— Далеко? — Лиги три или четыре. Они маневрируют. До Круга мы ехали два дня. От подвернувшегося на рассвете дозора мы узнали, что внутри у границ Круга по ночам постоянно собираются войска. Проводят какие-то учения, а к утру исчезают в глубине Круга. А над ним постоянно висит темная туча, хотя гроза все не разражается. — Позавтракаем здесь, а уже потом поедем на север? — спросил я. — Почему бы и нет? — ответил Ганелон. — Я голоден, а время у нас пока есть. Мы спешились и перекусили вяленым мясом, запивая его влагой из фляжек. — Не понимаю я этой записки. — Ганелон рыгнул, похлопал себя по животу и раскурил трубку. — В грядущей битве он будет рядом или нет? И где он? Где, если собирается помогать? День битвы все ближе и ближе. — Забудь о нем, — ответил я. — Это, наверно, была шутка. — Не могу, разрази меня гром! — воскликнул он в ответ. — Все кажется настолько странным! — В чем дело? — удивился Ланс, и тут я понял, что Ганелон пока ничего еще не сказал ему. — Мой прежний сеньор, лорд Корвин, прислал с птицей-посланником странную весть, мол, он идет, — объяснил Ганелон. — Я думал, он давно мертв, но это послание… До сих пор не могу понять, что это значит. — Корвин? — переспросил Ланс, и я затаил дыхание — Корвин из Амбера? — Из Амбера и Авалона. — Забудь про это послание. — Почему? — Он человек без чести, и слова его ничего не стоят. — Ты знаешь его? — Я слыхал о нем. Давным-давно он правил в этой стране. Разве ты не помнишь сказаний о демоне-властелине? Все они таковы. И Корвин не лучше, только было это задолго до нас. Самым лучшим днем его правления оказался тот, когда он отрекся и бежал, ибо видеть тут его больше никто не желал. Это не было правдой! Или же было? Бесконечное множество теней отбрасывает Амбер, много теней отбрасывал и мой Авалон, ибо в нем был я. На многих землях знают меня; хотя никогда не ступал я там, но тени мои ходили, перевирая мои дела и мысли. — Нет, — отвечал Ганелон. — Я никогда не придавал значения старым россказням. Интересно, неужели известный мне Корвин — тот самый, что правил здесь? — Весьма вероятно, — вмешался я, решив перехватить инициативу в разговоре. — Но если он правил столь давно, то, верно, уж одряхлел или умер. — Он был колдуном. — Тот, которого я знал, точно был, — согласился Ганелон. — Он изгнал меня из страны, которую не обнаружить ни знанием, ни хитростью. — Ты об этом никогда не говорил, — сказал Ланс. — Как же все произошло? — Не твое это дело, — ответил Ганелон, и Ланс умолк. Я извлек трубку — два дня назад я разжился ею. Ланс сделал то же. Она была из глины и тянула горячо и крепко. Раскурив, мы все трое молча потягивали дым. — Да, сработано было крепко, — сказал Ганелон. — Давайте забудем об этом. Забыть, конечно, никто не мог, но теперь мы тщательно избегали этой темы. И если бы не темный Круг, посидеть и отдохнуть было бы, пожалуй, приятно. Вдруг я ощутил, что эти люди стали мне близки. Захотел что-нибудь сказать, но ничего подходящего в голову не приходило. Ганелон прервал молчание, возвратившись к насущным делам: — Значит, ты хочешь ударить, прежде чем они нападут на нас? — Правильно, — согласился я. — Перенесем войну на их территорию. — Беда-то вся в том и заключается, что это теперь их территория, — сказал он. — Они теперь знают ее лучше, и кому ведомо, какие силы способен враг призвать себе на помощь? — Надо просто убить рогатого, и все рухнет, — ответил я. — Может быть. А может, и нет. Возможно, ты сумеешь справиться с ним, — сказал Ганелон. — Сумел бы я — не знаю, разве что повезет. Он слишком подл, чтобы так вот запросто умереть. Я полагаю, что все тот же, каким был несколько лет назад — но могу и обманываться. Что, если я ослаб? Эта проклятая сидячая работа! Никогда ее не желал. — Знаю, — сказал я. — Я тоже, — согласился Ланс. — Ланс, а не поступить ли нам, как подсказывает наш друг? — спросил Ганелон. — Не следует ли нам атаковать? Тот хотел было пожать плечами и уклониться от ответа, но передумал. — Да, — ответил он. — Они едва не одолели нас, когда умер король Утер. А теперь мы не нападаем, потому что боимся поражения. О, конечно, победа достанется им нелегко, мы нанесем врагу тяжкий урон. Но, я думаю, они пересилят… Посмотрим, что там у них, хорошо все обмозгуем, а потом решим, готовиться ли к нападению. — Хорошо, — сказал Ганелон. — Меня уже тошнит от ожидания. Вернемся — напомнишь мне подумать обо всем еще разок. И мы отправились в разведку. Сперва мы ехали на север, потом выбрали удобное место и спрятались в холмах, откуда был виден Круг. Там, внутри, они поклонялись чему-то или упражнялись с оружием. Я прикинул — их было тысячи четыре. У нас — не больше двадцати пяти сотен. Были там и странные летучие, ползучие и прыгучие твари, издаваемые ими звуки разносились повсюду. Но сердца наши не дрогнули. Угу, как же. Все, что мне требовалось — несколько минут с глазу на глаз с их вожаком, и так или иначе, все будет решено. Все, полностью. Я не мог сказать об этом друзьям, но правда была именно такова. Дело в том, что я-то и был виноват во всем этом, хотя бы частично. Круг — моя работа, мне от него и избавляться, если сумею. А уверенности в этом у меня не было. В страдании, ярости, ужасе и муке вызвал я это проклятие к жизни. И на всех землях отразилось оно. Такова цена кровавого проклятия принца Амбера. Мы следили за Стражами Круга всю ночь, а утром уехали. И решили — атаковать! На обратном пути нас никто не преследовал. А когда мы вернулись в Твердыню Ганелона, то засели за планы. Наши силы были уже в отличной форме, и мы решили атаковать как можно скорее. Лежа рядом с Лоррейн, я сказал ей об этом. Она должна была знать. Я мог унести ее отсюда в Тень этой же ночью, если бы только она согласилась. Но Лоррейн возражала. — Я останусь с тобой, — сказала она. — Хорошо. Я не раскрыл ей, что все будет решено моею рукой, но, похоже, она догадывалась об этом и по какой-то причине верила мне. Я бы не верил, но в конце концов, это ее право. — Ты знаешь, чем все может обернуться, — предупредил я. — Знаю, — отвечала она, и было ясно, что действительно знает. Потом мы занялись кое-чем еще, а позже — уснули. Ей приснился сон. Утром Лоррейн сказала мне об этом. — И что же ты видела? — спросил я. — Предстоящую битву, — объяснила она, — и ты бился с рогатым. — И кто победил? — Не знаю. Только пока ты спал, я сделала кое-что полезное для тебя. — Лучше бы ты этого не делала. Обычно я сам о себе забочусь. — А потом я увидела свою смерть. — Давай-ка я заберу тебя отсюда в укромное место.