Как можно в такое поверить? – спросила я. – Неужели порча наряда взволновала ее не меньше, чем бегство Гоблина и рана в ноге? Одноглазый захихикал, безмерное радуясь тому, что Гоблину удалось вернуться живым. – Я верю. – Как? И ты тоже? – А что тут странного? Все, что она носит, сделано из кожи, а этот материал можно достать лишь далеко на севере. Что вы, здешние людишки, понимаете в коже? Нашей подружке, поди, ради новых штанов приходится летать за пять тысяч миль. Тут поневоле будешь беречь то, что ниже пояса. Конечно, некоторым это объяснять бесполезно… Ай! Чего щиплешься? Не забывай, мы на одной стороне. – Ты веришь этому мелкому извращенцу? – спросила я Сари. – Пойди спроси Лебедя. – Одноглазый оскалился, показав единственный зуб. – Он тебе подтвердит, что эта бабенка зря ничего не делает. Сари, впрочем, больше всего занимало дело. – Что мы предпримем, если она представит все так, будто с Радишей ничего не случилось? Сколько людей обычно встречаются с княжной за день? Вроде немного. И Тайного совета больше не существует. Все у нас, кроме Могабы. – Нужно и его сюда затащить, – проворчал Одноглазый. – Не будем зарываться. Похитить главнокомандующего будет потруднее, чем всех остальных. Я задумчиво произнесла: – Она не станет держать Радишу взаперти слишком долго. Может быть, две недели. Пока не подберет себе новый совет, который будет отвечать лишь: «Да, о великая!» – и спрашивать: «На какую высоту?» – когда она прикажет прыгать. Одноглазый выдохнул мощную струю воздуха. – А что? Верно. Здесь есть над чем подумать. – Уже подумала, – заявила я. – Захватив Радишу, мы, пожалуй, поступили даже умнее, чем самим казалось. Можем предъявить ее, если Душелов слишком озвереет. И Душелов наверняка это понимает. Она не поддастся соблазну и не зайдет слишком далеко. По крайней мере, пока не отыщет нас. – Она сделает все, что в ее силах, чтобы найти и вернуть Радишу, – сказала Сари. – В этом можно не сомневаться. Следовательно, надо поскорее убраться из города. – Прежде чем я уйду, мне необходимо кое-что сделать, – сказала я. – Не ждите меня. Мурген, будь другом, постарайся как можно больше узнать о белой вороне. Я не дожидалась ответа. За Гоблина теперь можно не беспокоиться, настало время поговорить с нашей новой пленницей. Кто-то позаботился о том, чтобы у Радиши были некоторые удобства. И в клетку ее не посадили. По-видимому, Одноглазый счел, что достаточно простеньких чар, способных вызвать удушье. Княжна не замечала моего присутствия, что дало мне возможность как следует ее рассмотреть. Об этой женщине ходили устрашающие слухи, когда Отряд впервые прибыл в Таглиос. Она и впрямь показала себя сильным борцом, но годы не прошли для нее даром. Сейчас она выглядела старой, усталой, сломленной. Я шагнула вперед: – С тобой хорошо обращаются, Радиша? По ее лицу скользнула слабая улыбка. В глазах одновременно мелькнули гнев и ирония. – Конечно, это не княжеские покои, но мне случалось довольствоваться и худшим. Включая цепи и отсутствие крыши над головой. – И грязные шкуры? – Я прожила здесь шесть лет. – На самом деле подольше, но в ту минуту было не до точных подсчетов. – Ничего, привыкнешь. – Почему? – Воды спят, Радиша. Воды спят. Ты нас ждала. Мы должны были прийти. В этот момент она наконец осознала, что происходит, и у нее округлились глаза. – Я тебя уже видела. – Много раз. Совсем недавно – во дворце. И давным-давно – тоже во дворце, вместе со знаменосцем. – Ты сумасшедшая. – Я? Одна из нас двоих уж точно не в себе. Она начала наливаться гневом. – Это не поможет, – сказала я. – Но если тебе для здоровья необходимо время от времени буйствовать, подумай вот над чем. Протектор скрыла от всех твое исчезновение. Единственный человек, который был в курсе – не считая нас, злодеев, – уже мертв. Конечно, этим дело не ограничится, погибнут и другие. И ты, прячась в своей Комнате Гнева, будешь издавать самые свирепые указы. Через полгода Протектор настолько укрепит свою власть с помощью серых и тех, кто сочтет выгодным служить ей, что твою роль народ сочтет ничтожной. При условии, что Душелов сможет договориться с Могабой. Но об этом я умолчала. Радиша разразилась возмущенной речью в отношении своей союзницы. Не выбирая выражений. Я послушала, не перебивая, а потом напомнила княжне еще один лозунг: «Все их дни сочтены». – Ну и что это значит? – Это значит, что или рано поздно мы доберемся до всех, кто причинил нам вред. Ты права, это безумие. Но у нас нет другого пути. Тебе известно, что произошло до того, как ты оказалась здесь. Теперь на свободе только Протектор и главнокомандующий. Все их дни сочтены. Конечно, в действительности все обстоит не так просто. Она в плену. Уверена, что месть выкравших ее людей будет самой жестокой – как они и предостерегали, прежде чем она совершила роковую ошибку, польстившись на сладкие посулы Душелов. – У тебя нет законного наследника? Такой поворот сильно удивил ее. – Что? – Я не знаю тех, кто продолжил бы твой род. И снова: – Что? – А то, что ты не просто моя заложница – я держу в кулаке все будущее Таглиоса и его вассалов. У тебя нет детей. И у твоего брата. – Я слишком стара для этого. – Но не брат. А он еще жив. Я оставила ее с раскрытым от изумления ртом. Пусть поворочает мозгами. Не проведать ли Нарайяна Сингха, подумала я, но не решилась – была слишком перевозбуждена и утомлена. Не резон иметь дело с обманником, когда плохо держишь себя в руках. Сон – вот тот любовник, в чьих объятиях я нуждалась больше всего. 42 Я играла в тонк с Магарычом, Джо-Джо и Кендо Резчиком. Интересное сочетание. По крайней мере, трое из нас относились к своей религии вполне серьезно. Настоящее имя Джо-Джо было Чо Дай Чо. Он был из племени нюень бао и считался телохранителем Одноглазого. Колдун не нуждался в телохранителе. Джо-Джо не хотел быть телохранителем. Поэтому они не слишком часто общались, а всем остальным Джо-Джо так же редко попадался на глаза, как и дядюшка Дой. Джо-Джо пожаловался: – Я знаю, вы сговорились обчистить простодушного паренька с болот. – Подозреваешь меня в сговоре с еретиком и неверующим? – спросила я. – Ты займешься ими после того, как разденешь меня до нитки. Любой шулер готов лезть от злости на стенку, когда его любимой жертве идет фарт. – Не могу привыкнуть к тому, что не нужно идти на работу, – сказала я. Джо-Джо сбросил шестерку, которой мне не хватало, чтобы выложить группу из пяти карт.