Корвин и Маликон, которые, конечно, тоже уже были здесь, с непроницаемыми лицами переглянулись, Линнувиэль непроизвольно поморщился, а мальчишка… – Ха! – торжествующим шепотом вскрикнул он, выпрямляясь на дрожащих от напряжения ногах. – А вы говорили! Эльфы пораженно застыли. Допрыгнул! Торк возьми, действительно сумел! Одним невероятным, гигантским, поразительно быстрым скачком, да еще так, что площадка под ним до сих пор вибрировала от удара! Да разве такое способен сотворить человек?! Простой смертный, едва перешагнувший порог совершеннолетия?! Бездна, на что же тогда способны взрослые Стражи?! В этот момент массивная колонна без видимых причин снова дрогнула, покрылась ветвистыми трещинами от верхушки до основания и, издав протяжный хруст, начала некрасиво заваливаться набок. Прыгун ошарашенно уставился себе под ноги, силясь осознать случившееся, затем его лицо исказилось, побледнело. А в следующую секунду разваливающаяся прямо на глазах громадина все-таки рухнула вниз, от души вдарив крупными осколками по вымощенному каменными плитами полу, погребла под собой пацана и заволокла все происходящее густым облаком желтоватой пыли. – Прыгун! – горестно простонал один из подбивших мальчишку на безумие Стражей. – Да что ж такое-то?! Два дня тому назад Кузнечик такую же испоганил, теперь вот ты… Знаешь, что с тобой Седой сделает?! – Сами виноваты! – неприязненно буркнул невредимый Прыгун, выходя из пыльной завесы и с отвращением отряхиваясь от каменной крошки. – Чего заладили: «Не сможешь, не сможешь…» А вот смог! Кто ж знал, что она такая непрочная? – Ты бы ее еще башкой своей протаранил! – А чего я-то?! Может, скажешь, специально?! – А разве нет?! Не мог поаккуратнее?! – Вот не мог! Думаешь, просто было?! – А думаешь, тебе оставят голову на месте, когда увидят это?! Стражи обреченно переглянулись, но тут из темноты вынырнула еще одна массивная тень и многозначительно сверкнула крупными желтыми глазами. При виде нее эльфы, опомнившись, слаженно отступили, сгрудились возле стены и на всякий случай сжали рукояти своих родовых мечей. А Стражи и вовсе скисли. – Ну вот, еще и Карраш явился… – уныло отмахнулся от самца один из Стражей. – Теперь вся застава узнает, чья это работа. Ну, Прыгун… умеешь же ты испортить хороший день! Сперва остроухие приперлись, потом Седой отчитал почем зря, теперь еще и ты… – Так и знал, что от эльфов одни неприятности, – вздохнул второй и неприветливо покосился на удивительно молчаливый «источник бед». – Эй, зубастый, ты за ними, что ли, следишь? Хмера довольно облизнулась. – О-о-о… Слушай, а если мы дадим тебе сожрать парочку остроухих, ты не расскажешь малышу, кто тут наследил? – вдруг ненормально оживились Стражи. – Смотри, какие они ладные, сочные… а один и вовсе маг! Такая закуска пропадает зря! Соглашайся! И нам хорошо, и тебе приятно. А? Карраш незримой тенью скользнул к перворожденным, не дав им возможности улизнуть обратно к фонтану, после чего внимательно обнюхал, заглянул в каждое побледневшее и напрягшееся лицо, шумно дохнул на обомлевшего от всего происходящего хранителя… – Я невкусный, – сообщил зверюге Линнувиэль, стараясь, чтобы голос не дрожал. – И не забывай: нас не велено трогать. А если станет плохо, сам будешь виноват: от эльфов нередко случается изжога. – Какой грамотный эльф! – вполголоса восхитился Прыгун. Карраш тихонько кашлянул, поморщился, как от дурного запаха, и, воинственно задрав хвост, с важным видом отошел в сторонку, откуда снова кашлянул. Да так выразительно, что молодой хранитель вдруг заподозрил, что наглая скотина над ними издевается. – Не вышло, – грустно переглянулись Стражи. – Ты ему не понравился, а жаль. Похоже, придется все это убирать самим. Эй, чудовище, может, ты хоть с мусором поможешь? Хмера насмешливо фыркнула: мол, еще чего! – А за кусок мяса? Желтый глаз оценивающе прищурился и плотоядно сверкнул. – Большой кусок, – поспешно поправил товарищей Прыгун. – О-о-очень большой – там от вчерашней саламандры осталось. Я думал испытать кое-что на полигоне, но раз такие дела – пожертвую от чистого сердца. Давай так: ты разбираешься с камнями, а я тебя кормлю. Идет? Карраш задумчиво оглядел картину разрушений, почесал кончиком хвоста левое ухо, окинул эльфов еще более задумчивым взглядом, после которого те окончательно убедились, что зверюга не только хитра, но и дьявольски разумна… а потом благожелательно кивнул. Затем все так же неторопливо подошел к самому крупному обломку величиной со свою голову, брезгливо обнюхал и небрежно шлепнул когтистой лапой, одним ударом превратив громадный камень в пыль. Деловито прошествовал к следующему осколку, тоже ударил. Потом еще к одному… через несколько минут на полигоне не осталось обломков крупнее детской головы, зато грязи, кажется, стало еще больше. Но Стражей это ничуть не смутило: отправив Прыгуна за обещанной наградой, они выволокли откуда-то большие ведра, шустро смели остатки каменной громады, с поразительной скоростью уволокли все это добро в темноту, а потом радостно отряхнули руки. – Живем, мужики! Авось никто не заметит! – Во! – пропыхтел Прыгун, вытаскивая из кухни огромный кусок слегка обветренного мяса. Тащил с трудом, потому как угощение оказалось величиной с него самого. Но все-таки дотащил, с гордостью плюхнул перед носом Карраша и широко улыбнулся. – Твое целиком и полностью! Как обещал! Зверь счастливо заурчал, одним движением подхватил тушу, словно та ничего не весила, звучно сомкнул громадные челюсти и быстрее молнии пропал во тьме. А Стражи довольно переглянулись и с чистой совестью отправились по комнатам, расположенным здесь же, внутри гигантской скалы, в которой было так много удобных пустот, давно превратившихся в неплохое жилье. Только после этого эльфы перевели дух и смогли наконец вернуться в домики, чтобы поразмыслить в тишине, полюбоваться на бесподобный фонтан и подыскать нужные аргументы, способные убедить молодого лорда вернуться. Долгожданное утро ознаменовалось для них еще большей нервозностью. У коновязи ждали оседланные лошади. На наружной стене царила тишина, и тем громче показался неожиданный грохот внутри одного из строений. За ним последовали приглушенный, но явно раздраженный рык какого-то крупного зверя и отчаянное дребезжание опрокинутого ведра, перемежающееся с проклятиями и искусной руганью аж на трех языках. Перворожденные, уставшие за эту ночь больше, чем когда-либо, притащились к воротам в состоянии, близком к отчаянию. Поутру их добросовестно разбудили, дали полчаса на сборы, недвусмысленно указали на выход и оставили тревожно озираться в ожидании решения лорда Торриэля. Именно в тот момент, когда сгустившееся в воздухе напряжение достигло апогея, и раздался оглушительный грохот, заставивший остроухих подпрыгнуть от неожиданности. Более того, памятуя о том, что где-то поблизости бродит как минимум одна хмера, они сгрудились вокруг такой же издергавшейся леди и ощетинились оружием, надеясь, что неведомая зверюга не надумает закусить своевременно пригнанными к завтраку эльфами. То, что это – именно зверюга, причем наверняка хищная, было ясно: ни одно разумное существо не умеет так реветь и метаться внутри хрупкого каменного строения подобно бешеной медведице, грозя развалить его на куски. От одного звука приближающегося монстра леди Мирена приглушенно пискнула и втянула голову в плечи, благодаря небо за то, что больше не рискнула напялить платье, а облачилась в дорожный костюм. Потому что только это обстоятельство не дало ей сейчас запутаться в тяжелых парчовых складках, прячась за широкими спинами мужчин, которые заслонили ее драгоценную персону своими широкими спинами. В тот же миг ворота ближайшего сарая с грохотом распахнулись, и оттуда, сверкая хищными желтыми глазами, выскочил хрипящий жеребец – громадный, черный как ночь, полный дикой неукротимой силы. Правда, оседланный и уже взнузданный. Он стремглав выскочил на свет и, не заметив обомлевших эльфов, заметался по двору, пугая готовых к дороге лошадей, громко всхрапывая и высекая искры крепкими копытами. – Ирташ, хватит! – с досадой раздалось из-за спины, и следом за недовольным вороным из сарая вышел самый обыкновенный подросток, отряхивая запыленную полу короткой черной куртки. Невысокий, в изящных сапожках, нелепой вязаной шапочке на макушке, из-под которой торчали густые каштановые вихры; с удивительно правильными чертами лица, пронзительными голубыми глазами и звонким голосом. – Не в первый раз, в самом-то деле! Чего ты взвился?! Жеребец наконец возмущенно фыркнул и остановился, позволив обомлевшим эльфам рассмотреть крохотную белую звездочку на лбу. – Ну и что? – не понял пацан, бесстрашно остановившись в двух шагах от зверя и деловито заложив руки за широкий кожаный пояс, где покачивалась пара метательных ножей. – Чего тебе не нравится? Седло мешает? Так я сейчас поправлю. Ирташ гневно заржал и яростно ударил копытом о землю, на что мальчишка покачал головой и, приблизившись уже вплотную, ласково погладил бархатные ноздри. – Да перестань, все отлично. Смотри, какой красивый получился. И грива шелковая, и хвостик замечательный, и вообще, для новичка все вышло замечательно. Ты у меня такой молодец, такой умничка… – заворковал мальчишка, неустанно поглаживая всхрапывающего зверя. – Ну, вот и успокоился. То, что копыта стучат, – это нормально. Не надо пугаться, не в лес же идем. Карраш тоже сперва нервничал, а потом ему даже понравилось. И вообще, мы уже не раз это делали, ничего трудного здесь нет. Немного попрактиковаться, и будет полный порядок. Вот так, хороший мальчик… «Мальчик», возвышающийся над хрупкой фигуркой на добрую сажень, в последний раз шумно вздохнул и потерся мордой о чужое плечо. А пацан со знанием дела проверил высоту стремян, всунул палец под подпругу, убедившись, что она не позволит всаднику сползти на бок в самый неподходящий момент. Ласково чмокнул слегка обалдевшего скакуна в лоб и, неожиданно обернувшись, сердито рявкнул: – Карраш, обжора ненасытный! Сколько можно есть?! А ну, марш сюда, помоги своему мальчику привыкнуть! Из того же сарая донесся звучный хруст, словно чьи-то гигантские челюсти торопливо перемалывали такую же великанскую кость. Затем – недовольное ворчание, грохот копыт, после чего перед перворожденными показался еще один вороной – такой же могучий и полный диковатой силы, с абсолютно ненормальными желтыми радужками и хищной усмешкой. Тоже – оседланный, в простой сбруе, с каким-то матерчатым свертком, притороченным вдоль правого бока. И был он настолько огромным, что Линнувиэль едва не попятился. А Карраш, загадочно сверкнув глазами, грациозно подбежал к Ирташу и требовательно фыркнул. – Гаррканец! – ахнул Корвин, моментально разглядев габариты зверя и характерный гребешок над переносицей. Эльф восхищенно прищелкнул языком: отличный зверь! Просто превосходный. Но откуда он тут взялся? Маликон, тоже правильно определивший породу, согласно кивнул, а Аззар, не сдержавшись, даже тихонько присвистнул: – Кажется, Стражам неплохо платят! – Хочешь записаться в добровольцы? – поддел его командир. – Упаси владыка! В этот момент в сторону перворожденных обернулись сразу три головы: Карраш с Ирташем, который отличался от отца лишь более скромными размерами и трогательной звездочкой на лбу, дружно фыркнули, а Белка (конечно же это была Белка!) выразительно поморщилась. «Торк! Целых семеро остроухих, один из которых маг! Хранитель, чтоб его жуки забодали! И все как один таращатся, будто больше делать нечего!» – Она окинула скучившихся эльфов внимательным взглядом, поджала губы, но быстро отвернулась. – Карраш, покажи мальчику, как надо двигаться, а я, пожалуй, проверю, как там моя сумка поживает. Не то, чует мое сердце, один из наших шутников обязательно подложит туда какую-нибудь пакость. Карраш согласно кивнул и, подтолкнув Ирташа носом, принялся кружить по пустому двору, красиво выбрасывая точеные ноги и всем видом демонстрируя, как должен двигаться правильный мимикр в чужом теле. Ирташ, в свою очередь, озадаченно пожевал губами, которым немного мешала узда, но быстро уловил суть и попробовал сам. То есть попросту скопировал движения отца до последней черточки, как умел чуть ли не с рождения. Наконец поймал нужный ритм и, окончательно успокоившись, начал выписывать круги самостоятельно. Тут главное – равновесие, гармония движений. Главное, не сбиться с шага, потому что к иноходи еще привыкнуть надо, а к копытам – тем более. Да и седло… Ирташ покосился в сторону Белки и, поймав одобрительный взгляд, воспрянул духом. – Умница, – подтвердила она, внимательно следя за ним со стороны. – Даром что первый раз под седлом. Но, если не уверен, я могу поехать на тебе, а наш ушастик, так и быть, возьмет Карраша. – Ну уж нет! – запротестовал Таррэн, выходя из соседних дверей вместе со Шранком и с двумя приличными мешками в одной руке. – Никаких больше экспериментов! Мне совершенно не нужно, чтобы тебя уронили на полном скаку. Держи свою сумку, я проверил: пакостей внутри нет. Эльф бросил увесистый баул, на что Белка, без труда его поймав, широко улыбнулась, а затем, легко нацепив подзабытую личину Белика, хитро прищурилась. – Спасибо. Но неужели считаешь, что будет лучше, если с Ирташа вдруг свалишься ты? Не надо мне в дороге стукнутого эльфа. Хватит тех пришибленных, что до сих пор до своих коней не дошагали. Ха! Шранк, ты действительно едешь с нами? Темные эльфы ошарашенно взглянули на «ушастика», который непростительно мягко обращался с каким-то сопляком, непонимающе потрясли головами, потому что не могли представить, чтобы высокого лорда кто-то вздумал назвать стукнутым, и наконец сдулись. Оказались выбиты из колеи настолько сильно, что на время даже упустили из виду тот неоспоримый факт, что царственный сородич все же смилостивился и, кажется, решил удовлетворить просьбу умирающего владыки. Собирается вернуться в Темный лес. Иными словами, они сумели чем-то зацепить его непримиримую натуру. А когда сообразили, что это действительно правда, то не смогли даже как следует обрадоваться, поскольку внезапно осознали другое: дерзкий низкорослый сопляк тоже будет в числе попутчиков. Да с ним – еще и воевода, который, выведя из конюшни третьего, совершенного обычного и тоже оседланного скакуна, неожиданно усмехнулся: – Думаешь, я тебя одного отпущу? Тем более вместе с остроухими? Даже не мечтай: я подозреваю, что до места назначения они вполне могут добраться в урезанном, так сказать, составе. Загнутся во цвете лет от твоего сарказма или удавятся от безысходности. Кстати, мне нравится твоя шапочка! Мужики вчера все жалованье проспорили, пытаясь угадать, в каком виде ты поедешь и поедешь ли вообще. – Размечтался! – дерзко отозвалась Белка. – Так я вас одних и оставлю! Развлекаться без меня? В компании этих смазливых мордашек и в полной свободе? Чтоб никакого контроля и ни одной твердой руки? Нет уж! Шранк притворно вздохнул. – Жаль… Таррэн, ты готов к мучениям? Эльф улыбнулся, с нескрываемой нежностью провожая глазами свою единственную на все времена пару, только рядом с которой чувствовал себя спокойным. Мучения? Жить без нее – вот настоящее мучение. А раз она решила ехать, то он потерпит даже ехидную натуру Белика. Тем более что рядом с темными это действительно необходимо. – Готов, конечно. – Зато я не готов, – буркнула Гончая, с преувеличенно громким топотом направившись в сторону кузни. – Сейчас вернусь, погодите малость. Я тут одну штуку важную хотел сделать… Линнувиэль, почувствовав острую резь в груди, запоздало сообразил, что все это время не дышал, тщетно пытаясь поверить в свое везение. Он поспешно сделал вдох, выдох и, наконец опомнившись, коротко поклонился молодому лорду, который только что спас ему жизнь. – Мой лорд… – Мое имя – Таррэн, не забывайте, – спокойно повторил лорд, подходя и внимательно оглядывая шестерых сородичей, за спинами которых пряталась слегка растерявшаяся эльфийка. – А вам представляться нет нужды: я хорошо помню советников своего отца и его доверенных лиц. Корвин, Маликон и… Линнувиэль, я не ошибся? Помнится, ты был слишком молод, чтобы стать хранителем в то время, когда я… гм, уходил. Хорошо, что у старейшин хватило ума отправить сюда именно тебя: с остальными я не стал бы даже разговаривать. Сартас, мое уважение… – Рад, что вы откликнулись на нашу просьбу, мой лорд, – почтительно наклонил голову эльф. – Только на разговор, не больше.