Мальчишка ушел, а Хьюитт обратился к Меррику: – Думаю, вы можете посылать телеграмму, о которой говорили. Если меня наймут, то думаю, что смогу вернуть слитки. Это может занять какое-то время, но, с другой стороны, может и не занять. Если вы сейчас напишете телеграмму, я отправлюсь на той же шлюпке, что и посыльный. Сейчас я собираюсь прогуляться к Лостелле – это всего в двух-трех милях, но день уже клонится к вечеру. – Какую улику вы нашли? Я не… – Не важно, – со смешком ответил Хьюитт. – Официально у меня еще не может быть улики – я ведь не уполномочен вести расследование. А вот когда буду уполномочен, то все расскажу. Едва Хьюитт сошел на берег, как его перехватил взволнованный Брейсьер: – Вот вы где. А я собирался снова на судно. У меня есть новости. Помните, я говорил, что собираюсь встретиться с железнодорожным служащим, чтобы выпытать у него сведения? И сделав это, я бросился обратно – даже не знаю, о чем он подумал. Пока мы шли, мы увидели стюарда Нортона – он был на другой стороне дороги, и железнодорожный клерк узнал его – это один из тех людей, которые принесли ящики. А вторым, судя по его описанию, был капитан. Я всячески обходил клерка, и тогда тот признался, что ящики были адресованы Макри на лондонский адрес! После того, как я в прошлый раз расспрашивал его, он почувствовал любопытство и посмотрел записи. Думаю, этого достаточно, а? Сейчас я собираюсь в Лондон – думаю, что Макри отправится туда этим же вечером. Я его схвачу! Ничего не раскрывайте ему! И рьяный второй помощник поспешил прочь, не дожидаясь, что сыщик ему что-то ответит. С удивленной улыбкой Хьюитт посмотрел ему вслед, а затем свернул на дорогу к Лостелле. III На следующий день, около одиннадцати утра Меррик получил послание: Уважаемый Меррик, я нанят? Если нет – не беспокойтесь, а если да – к двум часам прибудьте к Лостелле, вернее, к гостинице «Поцелуй», которая находится у въезда в деревню. Прихватите с собой легкую тележку, полицейского или двух (если возможно) и землекопа. Вероятно, добро придется откапывать. Вы в хорошей форме? Ваш Мартин Хьюитт P.S. Держите всех ваших людей на судне. Человека с лопатой наймите в городе. Меррик немедленно сел в шлюпку. Его начальство накануне быстро ответило на его телеграмму, предоставив ему полную свободу действий. С некоторыми трудностями он нашел полицейского, а вот тележку и рабочего с лопатой он нанял легко. Все вместе они прибыли в пункт назначения. Условленный час еще не наступил, но Мартин Хьюитт уже ждал их. – Вы быстро, – сказал он, – но чем быстрее, тем лучше. Я назначил самое раннее время, к которому, как я считал, вы сможете управиться – ведь вам пришлось проделать столько приготовлений. – Так, значит, вы нашли пропажу? – взволнованно спросил Меррик. – Нет, не вполне. Но у меня есть это, – Хьюитт поднял кончик своей трости. Из нее торчало острие маленького буравчика, и в полости осталось немного древесины, как это обычно случается при использовании сверла. – Но что это? – Не важно. В путь. Я пойду пешком – здесь недалеко. Думаю, мы приблизились к окончанию работы – все прошло удачно и довольно просто. Объясню позже. Обойдя гостиницу, Хьюитт дал знак остановиться, и все спешились. Лошадей они привязали к изгороди, и оставшееся расстояние прошли пешком, причем полицейский шел в конце – чтобы преждевременно никого не вспугнуть. Они свернули в переулок за несколькими замызганными домиками, у каждого из которых был огород с выходом в море. Хьюитт направился к второму из них и, открыв садовую калитку, смело вошел. Все последовали за ним. Большую часть грядок покрывала капуста, которая казалась вполне естественной, за исключением полудюжины кочанов, расположенных странной и кучной группой. Они были поникшими и увядшими, и Хьюитт направился прямо к ним. – Выкопай эти увядшие кочаны, – приказал он рабочему с лопатой. – Теперь от них нет никакого проку. Но копнув поглубже, вероятно, найдется что-то еще. Мужчина воткнул лопату в мягкую землю, но та с гулким стуком внезапно на что-то наткнулась. За вторжением из окна домика наблюдала тощая и неряш­ливая женщина с черными глазами и платком на голове. Она тут же выскочила с метлой наперевес и яростно набросилась на визитеров. Меррик схватил ее за локоть, когда она второй раз пыталась ударить Хьюитта (от первого удара тот увернулся). Меррик сжал ее руки у нее за спиной. Она кричала, так что из соседних домиков стали появляться люди. – Питер! Питер! – вопила женщина. – Сюда! Дэви! Они пришли! На крыльце появился чумазый ребенок. Увидев в саду удерживавших женщину незнакомцев ребенок жалобно заплакал. Тем временем рабочий выкопал два деревянных ящика, каждый длиной где-то в восемнадцать дюймов. Один из них был частично вскрыт, так что было видно разбитое дерево наверху. Когда ящик был извлечен из земли, стали видны слитки желтого металла внутри. Женщина продолжала яростно кричать и отчаянно сопротивляться. Чумазый ребенок ретировался, а затем в дверях появился заспанный и нечесаный человек. Он тупо взглянул на разыгрывающуюся перед ним сцену, и его челюсть отвисла. – Взять этого человека! – приказал Хьюитт. – Это он! Полицейский действовал так быстро, что наручники оказались на запястьях мужчины прежде, чем тот успел сообразить, что происходит. Хьюитт и второй полицейский вошли в домишко. В двух комнатах на первом этаже никого не было. Они поднялись по узкой лестнице и в комнате наверху нашли еще одного мужчину, помоложе. Он крепко спал. – Это второй, – заметил Хьюитт. – Возьмите его. И еще одна пара наручников защелкнулась быстрее, чем пленник проснулся. Затем найденное золото было погружено в тележку, а деревенский констебль принес еще одну пару наручников – для женщины с метлой. Наконец, из деревни вышла процессия, которая за всю историю Корнуолла и не снилась никому из жителей Лостеллы. – Итак, – сказал Хьюитт, обращаясь к Меррику. – Нам нужен ваш человек, Галлен, или как там его зовут? Тот самый, что спускался для измерения пробоины в судне. Он ведь остался на борту? – Кто, Галлен? Галлен? Ну, на самом деле прошлой ночью он сошел на берег и до сих пор не вернулся. Но вы же не хотите сказать, что… – Хочу, – перебил его Хьюитт. – И теперь вы упустили его. IV – Теперь, когда у нас появилось немного свободного времени, расскажите обо всем, – попросил Меррик, когда два часа спустя они сели передохнуть в кормовой каюте буксира. – Груз теперь у нас, спасибо вам, но я все еще не понимаю ни как они стащили его, ни как вы нашли его. – В рассказах людей с «Никобара» не было ничего особенного. Они, если можно так сказать, аннулировали друг друга, хотя казалось вероятным, что в одном-двух отношениях в этом что-то есть. Брейсьер, как я вижу, слишком старался подтвер­дить свои слова. Если капитан и стюард сговорились ограбить хранилище слитков, то к чему стюарду прорезать металлические стены, при том что в каюте капитана есть ключи? И если бы капитан украл слитки, то с чего бы ему останавливаться на двух ящиках, тогда как на протяжении всего плавания у него под рукой были все сорок? Конечно, показания плотника придавали этой теории какой-то смысл, но думаю, что смогу предоставить разумное объяснение. Вы говорили, что были с водолазами, когда те вскрыли дверь в хранилище и поднимали ящики, так что против них не может быть подозрений. Но в то же самое время вы сказали, что прореха в борту «Никобара» затронула и стены хранилища, так что вам даже было бы проще добраться до ящиков через нее. Конечно, вы сказали, что ящики не могли выпасть через нее – из-за крена, расположения пробоины и так далее. Но я подумал, что накануне водолаз был на дне в одиночестве – по сути, его задачей было как раз измерение той самой пробоины, что достигала в том числе и хранилища со слитками. Водолаз мог легко вытащить ящики через пролом. Но, как вы сообщили мне, он не мог вытащить их из воды так, чтобы это осталось незамеченным. Но, зная это, водолаз мог припрятать добычу на дне. Так что я решил сперва осмотреться под водой и только затем делать какие-либо выводы. Заметьте, что я не думал, что он мог спрятать ящики где-то там. Ведь ему бы пришлось снова нырять за ними, а поднимать их на сушу было бы столь же неудобно, как и раньше. Кроме того, он не смог бы снова воспользоваться водолазным снаряжением компании, не предоставив объяснений. Так что вероятнее всего, что он договорился с сообщником, который мог бы помочь с доступом к золоту. Мы побывали под водой. Я присмотрелся и среди прочего заметил, что судно было одним их тех, где вся оснастка сделана из дуба или тика. Я на всякий случай запомнил это (как и прочие моменты). Когда мы заглянули в пробоину, я увидел, что снаружи было бы не сложно добраться до хранилища. – Да, – заметил Меррик, – это было бы совсем не трудно. Трап проходит как раз мимо пролома, и любой, кто спускается по нему, может перейти на зазубрину от металлической обшивки и добраться до хранилища. – Вот именно. Итак, затем я обратил внимание на морское дно, которое, как я с радостью отметил, было покрыто скользким глинистым сланцем. Я немного побродил вокруг, и, отдалившись от судна, я наткнулся на тот камень, который я перевернул ногой. Помните? – Да. – Это было примечательно. То был единственный чистый камень в пределах видимости. Все остальные были покрыты зеленым налетом, и к ним налипло множество водорослей. Очевидно, это из-за того, что камень был посторонним – попавшим на дно недавно с суши. Судя по тому, что он был очень чистым, он попал туда с берега. Сам собой появиться в море он не мог. Кто-то взял его на судно, а затем сбросил в море. Кто бы это ни был, он занялся этим с какой-то целью. Далее, его форма – она чем-то походила на буханку хлеба. Такие камни удобно обвязать веревкой. Но веревки не было, так что, должно быть, кто-то побывал на дне и отвязал ее. Кроме того, логично предположить, что на конце веревки мог быть крючок. Но это были теории. Ваш человек спускался на дно, чтобы сделать измерения, забрался в пролом, добрался до хранилища и забрал два ящика. Вероятно, он для удобства переноски развязал их и вытащил по одному. Он отнес их к тому белому камню с крюком и веревкой. Отвязав веревку от камня (вероятно, она была обмотана вокруг камня и связана узлом, который можно было легко развязать), он прикрепил ее к двум ящикам, возможно, при помощи крюка. Но посреди белого дня, у вас под носом, ее никак не могли вытащить на сушу. Сообщники подождали бы наступления ночи. Это значит, что второй конец веревки был прикреплен к какому-то плавающему предмету так, чтобы его можно было легко извлечь. Все приготовления заняли одну ночь, с тем, чтобы следующей ночью можно было унести добычу. – Но почему Галлен взял только два ящика, а не больше? – Во-первых, он не мог терять времени. За каждым очередным ящиком надо было бы снова забираться внутрь судна, а вы наверху ждали его измерений. И он мог сомневаться в весе. Слишком тяжелый груз было бы не так легко поднять, и он мог бы опрокинуть небольшую лодку. Вот вам и просто камень. Но это еще не все; возле него я приметил след в глинистом сланце. Он был треугольным, с заострением на дне – такой след мог быть оставлен углом тяжелого ящика, особенно если тот был обит металлом, как у ящиков со слитками. Это был важный момент. Он означал, что ящики не были подняты сразу наверх, но по крайней мере вначале их оттащили по дну, так что острый угол оставил след в сланце! Я прогулялся немного дальше и нашел еще одну зацепку – небольшие царапины, сдвинутые камушки и тому подобные следы убедили меня, а также указали направление, в котором тащили ящики. Я пошел в ту сторону и нашел еще один камень – немного меньших размеров, чем предыдущий. Очевидно, что ящики сдвинули его. Зеленый налет покрывал ту его часть, что соприкасалась с водой, а остальная часть камня подходила к ямке, из которой он, очевидно, выпал. И очевидно, что все произошло недавно, иначе море успело бы стереть все следы на мягком сланце. Конечно, вы понимаете все мои прочие действия под водой. – Полагаю так: вы прикинули координаты камней по отношению к кораблю, измерив расстояние шагами. – Именно. Я держал числа в голове, пока не смог записать их на бумаге. Оставались лишь расчёты. Я решил, что все произошло так: Галлен договорился с кем-то неизвестным, но, очевидно, обладающим судном, чтобы тот сначала опустил веревку с камнем, а на следующую ночь поднял ее. Без риска быть замеченным к месту крушения не могло приблизиться ничего крупнее гребной лодки. Но ни одна гребная лодка не смогла бы с такой силой протащить те ящики по дну – они послужили бы подобием якоря. А тем не менее произошло то, что про­изошло. Воры приплыли на чем-то большом – рыбацкой шлюпке, люггере или чем-то подобном, с маленькой лодкой на буксире. Парусное судно остановилось на удобном расстоянии, в том направлении, куда оно должно было плыть впоследствии – чтобы не тратить времени, если его заметят. А маленькая лодка отплыла, чтобы забрать поплавок, что бы он ни удерживал. Должно быть, для этого на нем было много лишней веревки, а также она была нужна для того, чтобы поплавок мог свободно дрейфовать по волнам, так как оставаясь на одном месте он мог бы привлечь к себе внимание. Лодка подплыла к основному судну, передав на него поплавок и веревку. Затем основное судно отплыло домой, таща за собой веревку с грузом на конце. – Можно подумать, что вы сами видели или даже проделали это, – заметил Меррик. – Понимаете, никак по-другому это произойти не могло. Это – единственная цепочка событий, которая может объяснить все обстоятельства дела. Большая половина успеха в моей работе заключается в быстром понимании всех обстоятельств вместе, и каждого из них по отдельности. Как знаете, я отметил на карте место крушения, высчитал расположение камней и процарапанного на дне следа, что указало мне хотя бы приблизительно направление, в котором шло судно воров. Оно приближалось к деревне Лостелла – на самом деле это была единственная деревня на побережье. Ориентир не стопроцентный, но тем не менее, тем более что других населенных пунктов не было, так что я решил проследить за ней. – А что насчет окрашенной щепки? Как вы додумались? – Я видел, что там были щепки от люковых решеток с «Никобара», и решил, что воры могли использовать как поплавок что-то похожее на другие обломки – чтобы не привлекать внимания. Что могло быть лучше щепки? Но на небольших судах, вроде рыболовецких, оснастка всегда окрашена – они не могут себе позволить, чтобы она разбухла как та, что была на «Никобаре». Так что я решил, что щепка должна быть окрашенной, и это мог бы заметить кто-нибудь достаточно наблюдательный. Я выстрелил наугад и попал. Паренек вспомнил окрашенную щепку, которая пропала: «Ее куда-то смыло», – подумал он. Как видите, эти сведения пригодились. Я пошел к Лостелле. Прилив был низкий, и когда я прибыл туда, уже смеркалось. Рыболовные суда стояли на якорях у берега. Я начал высматривать судно с белой оснасткой. Таких было не очень много – на рыболовных судах чаще встречается красный и коричневый, а то и вовсе неузнаваемые от обилия грязи цвета. Так что вчера вечером я увидел только два подходящих судна. Первое могло оказаться искомым, но ничто на это не указывало. А вот второе было именно тем самым. У него была неполная палуба и небольшой белый люк. Я сдвинул крышку люка и увидел, что к решетке привязана длинная веревка, на другом конце которой был крючок! Они забыли избавиться от своего приспособления, а может, им пришло в голову, что через какое-то время можно будет вновь воспользоваться им. Я подошел к транцу и прочитал: «Ребекка. Питер и Дэвид Гартью, Лостелла». Следующим моим шагом был поиск Гартью. Какое-то время я уже размышлял о деревне, и вскоре мне на глаза попался мальчишка. Я подобрал предлог для расспросов о Гартью – якобы я хотел прокатиться под парусом. Мальчишка с ухмылкой сообщил мне, что оба Гартью «ушли в запой». Я могу найти из в гостинице «Поцелуй» – там они пьют и бездельничают на на протяжении всего дня. После всего, что они проделали, это казалось вполне вероятным развитием событий. Я отправился туда, решив заявить о старой дружбе с Гартью, хоть и не мог отличить Питера от Дэвида. Они были там: один спал пьяным, а второй распевал плачевные песни. Я пытался быть к ним как можно дружелюбнее, и вскоре купил галлон пива и понес его к ним домой, а они несли туда друг дружку. Я постарался как следует осмотреться в их доме. Я даже помог «старушке» Питера (даме с метлой) уложить их в постель. Но я нигде не мог заметить ничего, похожего на ящичек со слитками или на тайник, где его можно было бы спрятать. Так что я ушел, решив возобновить знакомство утром, и действовать столько, сколько потребуется. Также я хотел взглянуть на сад при свете дня – нет ли следов того, что там копали. Для этого я и прикрепил к своей трости небольшой буравчик. Этим утром я пришел в Лостеллу еще до десяти и увидел капусту Гартью. Мне показалось странным, что полдюжины кочанов растут вместе, причем выглядели они увядшими, словно их наскоро выкопали, возможно, поломав корни, а потом пересадили. Также эти кочаны выглядели немного небрежно, словно были навеселе, как и Гартью. Заметив чумазого ребенка у задней двери дома, я подошел к нему, двигаясь неровной походкой – чтобы, если меня заметит кто-то еще, выглядеть так, словно я еще не поправился от вчерашних возлияний. «Привет, дружочек, посмотри-ка сюда», – сказал я, сунув руку в карман и вынув горстку мелочи. Затем, выбрав пенни для него, я умудрился уронить монету в россыпи капусты. И после того, как я нагнулся, чтобы подобрать монетку, мне было легко опереться на трость, вонзив ее в рыхлую землю. Как я и ожидал, под землей был ящик. Собирая мелочь, я еще немного поковырялся тростью, и в конце концов сказав «старушке» несколько вежливых слов, я удалился, унося с собой образцы древесины с недавно закопанного ящика. Остальное вы сами видели. Думаю, мы можем поздравить друг друга с тем, что смогли уклониться от ее метлы. Теперь ее удары достанутся кому-то другому.