– И где это? – А вот сейчас посидим и пойдем. Прямо по мосту, потом вниз… – Вниз?! Какого же мы сюда карабкались?.. – Максим хотел было высказать все, что думает о проводнике, но только рукой махнул. Спросил: – Гуня, а вверх ты высоко поднимался? – Еще бы! Да я… – Коротышка осекся. Сердито уставился на Максима. – Как ты меня назвал? Мое имя – Гундарин-Т’адин! Знаешь, сколько мне лет, малец? – Во-первых, я не малец, а на две головы тебя выше. Во-вторых, я же не требую, чтобы меня называли Максимом Волгиным. Раз я Макс, то ты – Гуня. – Да ежели ты еще раз посмеешь назвать меня этим прозвищем… Коротышка вскочил, подбежал к нему. Глаза выпучил, уши встопорщил, ударил себя кулаком в грудь: – …то я, я… – Гуня, – улыбаясь, повторил Максим. Коротышка глубоко вдохнул. Постоял, почесал ухо. Выдохнул и кивнул: – Так и быть, разрешаю. И тут где-то неподалеку сухо треснуло. Звук был тихий и не казался опасным. Но он не походил на шорохи и бульканье Отстойника. Только одна вещь могла издавать такой звук. И эта вещь покоилась за поясом у Максима. Он быстро переглянулся с Зирой. Опустился на четвереньки, пополз туда, где бок дыни круто уходил вниз. Снизу штуковина, на которой они сидели, густо обросла шарами, шлангами разной толщины и формы. И в самой гуще этого хитросплетения шевелилось существо. Рассмотреть его в таком ракурсе Максим не мог. Но цвет существа был ему хорошо знаком. Синий. – О, еще одна! – радостно воскликнул Гуня. Покосился на Максима, спросил: – Или самец? Как вы по цвету-то различаетесь? Существо услышало возглас, резко выпрямилось, запрокинуло голову. Толстая усатая харя расплылась в улыбке. – Кого я вижу – наш друг Маакс! Да не один, а с девушкой. – Он поднял из-под ног только что подстреленного мясного слизня. – Приглашаю отобедать. Рен-Рендук угощает. Максим скривился, как от кислого. Появление в племени Рен-Рендука сразу же поломало устоявшийся порядок вещей. Во-первых, у него был станнер. Причем не полупустой, как у Максима, а заряженный под завязку. Как у бывшего консула получилось выжить в одиночку девять дней в Отстойнике, охотиться и не растратить заряд, – непонятно, но это было так. А станнер куда более действенный аргумент в любой драке, чем кулаки, зубы и когти. Во-вторых, Рен-Рендук оказался метким стрелком и отличным охотником. И он не спешил отдавать добычу гвыхам. Он сам делил ее, причем справедливо, в отличие от вожака и его прихвостней. Через несколько дней все коротышки числились в его приятелях. В-третьих, кинжалом Рен-Рендука ковырять водопои оказалось куда сподручнее, чем когтями. Племя начало забывать, что такое голод и жажда. И в-четвертых, Рен-Рендук объявил сперва Ильму, а затем и Зиру своими женами. К удивлению Максима, девушки согласились изменить семейный статус. К несчастью гвыхов, в племени не оказалось ни одной женщины народа Двона. Голокожие человеческие самки по их меркам считались безобразными уродинами. Но уж лучше взять в жены уродину, чем остаться вовсе без женщины. Теперь и эта надежда уплывала у волосатых из-под носа. Максим понимал, что долго так продолжаться не может, гвыхам и Рен-Рендуку вместе не ужиться. Но чем это обернется, не знал… Семнадцатый день жизни в Отстойнике прошел, как обычно: охота, безуспешные поиски двери. И закончился, как обычно, – Максим поужинал и улегся спать. Однако заснуть не успел: к нему подползла Зира. Осторожно потрогала за плечо. – Макс, слушай. Мы не хотим больше подчиняться Гвыху. Хватит этим волосатым командовать. – Думаешь, Рен-Рендук лучше? Он только притворяется добреньким. Видела бы ты… – Какая разница, притворяется он или нет? Рен-Рендук конечно же лучше Гвыха. Он – человек! – Фашист он, а не человек. А, ты все равно не поймешь… Но Зира не спешила уползать в свой семейный закуток. – Макс, если Рен-Рендук станет магистром племени, ты будешь его первым консулом. И тебе будет положена жена. Ты согласишься взять меня в жены? – Ты ж вроде замужем? – Максим даже повернулся к ней, так его удивил этот вопрос. – Это не по-настоящему было. Это политика против гвыхов. Так что? Ты не ответил, хотел бы взять меня в жены? Максим не знал, что и сказать. Зира не походила на девушек, которые ему нравились на Земле. Рослая, почти на полголовы выше его, крепкая, мускулы под кожей так и играют, живот в квадратиках пресса. Но, при всем том, Зира была красивой. Куда привлекательнее, чем Ильма или, тем более, Тальда! Кареглазая, темноволосая, с тонкими, правильными чертами лица, с ямочкой на подбородке. И родинка на щеке ее ничуть не портила, скорее наоборот, добавляла… Как это правильно сказать? Сексуальности, да? Зира была самой красивой девушкой в их команде, да что там! – самой красивой рубболисткой Вирии. Он вдруг подумал: как это будет, если прижать ее к себе и поцеловать в губы? Никогда не целовался с девчонками по-настоящему. Да, он хотел бы… хочет… уже сейчас хочет! Сообразив, что желание становится слишком очевидным, Максим поспешно перевернулся на другой бок. Проворчал, стараясь, чтобы голос не зазвенел предательски: – Не мешай, я спать буду. – Спи и думай. А я рядом с тобой полежу. Она придвинулась ближе, приобняла. Мягкая и в то же время упругая грудь ее прижалась к спине Максима. Он хотел отодвинуться, но прикосновения были такими приятными. Заснуть, когда к тебе так прижимаются, вряд ли получится. Но он все-таки заснул. …А проснулся от громкого спора. Недовольно приоткрыл глаза, огляделся – какой козел орет над ухом? Впрочем, и так понятно. Громыхал голос Гвыха: – Ты кто такой?! Мы взяли тебя под свою защиту, а ты… Все четыре гвыха стояли рядом с Максимом, чуть ли не в лицо тыкали волосатыми когтистыми ступнями. Но вождь кричал не на него. Немного дальше, в облюбованном Рен-Рендуком закутке сбилось в тесную кучу остальное племя. Впереди – бывший консул, по обе стороны от него, словно телохранители, – Ильма и Зира. За их спинами – лупоглазы и коротышки. Все было ясно с одного взгляда. Давно зреющий нарыв конфликта прорвался. – Племя не желает, чтобы ты оставался вождем, Гвых. – Голос Рен-Рендука звучал громко и уверенно. Он не боялся стоявшего в пяти метрах от него чудовища, хоть и был тому едва по грудь. – Ты несправедливо делишь добычу и обязанности. – Чиво?! – Гвых дернулся при этих словах. – Ладно, если ты хочешь справедливости, пусть будет справедливость во всем. Ты присвоил себе двух самок, а у нас на четверых нет ни одной. Поделись! – Женщины не добыча, чтобы с ней делиться. Они сами решают, с кем жить. – По законам народа Двона женщина – добыча! – Мы не из твоего народа! – возразила Зира. – Заткнись, голокожая! Если б не мы, ты давно была бы слизью! И тебя я пока не хочу, ты слишком мелкая. – Он резко вскинул руку, выставил толстый корявый палец в сторону долговязой, смахивающей на ломовую лошадь Ильмы: – Ее! Или заберу обеих, а тебе, Синие Штаны, вышибу мозги! – Побереги свои, Гвых. Рен-Рендук сделал еле уловимый жест, и в руках у троицы появилось оружие. У самого консула и Зиры – станнеры, у Ильмы – кинжал. Максим моргнул, не понимая, откуда у них второй станнер. А затем понял! Зира неспроста улеглась спать рядом с ним. Не ради удовольствия обнимала. Она стащила его оружие, стерва! А он чуть было не влюбился в нее! Стволы и лезвие остудили пыл гвыхов. Но ненадолго. Все четверо злобно зарычали, кулаки их сжались, когти на ногах царапали пол. Миг – и начнется драка не на жизнь, а на смерть. А Максим до сих пор не решил, на чьей стороне он должен быть. Может, Зира права? Да, Рен-Рендук – гад, фашист и подлый убийца. Но он же человек, значит, свой. Свои всегда лучше… Он не успел додумать. Откуда-то сверху рухнула огромная черная тень. Еще одна! Еще! И вдруг рядом громко, отчаянно завизжали. Пониматель не сумел перевести этот скрежет и треск, но и так понятно: ТырТрРа кричала от ужаса и боли. А в следующее мгновение ее крик потонул в целом хоре воплей. Гвыхов сбили с ног сразу. Они буквально утонули под черной шевелящейся кучей. Что случилось с остальным племенем, Максим не увидел: одна из тварей приземлилась прямо перед ним. Больше всего это существо походило на гиену с десятью щетинистыми длинными лапами. Или на паука с мордой гиены. В выпученных глазах светился красноватый огонь, в оскаленной пасти белели два ряда тонких, острых, как иглы, зубов. Но самым страшным отчего-то показалась большая, тягучая капля слюны, прилипшая к подбородку. Чудовище смотрело на Максима, и ясно было – сейчас прыгнет! И он не успевал ни вскочить, ни откатиться в сторону. Только схватить станнер и выстрелить в морду! Но оружия у него теперь не было. Прыгнуть чудовище не успело. Что-то мелькнуло между ним и Максимом. Жилистая, покрытая короткой шерстью рука сфинкса ухватила тварь за шиворот, вздернула вверх, оторвав от земли. Тут же другая рука вцепилась в морду, из-под пальцев брызнула темная кровь. Тварь хрюкнула, отлетела назад. – Бежим! Вверх, за мной! – скомандовал сфинкс. Его заставили подпрыгнуть, вцепиться в толстый канат, – на счастье, сегодня тот был не под напряжением, – подтянуться, вскарабкаться. Потом они перепрыгнули на узенькую площадку. Наперерез метнулся еще один гиено-паук. Но прежде, чем Максим успел отклониться, сильная нога ударила чудовище в грудь, распорола, оставив четыре глубокие борозды. И вновь они неслись все дальше и выше, карабкались, перепрыгивали с площадки на площадку. Остановились, когда бульканье и клекот Отстойника заглушил звуки побоища. Максима била дрожь, ноги подкашивались. Пришлось сесть, чтобы отдышаться, успокоиться. Сфинкс опустился рядом. Он дышал ровно и размеренно, будто не несся во весь опор, на ходу отбиваясь от врагов. – Спасибо. – Максим посмотрел на спутника. – Ур… извини, никак не запомню твое имя. – Урммршшрм. Для твоего голосового аппарата невоспроизводимо, потому можешь называть меня Шур. – Ага. Я и не знал, что у тебя такие когти. Шур приподнял ладонь, растопырил пальцы. Они словно стали вдвое длиннее. Острые, чуть загнутые когти выдвинулись из-под покрытой шерстью кожи. – Иногда они бывают полезны. Холодное оружие наша цивилизация не изобретала. Надобности не было. – Слушай, – ухватился за его слова Максим, – ты никогда не рассказывал о себе, о своем мире. Тебя тоже криссы похитили? – Естественно. О своем мире я не рассказывал, потому что никто не поверит. Тебе ведь не верят. – Ты хочешь сказать… – Да. Звезды. Тысячи звезд на черном ночном небе. Алые закаты над безбрежной саванной. Восход красного карлика – спутника нашего солнца – над океаном. Разноцветные луны… Таков мой мир. Прекрасный. Максим облизнул вмиг пересохшие губы. И радостно засмеялся: – Значит, звезды все-таки существуют! А я уж подумал, что они мне приснились. Слушай, но почему другие о них ничего не знают? Шур помедлил, пристально глядя ему в глаза. Затем спросил: – А ты сам как полагаешь? Максим задумался. И выпалил то, что давно сидело в голове: – Я думаю, на Вирии живут не только люди, но и другие народы, – все, кого похитили криссы. Для каждого есть свой город, выйти за его пределы нельзя, даже летатели не летают. Планета всегда повернута к солнцу одной стороной, поэтому те, кто на ней родились, никогда ночи и не видели. А те, кого похитили… Может, они были маленькими и забыли? Или врут, что родились не здесь, откуда мне знать! А еще я думаю, что Отстойник – это и есть обратная сторона той планеты! Это фабрика, на которой криссы делают еду и разные вещи. – Неплохое объяснение, – уважительно согласился Шур. – Есть несколько логических нестыковок, но в первом приближении подойдет. В любом случае мы должны как можно скорее выбраться из Отстойника. Я не хочу стать полуфабрикатом.