- Весна с зимою борется, - вздохнула рядом Виктория. - Спасибо, что позволили пожить снова во дворце, - взглянула Кэтрин. - Мне даже прежнюю комнату дали. - Это и твой дом, - улыбнулась подруга. - Идём... Долго они ещё сидели в спальне Кэтрин на краю постели и разговаривали. Виктория всё пыталась успокоить, поддержать и попробовать убедить подругу взять себя в руки и поверить в верность супруга. Тем более супруг — любимый человек. Человек, без которого будущее не видно, без которого душно и темно и ничего не хочется... Алекс тем временем стоял за дверью в комнате прислуги. Саму служанку он попросил уйти и остался здесь, чтобы снова следить за возлюбленной... Так было когда-то уже не раз. Тогда Кэтрин служила здесь, во дворце, фрейлиной, потом была супругой молодого короля (брата нынешнего короля). Алекс же смотрел сейчас опять за нею, невольно вспоминал прошлое и с горечью для себя усмехнулся: - Вечно мне под дверью у тебя стоять... Он замолчал, как застыли и беседующие подруги. До слуха донеслось детское пение... - Роза красная, фиалка голубая, мёд сладкий, как и ты. Ты - любовь моя, моя святая, а я — твоя любовь, наяву мечты. Ты Валентинкой моей стала: жребий брошен был, а потом... я его принял, и фортуна сказала, что будешь ты моей явью и сном*... - Наш малыш, - улыбнулась сквозь слёзы Кэтрин. - Наш Малыш Алекс поёт... Мы с ним выучили эту песню в день Валентина. - Он с Гретой поёт? - удивилась Виктория, и подруга кивнула. - Она тоже умеет петь! Повезло вам с такой няней. Наша поёт детям, но не так красиво. - Спасибо, - улыбнулась Кэтрин, высушивая слёзы на щеках платочком. - Грета нам стала родной ещё со времён жизни здесь. - Кэт, мне больно от одной только мысли, что вы расстанетесь и останетесь несчастными. Ведь не умрёт ваша любовь, - вернулась Виктория к прежней беседе. - А толку? Нас пытаются разлучить постоянно. Нам постоянно что-то или кто-то мешает. Я не могу уже, - мотала Кэтрин головой. - И где он сейчас? Где он был всё это время? - Он был здесь, следил за тобой, я видела. Может за тобой уезжал следом потом и сейчас может следит, - пыталась успокоить подруга. Вдруг наполнившись подозрениями, Кэтрин оглянулась вокруг: - Следит?... Как раньше? - Он не может без тебя, я уверена... Не успела подруга договорить, как Кэтрин бросилась к двери прислуги и резко распахнула её. В комнате, казалось, не было никого. Царил порядок и тишина. Взгляд Кэтрин блуждал по скромной обстановке этого помещения. Маленький старый стол с одинокой догорающей свечой. Тёмный угол с узкой и на вид неудобной кроватью. Небольшой и тоже старый комод. Ни ковра, ни картин... Никакого уюта Кэтрин не ощутила, но из-за того, что горела свеча, верила: служанка была недавно здесь. Сделав шаг, чтобы вернуться к себе в комнату, Кэтрин всё же остановилась. Она наполнилась новыми подозрениями и скорее прошла дальше в комнату, заглянув за дверь... Взгляд тут же встретился со стоящим и смотревшим в ответ блеском тоскливых глаз супругом... - Да, - еле слышно произнёс он. - Я не могу без тебя. И да, я следил за тобой всё время и буду, даже если ты никогда не захочешь быть со мной, как прежде. Кэтрин поспешила вернуться в спальню. Алекс решительно последовал за нею и закрыл дверь в комнату прислуги: - Я выгнал твою девицу, чтобы не мешала. - Нет, - резко повернулась Кэтрин, оказавшись близко к лицу взволнованного и всё же любимого мужа. - Мы... Мы должны всё же расстаться, - волновалась она. Алекс видел, как милая пыталась остановить подступившие слёзы, но они не слушались. Он чувствовал, что любим и что Кэтрин хочет быть с ним. Он понимал её чувство страха и ревности, но сдаваться не собирался: - Я буду добиваться тебя. Я буду пытаться тебя вернуть. Я сделаю всё, чтобы доказать свою верность. Вижу, и перстень ты надела обратно. Кэтрин же оглянулась вокруг, не видя больше подруги, и поняла: - Вы сговорились с Викторией?! Она исчезла! - ухмыльнулась она, спрятав за спину руку, на которой, действительно, вновь был его перстень. - Я думаю, она захотела оставить нас наедине. Не было сговора. - Уходи, - прошептала Кэтрин всё равно. Она резко повернулась спиной, но Алекс схватил в объятия и, так же резко развернув, припал жарким поцелуем к губам. Не хотелось больше ни отрываться друг от друга, ни противиться или что-то обсуждать... Души и тела желали лишь одного: снова быть единым целым и торжествовать в блаженстве бесконечной и становившейся сильнее любви... * - (перевод автора) — опираясь на стихотворение Roses are Red, из сборника стихов Gammer Gurton’s Garland, изданном фольклористом Д. Ритсоном в 1784 году. Глава 13 Довольная и с надеждой, что друзья воссоединятся вновь, Виктория медленно шла по уже тихим и почти не освещённым коридорам дворца. Она знала, что супруг сейчас ещё в своём кабинете и снова ждёт её, чтобы вместе отправиться в покои, как уже стало обычным. Виктория и Крис. Их путь к счастью был тоже долог и труден*... Встретившись однажды в таверне и полюбив, они провели несколько счастливых дней вместе, пока злые интриги хозяина таверны не обратились против них... Викторию, оставшуюся в одиночестве в комнате на недолгое время, сразу посетило двое заинтересованных в плотских утехах мужчин. Она там же потеряла сознание, но прибывший милый понял всё иначе... Видя её, обнажённую в постели, под ласкою рук тех двоих, Крис решил, что она не та, какую любил... Так прошли года их разлуки и тоски, но... любовь не забылась. Она жила и будто поддерживала надеждами ждать, чего-то ждать... И заветная встреча случилась. Крис отыскал любимую, когда узнал случайным образом, что она не предавала, а сама оказалась жертвой*. С тех пор они расставались лишь на время начавшейся войны, а потом, тайком ото всех, Крис укрывал любимую всегда где-то рядом. Судьба была за них. Любовь победила все преграды, подарив однажды возможность объединиться и стать супругами уже не в тайне, а по закону, перед Богом и людьми. После этого они смогли взойти на престол... Виктория невольно часто вспоминала всё произошедшее и счастье вызывало чувство восторга от того, что сберегли любовь, что нашли друг друга и теперь продолжают жить вместе. Наполнившись желанием поскорее оказаться в объятиях любимого, она теперь открыла дверь в его кабинет... - Боже, - невольно вымолвила она еле слышно, застыв на пороге.