– Почему врал? – так же спокойно пожал плечами Таррэн. – Торриэль илле Л’аэртэ ушел из рода больше двух веков назад, разорвал кровные узы и не имеет к Темному лесу никакого отношения. – Но ты ж маг? – Маг. Даже хранителем успел побыть, так что я никого не обманул. И, к твоему сведению, отказался потом даже от магии – чтобы не нашли по следу. А что не так? – Да нет, ничего, – вдруг пошел на попятную Валлин. – В конце концов, какая разница? По-моему, «Таррэн» звучит даже лучше. – Главное, короче, – поддакнула Белка и запрыгнула на ближайший постамент, на котором красовалась мраморная хмера. Затем деловито пристроила между длинными шипами на холке свое «проклятие», обхватила мощную шею и уже оттуда с нескрываемым интересом уставилась на приближающуюся делегацию темных, состоящую из владыки, его верных советников и хранителей, стремящихся окружить нечеловечески спокойного Таррэна. Она с легкой брезгливостью уловила в лице царственного эльфа черты своего мучителя, с неудовольствием нашла и небольшие черточки, доставшиеся в наследство его младшему сыну. А перехватив предупреждающие взгляды хранителей, только презрительно усмехнулась. – Таррэн, тебе помочь? – Нет, – непритворно вздохнул эльф, словно не заметив удивления отца. – Боюсь, если ты начнешь помогать, Темный лес останется без правящей верхушки. – Ну и что? Пусть скажут спасибо, что я не напоминаю о твоем братце. – Понимаешь, малыш, если ты их зашибешь… случайно, конечно!.. то у его величества Мирдаиса могут появиться проблемы. Это во-первых. Во-вторых, тебя будут искать и попытаются убить, а мне бы этого не хотелось. Хотя бы потому, что тогда из моих сородичей останутся в живых только те, у кого хватит ума к нам не соваться. Это два. И в-третьих, когда умирает старый владыка, его место должен занять новый. Так заведено. – А ты при чем? – При том, что он мой сын! – свирепо выдохнул темный владыка. – Ты от него отрекся! – грубо отрубила Белка. – Он не был тебе нужен, когда был жив Талларен! А если и нужен, то лишь для того, чтобы отдать его Изиару в качестве откупного! Так что не тебе вспоминать про отцовские чувства! Эльфы грозно заворчали. – Наглый человечек! – прошипел владыка Л’аэртэ. – Думаешь, слава Стражей тебя спасет? Думаешь, я не найду управы даже на Гончую? – Нет, – ровно перебил вспыхнувшего от ярости отца Таррэн. – Ты не тронешь здесь никого. Ни людей, ни светлых, ни гномов. Ни тем более Стражей. Потому что в противном случае я стану считать тебя кровным врагом и подниму мечи так же, как когда-то поднял на брата. – Ты убил его! – ахнул кто-то из хранителей. – Нет. – Торриэль… – Нет, отец, – ровно отозвался Таррэн. – Я не делал этого. Хотя, если бы такая возможность представилась, я бы не отказался. Наш разговор стар как мир и не имеет никакого смысла. Ты хочешь, чтобы я вернулся и занял его место? Я сразу отвечу: нет. Я не вернусь и не приму твою руку. Понимаю, на что ты надеешься и чего от меня ждешь, но можешь не стараться: наследников у меня нет. Более того, их уже не будет, потому что три дня назад я достиг пика. Еще вопросы есть? Темный владыка в ужасе уставился на сына, который только что равнодушно сообщил, что род Л’аэртэ угаснет. Торриэль никогда не испытывал к роду ничего, кроме отвращения и ненависти. Той самой, благодаря которой их дом так долго удерживал власть. Конечно, есть второстепенные ветви, кровь Изиара не исчезла совсем, но такой силы она уже никогда не достигнет. Прямая линия безвозвратно утеряна, потому что этот молодой дурак отказался нести «Огонь жизни» дальше! – Теперь я могу идти? – холодно осведомился Таррэн. – В таком случае прощайте. Малыш, слезай. Нам пора домой. Царственный эльф обреченно взглянул на несбывшуюся последнюю надежду своего вымирающего народа и на мгновение застыл. Они оба застыли – отец и сын. Глаза в глаза, на расстоянии вытянутой руки. Один – пораженный в самое сердце безжалостными словами, а второй – полностью уверенный в своей правоте, буквально лучащийся внутренней силой и даже сейчас считающий, что поступил исключительно правильно. Таррэн не заметил, как у него снова вспыхнули огнем глаза, как загорелись ладони, доказывая присутствующим, что сила Изиара его не покинула. В мгновение она окутала хозяина бешено ревущим пламенем, заставив темных поспешно отступить. Взвилась под самые небеса. Свирепо завыла… и моментально угасла, стоило Белке взять Таррэна за руку и пытливо заглянуть в горящие глаза. – Все хорошо? – тихо спросила она. Эльф, придя в себя, неохотно кивнул. – Я хочу домой, взглянуть наконец, что творится за границей. Кошек наших повидать и вообще… я слишком многого не успел сделать в этой жизни. – Сейчас, только малышей захватим и пойдем. – Разве Карраш не один? – непонимающе моргнул эльф, и тогда Белка, вытянув губы в трубочку, негромко свистнула. После чего неслышно подошла к темному владыке и посмотрела ему прямо в глаза. – Что? Трудно жить, когда не осталось даже надежды? – Эльф дрогнул, когда его от макушки до пяток пронзила невидимая молния. А Белка прищурилась и, почувствовав, что остроухий внимательно слушает, так же тихо продолжила. Ровным, почти мертвым голосом, от которого мурашки побежали по коже даже у самых стойких. – Скажи мне, эльф, каково это – знать, что вырастил чудовище? Молчишь? Что ж, правильно молчишь. А знаешь ли ты, что творил твой сын последние два века своей жизни? Знаешь, сколько девчонок он убил, пока пытался доказать тебе, что достоин быть первым? Сколько боли он причинил ради этого? И сколько лет искал спасение для твоего вымирающего народа? Владыка Л’аэртэ удивленно моргнул. – Я вижу, не понимаешь… – покачала головой Гончая. – Таррэн, отдай ему перстень. – Он у тебя, – напомнил эльф. – Да не твой, а тот, который я разбила! Надеюсь, ты не оставил его в Проклятом лесу? Темный владыка вздрогнул. Девчонка?! Этот наглый сорванец и по совместительству Страж на самом деле – девчонка?! Белка холодно улыбнулась, мигом заставив владыку поверить, что не зря носит звание Гончей. Она быстро шагнула вперед, вложила в повлажневшую ладонь правителя до боли знакомое колечко и так же быстро отступила. А он молча взвыл, признав потускневшего от времени дракона, безжалостно изуродованный камень в оскаленной пасти, погасшие глаза, и тихо застонал. – Талларен! После чего судорожно сжал пальцы и мысленно воззвал к своей силе, намереваясь наконец-то узнать, где, как и почему погиб его старший сын. Отчего двадцать лет назад его ветка на родовом ясене засохла и скорчилась, как от страшного пожара. И перстень послушно ответил. Темный владыка внезапно увидел все. То, что случилось в священной роще два века назад, и все, что произошло потом. Увидел длинную вереницу искаженных болью лиц – молодых и не очень, совсем юных и тех, кто уже успел познать радость материнства, светлых, темных, рыжеволосых и исключительно красивых. Удивительно привлекательных для смертных, которых его сын всегда выбирал особенно тщательно. Он познал вкус чужого нетерпения и одержимость, что была свойственна его старшему сыну. Осознал причину его тайного ухода из Темного леса. Затем увидел подвал, истерзанные детские тела на грубо сколоченных столах, щедрые потеки крови на полу и на стенах. С содроганием услышал детский крик и все то, о чем горящий жаждой отмщения эльф говорил в те неимоверно долгие сутки. Он с ужасом смотрел в мертвые глаза белокурой малышки, на теле которой не осталось живого места. С еще большим ужасом увидел вторую, что еще сопротивлялась. На мгновение прочувствовал ее боль, отчаяние и неистовое желание вырваться, выбраться. Даже умереть палачу назло, чтобы хоть так испортить его далеко идущие планы, в которых была и долгая жизнь, и удовольствие, и открытая настежь дорога к трону, которого он, кстати, тоже устал ждать… В воспаленном сознании владыки молнией промелькнула догадка о собственной неприглядной участи, а потом он услышал голос сломавшего оковы ребенка, отвратительный хруст разбитого перстня и громкий, полный ярости вой, после которого все вокруг затопил «Огонь жизни». Их общий «Огонь», без которого существование этой измененной девочки было бы невозможно. Все поглотили бездонная чернота и холод смерти. А еще – боль. Неугасимая, поистине безумная боль, которую испытал в последние минуты жизни его умирающий сын. Боль заслуженная. Боль, от которой можно сойти с ума даже сейчас. Вся она обрушилась на пошатнувшегося от слабости эльфа. И вся она отразилась в его почерневших глазах, вызвав у Белки удовлетворенную усмешку, а у хранителей – полный ужаса стон. – Твой сын двести лет рыскал по свету, отыскивая подходящих девушек, – ровно сообщила Белка, едва владыка Л’аэртэ справился с эмоциями. – Три с половиной сотни из них он безжалостно убил, предварительно замучив и вырезав на их телах любимые вами руны. Он ненавидел нас. Презирал. Он делал все, что считал нужным, – резал, колол, жег и читал заклинания, собираясь сотворить того, кто мог бы вернуть вам надежду. Не скажу, что у него хорошо получилось. И не думаю, что остальным надо знать подробности, но я хочу, чтобы вы, темные, навсегда запомнили: если кто-нибудь из вас посмеет вернуться к тем кругам… если хоть одна девчонка снова попадет на ваши алтари, о которых не знает никто, кроме хранителей и тебя, проклятый владыка… если я только узнаю, что это повторилось, будьте уверены: я приду в ваш лес. Приду не одна и сделаю все, чтобы на Лиаре не осталось никого из тех, кто считает нас подопытным материалом. Даю слово Стража и вожака Гончих. Ты меня слышишь, эльф? Темный владыка, будто в забытьи, медленно кивнул. Вот теперь он понимал, как и за что погиб его сын. Знал, что Талларен все же сумел исполнить задуманное и создал нечто новое, непонятное. То, чего не должно было существовать. Но в то же время он дал своему народу надежду, потому что стоящая напротив женщина была той, у кого хватило бы сил стать настоящей парой любому представителю его рода. При этом он также знал, что она может исполнить свою угрозу. Чувствовал, какой страшной силой наделил ее неразумный сын. Ощущал, что тоже начал поддаваться ее очарованию, и, к собственному стыду, оказался совершенно беззащитен перед маленькой женщиной. И, что самое ужасное, она тоже об этом знала. А зная, была готова пустить в ход свою чудовищную магию, чтобы больше никто и никогда не совершил злодеяний Талларена илле Л’аэртэ. И чтобы ни один эльф не смел даже задумываться над тем, чтобы повторить начатое им изменение. Белка удовлетворенно кивнула и отступила на шаг, а потом повысила голос, чтобы теперь ее могли слышать все остальные: – Надеюсь, вы понимаете, что я не шучу, и лично проследите за тем, чтобы ни одна сволочь не вздумала юлить. Если так, то прекрасно. А теперь медленно повернитесь и посмотрите на тех, кто наведается в ваш лес, если ваш владыка надумает меня обмануть. Пораженный до глубины души эльф поднял глаза и взглянул на две оскаленные морды, свысока взирающие на одурманенных ее голосом эльфов: хмеры были настолько реалистичными, что просто оторопь брала. У одного зверя шипы на спине были подняты на всю высоту. У второго было попорчено правое ухо, зато зубы оказались чуть ли не вдвое длиннее, а чешуйчатый хвост обнажал еще одно смертоносное оружие – кончик острого, как стальная игла, шипа, которым свирепая хищница с легкостью прошивала даже гномьи доспехи. Таррэн ошарашенно моргнул, внезапно сообразив, что именно в этих статуях было неправильно. Понял, что где-то уже видел это оборванное ухо и сломанный коготь на передней лапе. Почти вспомнил, отчего у второй статуи в пасти мелькает ненормальный второй ряд зубов и… неверяще обернулся к Мирдаису, чтобы тот сказал, что самолично велел установить этих красавцев в своем саду. Но увидел на лице короля лишь оторопь и первые признаки просыпающегося страха: кажется, Мирдаис только сейчас заметил, что в его саду появилась пара неучтенных памятников. А подметив, как с массивных тел начала стремительно осыпаться белая штукатурка, едва не схватился за голову. Над дворцовыми садами пронесся безмолвный вопль ужаса, когда внезапно ожившие хмеры с урчанием соскочили с постаментов, после чего оплели гибкими телами Белку и нового члена их маленькой стаи. Грозно приподняли губы, продемонстрировав зубы. Наконец стряхнули с тел остатки порошка, позволившего им так долго оставаться неотличимыми от статуй, и торжествующе взревели. Гончая довольно улыбнулась, потому что желаемый эффект был достигнут, а Таррэн, отойдя от потрясения, поскреб жесткий затылок одной из хмер. – Траш, как это понимать? Карраш – ладно, но ты? Малыш, как она сумела отойти от дома?! – А ты еще не понял? – промурлыкала Гончая, мигом уподобившись кровной сестре. – Рядом с хозяином Проклятого леса она может уйти куда угодно! Теперь ты наша стая, Таррэн, и она черпает силу из твоего источника, как и Карраш, как и любая зверушка. Они твои, друг мой. Полностью твои: и душой, и телом. Даже Лабиринт с его силой и все-все, что там только есть. Понимаешь? – Белка мягко улыбнулась и звонко чмокнула страшную морду мимикра. – Теперь, когда у них есть настоящий вожак, они последуют за тобой хоть в ад, хоть в рай, хоть в новый поход. Не думаю, что после этого тебя можно соблазнить каким-то замшелым троном. Так что гордись оказанной честью, принимай и командуй. Хмеры согласно рыкнули и грозно взглянули на обомлевших от всего происходящего светлых и темных эльфов, у которых только глаза оставались живыми на разом помертвевших лицах. Гномы вообще предпочли промолчать, и лишь на физиономии Крикуна застыло злое восхищение пополам с непередаваемой досадой на то, что не распознал в статуях живых хмер. Белка довольно оглядела испуганных ушастиков, чья магия была бессильна против новых подопечных Таррэна, с нескрываемым удовлетворением убедилась, что теперь его не просто не тронут, а даже на расстояние полета стрелы не подойдут. И наконец обернулась к благоверному, которого тоже сумела поразить в самое сердце. – Да ладно, чего ты всполошился? Мы сюрприз готовили. Каррашик целый вечер старался, переживал… смотри, как у него с мрамором здорово вышло! Как настоящий, правда? – Да, конечно, – наконец пришел в себя Таррэн. – Значит, он поэтому вчера был белым? Репетировал сегодняшнее выступление? Но Траш… девочка моя, как же ты решилась?! – Просто она соскучилась, – охотно пояснила Белка. – Потому и рванула следом за нами, а показалась на глаза уже в Интарисе, когда было поздно возвращаться. Даже Каррашик не узнал, пока она не решилась открыться. Ой! А представляешь, какое сейчас лицо у Дядько, если он сообразил, куда она могла деться?! Эльф невольно улыбнулся и с чувством обнял свою женщину. – Ты чудо. И Траш с Каррашиком – тоже. Честное слово, я восхищен. Пойдем, малыш, нам действительно здесь нечего делать. Он развернулся и, не глядя на помертвевшего отца, уверенно направился к выходу. Просто отвернулся от него, как и двести лет назад, и ушел. Но на этот раз он был не один. Свой главный приз в этой жизни он уже получил: Белка была с ним рядом. Траш с Каррашем тоже оказались довольны, Гончие охотно его приняли, а Проклятый лес станет им всем надежной защитой. Что же касается прошлого, то пусть оно останется на совести владыки, хранителей и всех остальных. А он свое прошлое уже отпустил и больше не хотел к нему возвращаться. Белка, покосившись на расправившего плечи эльфа, неожиданно улыбнулась. – Знаешь… не исключено, что скоро наша стая станет больше. На одного малыша или даже на двух… Но мне тут подумалось, что если у Траш родится мальчик, то он непременно должен найти себе пару… впрочем, и девочка тоже. Вряд ли они будут против, тем более что всего через пять лет Карраш наберет полную силу, а у Траш как раз подойдет время для брачного сезона… Кстати, как считаешь, на кого будут похожи наши малыши? Эльф сильно вздрогнул. – К-какие малыши?! Я ведь тебе объяснил, что больше никогда… Белка ласково улыбнулась и, стянув перчатку, с укором сунула левую руку ему под нос, красноречиво показывая, в чем именно неразумный эльф был не прав. Достиг пика? Никакого больше «Огня»?