Марина улыбнулась ему, и у него мгновенно подскочил пульс. – Хочешь еще печенья? После бессонной ночи он целый час провел на кухне, потому что накануне она без умолку говорила о шоколадном печенье. Он сам не понимал, что на него нашло. Но Марина не шла у него из головы. Он даже выпустил ее из комнаты, чтобы она составила ему компанию. У него оставалось не больше часа перед тем, как ехать на работу. Туда ни в коем случае нельзя было опаздывать. Но перестал он запирать Марину не только поэтому. Ему хотелось испытать ее. Он должен был знать, не сбежит ли она, появись у нее такая возможность. Прежде он ждал четыре или пять дней. После чего пробирался в комнату, пока женщина спала, и приподнимал половицу. Совсем немного, но достаточно, чтобы щель стала заметна. Как правило, женщины обнаруживали щель через несколько часов. Конечно, было бы лучше дождаться ночи, но его одолевало любопытство. Кроме того, ему не хотелось в конечном счете испытать разочарование. Лучше сразу выяснить правду и не заниматься самообманом. Он неизменно следовал этому принципу, и тест с поддельным дневником до сих пор ни разу его не подводил. Ребенком он узнал, что способна женщина сотворить с мужчиной. В итоге отец окончательно опустился, застрелил сначала его мать, а потом и себя. Он тоже должен был умереть той ночью, но пуля не задела важных органов. Тогда он познакомился со смертью. Неподвижный, устремленный в потолок взгляд матери навсегда врезался ему в память. Стоило ему вызвать в памяти старые образы, и он чувствовал на коленях ее липкую кровь. Окровавленный, почти в беспамятстве, он прильнул к ее застывшему телу и старался не смотреть ей в глаза. Тепло ее тела заставило его усомниться в смерти. Он тряс ее и кричал. В конце концов им овладела единственная мысль: он хотел умереть вместе с ней. Но потом вдруг услышал ее голос, как будто издалека. Мама просила его подняться и вызвать помощь. Он повиновался, кое-как добрался до телефона и вызвал службу спасения. После этого все обрывалось. Лишь спустя неделю он пришел в себя в реанимации. К его горлу подходила трубка аппарата искусственной вентиляции легких. Он не мог говорить, только моргать. В памяти навсегда остались сочувственные взгляды медсестер. С тех пор началась борьба за жизнь, из которой был вынесен главный урок: он никогда не повторит судьбу своего отца. Устроит своей будущей жене тщательную проверку и никогда не спустит с нее глаз. – Ну очень вкусно. – Марина в считаные секунды управилась с целым печеньем. При столь изящном телосложении у нее был на редкость здоровый аппетит. Он улыбнулся и прогнал мрачные воспоминания. – Съешь еще – и жди здесь. Мне нужно кое-что уладить. – Он кивнул ей и направился к двери. – Подожди, – окликнула его Марина. Он обернулся. В ее глазах что-то переменилось. – Просто хотела еще раз поблагодарить за то, что позволил позвонить маме. Это многое для меня значит. Ее румынский акцент всякий раз вызывал у него восторг. Она произносила слова с такой учтивостью и покорностью, каких он всегда ждал от женщины. В этом смысле она действительно являла собой полную противоположность его матери, которая постоянно командовала отцом. Тот факт, что Марина так переживала за родных, также говорил в ее пользу. Он не ожидал такого от проститутки. Марина во многом не соответствовала тем представлениям, которые складывались у него о женщинах вроде нее. – Ну, это же очевидно. Я ведь пообещал заботиться о тебе. Марина благодарно улыбнулась. – Сиди здесь, никуда не уходи, – велел он и для верности поднял указательный палец. Затем закрыл кухонную дверь, запер ее на замок, прошел в комнату Марины и осторожно приподнял половицу. Извлек из полости книгу и оставил только ключ. Ему не хотелось пугать Марину. Она пока ни в чем не провинилась и не понимала, что находится в плену. Он решил ничего не менять в процедуре. Пока что. 42 Лаура встала перед доской в своем кабинете и нарисовала большой знак вопроса. Она все еще злилась на себя за тот спектакль в студии йоги. Слишком остро отреагировала – и оказалась в глупейшем положении. А все из-за чего? Из-за того, что она повиновалась инстинкту. Конечно, ее беспокойство о благополучии Линды Кауфман было оправданно. Но вовсе не обязательно было вскрывать дверь отмычкой. В конце концов, она могла обойти здание и заглянуть в окна… – Ты не могла знать, что в конечном счете все сложится так безобидно, – сказал Макс, словно прочитав ее мысли. – Прекрати изводить себя, будем двигаться дальше. Я на твоем месте поступил бы так же. Лаура скривила губы: – Просто мне неприятен это Велинг, и меня бесит, что именно перед ним я так опозорилась. Макс поднялся со стула и положил руку ей на плечо. – Ты – лучшая в нашем отделе. Ты полагаешься не только на факты, но и на свои инстинкты. И это спасло уже немало жизней. И если однажды чутье тебя подвело, не нужно считать это ошибкой. Ошибкой было бы выжидать, в то время как Велинг, возможно, искалечил бы женщину. Ты пыталась помочь. Это нормально. Тихий, доверительный голос Макса действительно успокаивал. Макс был для нее скалой посреди шторма. И что бы она без него делала? Лаура улыбнулась и сразу почувствовала себя лучше. – Наверное, ты прав, – согласилась она и снова поглядела на доску. Знак вопроса стоял напротив имени Нильса Велинга. – У него нет алиби, как, впрочем, и внятного мотива. С чего бы ему убивать своих подопечных? Понятно, для него это проще всего, но тогда все следы вели бы к нему. Этот Велинг далеко не глуп. Хоть у него и странные представления по некоторым вопросам, но это еще не делает его преступником. – Лаура обвела знак вопроса. – С другой стороны, возможно, он настолько уверен в себе, что не чувствует опасности. В любом случае нужно продолжать наблюдать за ним. Макс кивнул. – Я это устрою. И еще: Велинг приглашал к себе Лену, а затем и Еву, прежде чем обе пропали. Это выглядит странно. Возможно, он договаривался и с Паулой. Если это все же его рук дело, нужно надеяться, что он допустит ошибку, и не упускать его из виду. Думаю, для Евы положение становится критическим. Конечно, если она еще жива… Лаура поджала губы. Оставшееся время до полудня они просматривали записи с камер супермаркета. Как и прежде, преступник привез тело на садовой тачке и сгрузил у мусорных баков. Если б не разные жертвы, запись была бы идентична первой. То же время, тот же преступник в той же одежде, та же самая тачка. Машина снова осталась за кадром. Впрочем, не следовало впадать в уныние. Вполне возможно, что разгадка лежала прямо перед ними, зарытая в куче документов. Только они ее пока не видели. – Посмотрим еще раз, как связаны между собой жертвы. – Лаура ткнула поочередно в четыре имени. – Все четверо занимались в студии Нильса Велинга. Трое из них подвергались жестокому обращению. Двое зарабатывали проституцией. Все привлекательны и примерно одного возраста. При этом для преступника непринципиальны такие их признаки, как рост или цвет волос. Я полагаю, что он длительное время наблюдал за ними, прежде чем похитил. Макс снова кивнул. – Вот и я так думаю. Иначе как ему узнать, когда они были в больнице? Так или иначе, преступник имеет какое-то отношение к этой студии. Пока это единственное, что связывает все четыре жертвы. Но, сколько я ни думаю над этим, на ум ничего не приходит. – Аналогично. – Лаура покачала головой. – Я проверила список всех сотрудников студии. Кроме Велинга, это исключительно женщины, а наш преступник, если судить по записям, однозначно мужчина. Макс вздохнул. – Не представляю, по каким критериям он выбирает женщин. Если посмотреть на наших подозреваемых, ни у кого нет внятного мотива. Эрик Крюгер никак не связан с Тамарой Абаца – во всяком случае, нам об этом неизвестно. К тому же он, скорее всего, находился дома, когда у супермаркета было оставлено тело Паулы. – Скорее всего, – подчеркнула Лаура. – Он был в джинсах и футболке, когда открыл дверь патрульному, и непохоже, чтобы его подняли из постели. И это почти в час ночи. – А что насчет Милана Цапке? – спросил Макс. Лаура не успела ответить. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел раскрасневшийся Симон. – Кое-что нашел, – объявил он, размахивая отпечатанным листком. – Это календарь Тамары Абаца, и угадайте, кто там засветился аж несколько раз? – Нильс Велинг, – разочарованно ответила Лаура. – Он и сам признался. Однако Симон замотал головой. – Его я как раз не нашел. Я говорю о Милане Цапке. Похоже, он регулярно к ней наведывался. – Цапке? – переспросила Лаура. – То есть он не только поднимал руку на свою подругу, но еще и изменял ей?.. Впрочем, не важно. Это значит, что он знал всех четырех женщин. Попробуем связаться с его соседкой. Уверена, фрау Кольмайер записала, когда Цапке был дома. – Она посмотрела на Макса, затем вновь перевела взгляд на Симона. – Ты проверил записи с местных камер? Его машина не появлялась? Симон удрученно покачал головой. – В указанное время пока ничего. Ни его машины, ни чьей-то другой. Но еще не хватает записей с трех заправок. Я займусь этим в ближайшее время. Хотя сомневаюсь, что преступник настолько туп, чтобы заправляться рядом с местом преступления. – Пожалуй, что так, – согласилась Лаура и набрала номер фрау Кольмайер. Шли гудки, но никто не отвечал. Возможно, старушка как раз отправилась за покупками. Лаура решила попытаться еще раз позже. Она принялась расхаживать из стороны в сторону. Мысли вращались вокруг жертв. Если в сходствах ничего не усматривалось, то как насчет различий? Лаура вновь взяла телефон и позвонила Деннису Струку. – Вы исследовали следы земли на ногах Паулы Маасен? – спросила она, нетерпеливо постукивая карандашом по доске. – Читаете мои мысли. Я как раз собирался звонить вам, – ответил Струк. – Из лаборатории прислали предварительный отчет. Это лесная почва, типичная для смешанных хвойных и дубовых массивов. Ближе всего к Шарлоттенбургу находится Грюневальд, и чуть дальше к западу – Кёнигсвальд. Земля может быть оттуда. – Спасибо, – поблагодарила Лаура и отключилась. Она подошла к плану города и обвела оба лесных массива. – Действительно, если жить в Шарлоттенбурге, ехать совсем недалеко, – сказала она задумчиво. – Паула Маасен – единственная из жертв, у кого испачкана обувь и расцарапаны ноги. Возможно, ей удалось сбежать, но далеко уйти она не смогла. – Это значит, что преступник, вероятно, держит их где-то в лесу. Вопрос только, где именно, – добавил Макс. – К сожалению, в этом районе хватает домов. Даже если заснять все с дрона, на это уйдет не одна неделя, – сказал Симон. – Если преступник придерживается прежней схемы, то Еве Хенгстенберг осталось недолго, – удрученно проговорила Лаура. – Ни один из троих подозреваемых не владеет какой-то недвижимостью, кроме своей квартиры. – Уверен, он уже взял на прицел новую жертву. Пусть патрульные регулярно заезжают к остальным участницам курсов йоги. Далее, нужно постоянно просматривать базу данных; приоритет заявлениям о пропаже молодых и привлекательных женщин за последние семь дней. Макс взялся за телефон. Лаура продолжала смотреть на городской план. – Где же ты держишь их? – пробормотала она, глядя на лесной массив, простирающийся за Тойфельсберг. Когда Макс закончил разговор, Лаура повернулась к нему. – Надо навестить Цапке. Хочу посмотреть на его реакцию, когда мы спросим, где он был вчера вечером. Надеюсь, фрау Кольмайер окажется дома. Нужно выяснить, выезжал ли он куда-нибудь прошлой ночью. Макс кивнул, и Лаура перевела взгляд на Симона. – Что насчет Паулы Маасен? Нашел что-нибудь в ее компьютере? – Пока ничего. Во всяком случае, перед исчезновением она не отправляла сообщений Нильсу Велингу.