— Какое воссоединение? — Наше. — Я никогда не встречал тебя. — Не будь таким нудным. Я пожал плечами: — За воссоединение. Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие. — И где же я мог тебя встречать? — попробовал я все-таки выяснить. — При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть… — Должно быть, в Амбере. Ты был… — В Амбере? — Я удивился и, вспомнив, что в руке моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. — Кто ты на самом деле? — Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, — продолжала она, — а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце… Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась. — Разве неправда? — спросила она. — Нет, — отвечал я, проглотив кусок мяса. — Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян… — Значит, помнишь! — вскричала она. — Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие. — Сдаюсь, — ответил я, подливая вина. Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься. — Фехтованию тебя учил Бенедикт? — спросил я. — Да. — Кто он тебе? — Конечно, любовник, — ответила девушка. — Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной. Она снова рассмеялась. Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно. Наконец я выпалил: — Я оскорблен. — Чем? — спросила она. — Бенедикт не угостил меня сигарой. — Какой сигарой? — Ты его дочь, не так ли? Она покраснела, но качнула головой. — Нет, — ответила она, — но уже горячо. — Тогда внучка? — спросил я. — Ну… что-то вроде того. — Боюсь, не понял. — Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки… — Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь? — Нет, я одна. — А мать… и твоя бабка? — Умерли. — Как? — Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это, правда? Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее существовании — слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И потому ни разу даже не упомянул о ее существовании. Я твердо произнес: — Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом. — И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери! — Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте. Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор. — А как ты узнала меня? — задал я вопрос. Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась: — Конечно, по картинке. — По какой? — На карте, — пояснила она. — Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я… — А колода у тебя есть? — перебил я ее. — Нет, — ответила она, надувшись, — мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю. — Да ну? А где же он держит их? Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила: — Одну колоду он почти все время носит с собой, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их? — Я не просил его об этом, — ответил я. — Ты знаешь их назначение? — Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда мне не рассказывал. Эти карты — очень важная вещь, а? — Да. — Я так и думала. Он всегда очень осторожен с ними. А у тебя есть такая колода? — Да, но я ее как раз одолжил кое-кому. — Понятно. И тебе нужна еще одна для какого-то сложного и зловещего дела. Я пожал плечами: — Колода нужна мне, только цели мои скучны и несложны. — Например? Я посмотрел на нее исподлобья: — Если Бенедикт не хочет, чтобы ты знала, зачем они, то и я не собираюсь рассказывать об этом. Девушка сначала тихо пробурчала что-то. — Ты боишься его, — заявила она чуть погодя.