– Потому что моя сущность слишком опасна, – спокойно пояснила Гончая. – И вчера ты это понял. Не чувствами понял, не скалься, а рассудком. Он мудрее и старше чувств. Его невозможно обмануть, мой ушастый друг. Он знает гораздо больше, чем ты можешь себе представить, и бережет тебя от глупостей. Он же гасит мою силу, чтобы ты смог вести себя разумно. Конечно, этого не всегда хватает, но я постараюсь, чтобы тебя больше не задевало. Светлый немного нервно хмыкнул. – Благодарю, это лишнее. – Не смешно, ушастый! Ты, между прочим, даже сейчас оказался самым настойчивым и упрямым: заметь, за тобой не стоит толпа из желающих составить мне компанию! – Они просто испугались… – Правильно испугались! – сурово оборвала его Гончая. – Я несу с собой смерть, и это не преувеличение. Ко мне нельзя приближаться и нельзя смотреть прямо в глаза! Понял? Элиар небрежно прислонился плечом к ближайшему дереву и, внимательно взглянув на нее издалека, вдруг покачал головой. – Знаешь, мне вдруг пришла в голову одна мысль. Может, ты специально убил пересмешника у всех на виду? Для того чтобы все, так сказать, прочувствовали? Между прочим, отличный ход: и с кровососом разобраться, и остальным показать, что к тебе опасно приближаться. Ты ведь, я заметил, любишь быстрые решения? Белка хмыкнула. – Ишь какой умный… Нет, специально ничего не планировал. Но подыграть – малость подыграл. Можно сказать, одним ударом двух кроликов зашиб: и от нежити избавился, и… гм, от вас. В том смысле, что парни, кажется, до сих пор не отошли от потрясения. – Я знал, – торжествующе улыбнулся эльф. – Ты и нежить использовал так, как посчитал нужным. Ты вообще используешь все, что только подворачивается под руку. Даже нашего темного друга. – Ты проницателен, – слабо улыбнулась Белка. – Молодец. Хвалю. – Значит ли это?.. – Нет. Иди куда шел и не оборачивайся, не то мне придется прибить еще кого-нибудь, чтобы твои инстинкты снова приняли правильное направление. Но про рассудок я не зря тебе говорю – верь ему, Элиар. Верь даже тогда, когда чувства кричат обратное. Верь, потому что он никогда не ошибается. Глава 11 Это началось после полудня. В какой-то момент пробирающиеся по лесу воины вдруг ощутили, что им здесь не рады. Нет, им и раньше не особо демонстрировали приязнь, наглядно показывали, что терпят только ради хозяина, наблюдали, оценивали, скрипели потихоньку зубами, но все это было как-то далеко. В стороне, за надежной стеной из веток, листьев и всего остального. А теперь все изменилось. Сперва потемнели небеса, а пышные кроны деревьев недовольно зашелестели. Солнце пугливо спряталось за тучи, и окружающий мир стремительно преобразился. Казалось, мирные рощи навсегда исчезли среди буреломов и непролазных чащоб, веселое щебетание на ветках прекратилось, пропали уютные овражки и полянки, напрочь испарились беззаботные мотыльки. И спустя всего несколько часов после рассвета вокруг на многие версты снова раскинулся непроходимый и недобрый кордон, непролазная чаща, где только ловкие Гончие умудрялись найти едва заметные даже эльфийскому взгляду проходы. Создавалось впечатление, что присутствие Таррэна перестало действовать на местную живность. Людей провожали внимательными взглядами, уже не скрываясь. Мошки, комары, неподвижно сидящие на цветах бабочки, молчаливые птицы на ветках, поразительно крупные белки, барсуки… Обитатели леса словно готовились сообща накинуться на дерзких двуногих. Звери постепенно подбирались все ближе, сбиваясь в стаи и выразительно облизываясь. Одно хорошо: хмер и других опасных тварей пока видно не было, но с каждой минутой Траш нервничала все больше. Карраш и вовсе начал пугливо жаться к хозяйке, а Гончие в конце концов окружили встревоженных людей и так, под плотным конвоем, повели дальше. Таррэн, поддавшись общему настроению, тоже забеспокоился. И в который раз мысленно велел: «Назад!» Но впервые за последние дни не почувствовал отклика. Словно в пустоту крикнул, не ощутив в ответ ничего, и это было по-настоящему страшно. В чем дело? Почему его больше не принимают здесь, как хозяина? Почему они молчат и смотрят все так же жутко? Белка кинула быстрый взгляд по сторонам и неожиданно остановилась перед поваленным бревном толщиной в два обхвата. Ничего странного в нем не было – просто гигантский ствол, так некстати попавшийся на пути. Но Гончая не только не пошла дальше, а даже отступила, после чего невероятно грациозным движением пригнулась к земле и тихо зашипела, умудрившись проделать это одновременно с оскалившейся Траш. Сверху им в ответ сердито цокнула белка. В соседних кустах кто-то возмущенно зашуршал листьями, но шум быстро стих. А секундой позже старое бревно вдруг шевельнулось и превратилось в массивное змеиное тело, при виде которого люди невольно попятились. Спрятавшийся среди листвы гигантский питон был воистину страшен. Умело укрывшись среди нагромождения листьев, шипов и зловещих колючек, он разместил громоздкое туловище так, что сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, что перед ним – не поваленный бурей сухостой, а самая что ни на есть змеюка. Белка зашипела громче и опустилась на четвереньки, окончательно став похожей на хмеру. Она не шевелилась, не дрожала от напряжения и, кажется, совсем не боялась. Только глухо ворчала на одной низкой ноте и неотрывно смотрела вверх и влево, словно именно там чуяла смертельную угрозу. Таррэн совсем встревожился, потому что больше не мог сказать, откуда исходит опасность. Даже не почуял проклятого змея, хотя должен был! Кажется, он внезапно утратил странное единение с этой природой. Но, что самое страшное, неожиданно понял, что больше не слышит Лабиринт. Совсем. Как отрезало. Он ослеп, оглох и лишился всех своих новых способностей. И это случилось так резко, что он на какое-то время даже растерялся и только потом заметил неестественное спокойствие подобравшихся Гончих. Как оказалось, Шранк уже давно прикрыл его с левого бока, Крилл и Адвик незаметно пристроились справа. Волкодавы сторожили светлых, Урантар присматривал за нервничающими людьми. Но все они даже сейчас оставались нечеловечески спокойными. Даже за оружие пока не схватились. Не ощетинились стрелами и не подняли арбалеты, хотя угроза ощущалась буквально кожей! Вот, значит, как они совершают свои рейды? И каждый день готовятся именно к этому? Зная, что в любую секунду сверху, снизу, сбоку, да откуда угодно на них может кинуться какая-нибудь ловкая тварь, и понимая, что, если она будет удачлива, то обязательно заберет кого-то из отряда. Тогда неудивительно, что у Гончих такие глаза: бесстрастные, холодные, мертвые. Кажется, уходя в рейд, они готовы больше не вернуться. Каждый раз прощаются с домом навсегда. Каждый раз мысленно умирают для остальных. Каждый раз теряют здесь частичку самих себя, а под конец, когда совсем ослабнут и станут чуть медленнее, чем здешние звери, теряют и жизнь. И это так же неизбежно, как восход и закат на здешней нерадостной земле. Белка даже не вздрогнула, когда в нескольких шагах от нее вдруг зажглись два огромных желтых глаза с неподвижными вертикальными зрачками. Они были так велики, что люди непроизвольно шарахнулись прочь, но, спасибо Гончим, не сумели сделать ни шагу. Даже тогда, когда из густой листвы высунулась гигантская, со взрослую хмеру, голова черного питона и неторопливо мазнула воздух раздвоенным языком как раз возле лица хищно прищурившейся Гончей. Питон неподвижно уставился на козявку, которую мог проглотить без всяких усилий. Ненадолго задумался, будто не замечая беззащитных малявок, озадаченно мигнул и вдруг… исчез. Да так стремительно, что не ожидавшие от него такой скорости чужаки аж икнули. Тем временем громадное туловище подтянулось к кустам, а потом мощным рывком втянулось в чащу целиком, оставив на земле невероятный по размерам и глубине след, комья рыхлой земли и отвратительно пахнущую змеиную слизь. Белка в последний раз рыкнула куда-то в сторону и, больше не обращая внимания на подозрительно колышущиеся ветви, уверенно сдвинулась с места. – Хорошо, что на Белике надета новая броня, – перевел дух Адвик, одновременно подталкивая светлых в спину. – Видать, та самка была еще здоровее, раз самец так шустро убрался. Так, остроухие, давайте поживее, пока этот гад ползучий не передумал. Я не уверен, что он ушел далеко, и не хочу испытывать его терпение. По сторонам не глазейте – мелочь теперь не полезет, раз даже питон побоялся. Так что вперед и пошустрее, чтобы никого не дразнить. Таррэн с трудом заставил одеревеневшие ноги двигаться и только спустя пару долгих минут сообразил, что изумительный по красоте доспех Белки, из-за которого со свистом вырывалось дыхание даже у самых стойких, был сделан из чешуи точно такого же здоровенного питона. Только из самки, готовой к кладке яиц. Иными словами, очень опасной и злой. Кажется, Белка обмолвилась, что пришибла ее «случайно». На дороге, мол, попалась, а настроение поганое было. Темный еще подумал: какого же размера должна быть змеюка, чтобы из ее кожи можно было скроить столь удачный доспех? Вот и узнал. – Х-хорошо, что у Белика доспех воняет медом на сто шагов окрест, – согласился рыжий, утирая со лба обильный пот. – Точно, – с ленцой отозвался Шранк. – Но больше он нас не потревожит. Не рискнет. – И п-правильно, а то ж я могу и зашибить с перепугу. Гончие снисходительно переглянулись: глупец. Его-то как раз перекусят пополам и не подавятся. Может, только Белка и сумеет отстоять дурака, но никто другой не рискнул бы отбирать законную добычу у голодного питона. Впрочем, пес с ним, болтуном. Главное, что держит себя в руках и наконец-то осознал, куда именно пришел непрошеным гостем. Да и остальные, похоже, впечатлились. Даже темный, который в последнее время вел себя здесь как в родном лесу. Теперь присмиреют, а то расслабились за эти два дня. Рты разинули и любовались местными красотами, как знаменитыми на всю Лиару Аккмальскими садами. Наивные! Наверняка подумали, что опасности Серых пределов сильно преувеличены. А тут наконец встряхнулись. К оружию, вон, потянулись, морды снова прикрыли, подумав про ядовитых бабочек и стрекоз. И запоздало вспомнили, что это не прогулочный парк, а Проклятый лес. Невероятно умный и опасный противник, привыкший нападать из засады. Так что, если они хотят выжить, то им придется стать быстрее, хитрее, умнее и выносливее, чем местные твари. Научиться чувствовать их настроение, вовремя реагировать на каждый шорох и ждать, ждать, ждать… Все время ждать подвоха, как на напичканной ловушками Тропе смертников. К очередной поляне отряд вышел внезапно. Вот вроде бы стояли посреди непролазной чащобы. Только-только осматривали рукава и спины соседей в поисках дыр и мелких порезов. Едва сумели преодолеть одно зеленое препятствие, потом другое, затем еще и третье… а теперь будто на краю пропасти оказались: впереди простирался неестественно ровный круг свободного от деревьев пространства. То ли пожар тут когда-то случился, то ли просто место было такое, но не росли здесь деревья. Ни деревца, ни кустика, ни даже пенька, будто сосны и ели тут вовсе не приживались. Зато трава – роскошная, сочная, почти по пояс. Удивительно яркая, остро поблескивающая словно стальными лезвиями и невероятно густая. Из-под нее совершенно не видно земли. А в центре этого изобилия виднелся небольшой, почти незаметный холмик. И вокруг – тишина-а-а… Таррэн непроизвольно замер, сморгнув выступившие от внезапного света слезы. Торк! Да как же это, если буквально в шаге за спиной – беспросветная темень?! Эльф помотал головой, прищурился и, быстро отступив от ядовитых зарослей, снова огляделся, одновременно прислушиваясь к себе. Нет, его чутье не восстановилось. Ощущение единения с лесом не вернулось, а мудрое сердце продолжало молчать. Но здесь, как ни странно, было светло, тепло, сухо и очень спокойно. Будто другой мир, в котором прежняя аура настороженности и недовольства едва ощущалась. А за поляной – уже знакомая стена ненависти и яростной злобы, от которой вскипает кровь. Белка, не обращая ни на кого внимания, сняла с головы чешуйчатый капюшон и с наслаждением вдохнула свежий воздух. Затем подцепила с ближайшей травинки горсть крупной росы и с удовольствием отерла лицо, избавляясь от ниточек паутины, мелких спор, надоедливых листиков и прилипших иголок. После чего погладила тихо заурчавшую хмеру, потрепала мимикра и наконец обернулась. – Раздевайтесь, чего встали? – усмехнулась она, увидев настороженно озирающийся отряд, укрытый доспехами и нашитыми на плащи костяными щитками. – Теперь уже можно. Тут они нас не достанут. – Хочешь сказать, мы дошли? – осторожно уточнил Весельчак, не торопясь снимать броню. – Почти. Пойдемте, тут уже недалеко. Таррэн, ты что-нибудь чуешь? Темный эльф скинул надоевший капюшон и медленно покачал головой. – Абсолютно ничего. Просто полный ноль, будто я не маг, а Торк знает что. – Так и должно быть, – успокоила его Белка. – Пока не войдешь в Лабиринт, твоя магия бессильна. Здесь только светлые и людские маги могут творить заклятия. Так что даже не пытайся. – Почему? – Возможно, древние и здесь все продумали и избавили темных от соблазна сбежать в последний момент или, чего доброго, позариться на ключи и их силу. Утверждать, конечно, не берусь, но другого объяснения пока не вижу. Элиар, не вздумай проверять! Я не уверен, что мы одни! Лучше посмотри вторым зрением на эту полянку, а то вдруг орден успел раньше нас? Элиар и Танарис, вспомнив об осторожности, одновременно вскинули головы, сузили глаза и несколько долгих мгновений сосредоточенно молчали. – Нет, – наконец сказал Танарис. – Поляна пуста, как погреб у нерадивой хозяйки. Более того, за последние несколько дней здесь вообще никто не появлялся. Я уверен. Элиар молча кивнул. – Почему ты думаешь, что сюда мог пробраться кто-то из ордена? – нахмурился Сова. – Мы ведь добрались раньше каравана. Проход в горах – один-единственный, по тропе они за нами пройти не могли. Вы же сами говорили, что мы сэкономили целых три дня. – Верно, – неспешно согласился воевода. – Но мы и выжидали почти трое суток, пока вы адаптируетесь. Это раз. Второе: они могли пойти сюда сразу. И, наконец, третье: я совсем не уверен, что на других заставах не найдется тех, кто предан ордену. – Предатели-Стражи? – недоверчиво хмыкнул Весельчак. – Почему нет? – так же спокойно возразил Урантар. – Орден существует почти девять тысячелетий и за все это время частенько нападал на таких же смертников, как мы. Причем, если почитать архивы, то становится ясно, что с каждым разом у них получается все лучше и лучше. Ты ведь слышал про гору Импала, где в прошлое тысячелетие полегли две сотни перворожденных и почти тысяча наших? Тогда походы были масштабнее, не чета нашему. Так вот, то сражение – тоже работа ордена. Они все так же хотят заполучить ключи и раз за разом все ближе к успеху. Жаль, что наше величество не соизволил поделиться сведениями, сколько раз кто-то или что-то пыталось влезть в его сокровищницу за третьей частью ключа. И сколько раз ту часть дворца восстанавливали, укрывали заклятиями и заново перестраивали. Думаешь, эльфийские сады там просто так растут? Аркан приподнял смоляные брови, выражая удивление, а Весельчак озадаченно крякнул: – А разве нет? – Светлые не отдали бы нам на хранение ключ, если бы не были уверены в его безопасности, – насмешливо улыбнулся Седой. – Более того, тогдашний владыка Эллиараэль самолично вырастил эти сады, создавая магическую защиту, через которую не пробиться ни одному колдуну. И они, эти сады, между прочим, имеют немало общего с Проклятым лесом. И точно так же, как здешний кордон, изолируют артефакт от остального мира. – Надо же… – задумчиво протянул Танарис. – Если ты прав, то ключ укрыт надежно: владыка Эллиараэль был хорошим магом. Тебе известно, где устроен тайник? Воевода качнул головой. – Нет. Об этом никто не знает, кроме короля и пары его доверенных лиц. Что же касается Стражей, то я не слишком удивлюсь, если и среди них найдутся приверженцы ордена. Деньги и власть портят даже лучших из нас. А если к ним прилагается возможность пожить в свое удовольствие еще очень долгое время… Боюсь, перед таким соблазном трудно устоять. Аркан обменялся со светлыми эльфами понимающим взглядом.