Гоуэр медленно сделал приглашающий жест. Уоттс выбрался из джипа и надел свою великолепную шляпу, Нора последовала за ним. Они поднялись по ступенькам на террасу, где стоял рваный диван и несколько непрочных на вид стульев. Все уселись кто куда, а Гоуэр, покачнувшись, опустился на табурет. Сквозь дыры в брюках торчали костлявые коленки. На террасе царила прохлада и пахло сосновой хвоей. Приятное место, снова отметила Нора. Если, конечно, не обращать внимания на свалку во дворе. Она внимательно посмотрела на Джесси Гоуэра. Зрачки у него были расширены, все тело напряжено, будто натянутая струна. Интересно, как он добывает наркотики в такой глуши? – Расскажите про ценный предмет, – потребовал Гоуэр. – Начнем с начала. Вы родственник Джеймса Дулина Гоуэра? – Скажите, о какой ценности речь. – Обязательно скажем, – заверила его Кори. – Но перед этим мы должны установить вашу степень родства с Джеймсом Дулином Гоуэром – если оно, конечно, есть. То ли официальный тон Кори, то ли обвинение в самозванстве заставили Гоуэра встрепенуться. Он вскочил: – Да пошли вы все! – Как скажете, – ответила Кори и повернулась к Уоттсу. – Пойдемте отсюда. Этот человек явно не имеет никакого отношения ни к Джиму Гоуэру, ни к золотому изделию. Гоуэр замер: – Золотое изделие? Кори поглядела ему в глаза: – Мистер Гоуэр, я должна убедиться, что вы готовы сотрудничать. – Да-да, я буду сотрудничать. – Он снова сел на табурет и после долгой паузы произнес: – Джеймс Дулин Гоуэр – мой прадед. Кори достала фотографию: – Это он? Гоуэр взял снимок дрожащей рукой и уставился на него во все глаза: – Это что за штука? – Реконструкция лица, выполненная по черепу мужчины, тело которого нашли в городе-призраке в нескольких милях отсюда. По результатам предварительного расследования это Джеймс Гоуэр. – Похож. Да, это он. – Вы уверены? Вот еще фотография и еще одна. Гоуэр просмотрел все снимки: – Точно он. Прадед исчез задолго до моего рождения, но в доме было много его фотографий. Я хорошо помню его лицо. Кори забрала снимки: – Расскажите о нем. – Нечего рассказывать. Он владел захудалым ранчо в горах Сан-Андрес. Но правительство конфисковало его землю и все остальные ранчо тоже и построило на этом месте ракетный полигон Уайт-Сэндс. – Значит, с ранчо его выселило правительство? – Да. Вот подонки! Украли его землю, заплатили чистые гроши, а бедняга последние несколько лет крутился как мог, чтобы с голоду не помереть. Мне так отец рассказывал. Говорил, что землю забрали, потому что хотели что-то там добывать: то ли нефть, то ли золото. Прабабка ушла от него, а потом он пропал. Больше про него никто ничего не слышал. – Когда он пропал? – Через пару лет после того, как у него украли ранчо. – Гоуэр задумался. – Судя по тому, что говорил отец, это было где-то в середине сороковых. – Кто-нибудь его искал? – Государство и шериф для галочки отправили поисковый отряд, но те особо не старались. Побродили тут пару дней и успокоились. Значит, его тело нашли в Хай-Лонсаме? – С чего вы взяли? – спросила Кори. – Сами же сказали: тело обнаружено в городе-призраке в нескольких милях отсюда. А кроме Хай-Лонсама, больше городов-призраков в округе нет. – Как бы то ни было, вы правы. Тело нашел черный копатель. – Как там оказался мой прадед? – Именно это мы и пытаемся выяснить, – ответила Кори. – Может, у вас есть какие-то догадки? Гоуэр покачал головой: – Понятия не имею. Как он умер? – Пока непонятно, то ли это было убийство, то ли несчастный случай. У вас в семье что-нибудь рассказывали о Джеймсе Гоуэре? Какие-нибудь слухи, истории? Джесси Гоуэр посмотрел на Кори с подозрением: – Нет, ничего такого. Значит, при нем был ценный предмет? Золотые часы? – Золотые часы? – переспросила Кори. – Ну да. Карманные часы с созвездиями, выгравированными на пружинной крышке. Хронограф с обратным ходом. – Какой хронограф? – переспросил Уоттс. – С обратным ходом. Кажется, в двадцатые годы, когда он был создан, такие часы называли «возвратными». – Похоже, вы много про них знаете, – заметила Кори. Гоуэр пожал плечами: – Отец умел чинить часовые механизмы. Дед очень дорожил этими часами. Они кучу денег стоят. Немного помолчав, Кори сообщила: – Да, мы нашли золотой предмет, но не часы, а крест. – Крест? – Гоуэр явно удивился, что его предок носил при себе религиозный символ. – Сколько он стоит? – Мы изучаем этот вопрос. – Я единственный наследник. Золотой крест принадлежит мне. Вы ведь искали законного владельца? Так это я. Нора подалась вперед: – Вы нам очень поможете, если вкратце расскажете об истории вашей семьи и взаимоотношениях между родственниками. Так сказать, опишете генеалогическое древо. – У моего прадеда – вашего покойника – был один сын, Мерфи Гоуэр. Прабабка ушла от мужа и забрала ребенка с собой в родительский дом, то есть сюда. Мерфи Гоуэр – мой дед. Он унаследовал эту землю и женился на Элизе Хорнер, моей бабушке. У них родился один ребенок – мой отец. Его тоже звали Джесси. Некоторое время он жил в Калифорнии, в Калвер-Сити, а потом вернулся и женился на Милисенте, моей матери. Они купили ранчо под Магдаленой, пытались наладить хозяйство. Я жил там до двенадцати лет. Потом ранчо приказало долго жить, мать ушла, я получил стипендию и уехал учиться в Гарвард, отец умер, и я бросил учебу. – В Гарвард?! – не удержавшись, выпалила Нора. – Да, в Гарвард. На полную стипендию. И нечего на меня так удивленно смотреть. Я там учился два года, причем на отлично. В первый раз на лице Гоуэра проступили какие-то краски: он покраснел от стыда. – Продолжайте, – велела Кори. – Потом я уехал в Нью-Йорк, пытался написать книгу, но ничего не получалось. Мне нужны были покой и тишина. Поэтому я вернулся сюда, чтобы трудиться над романом. Я и сейчас над ним работаю. Пауза. – Как называется ваш роман? – спросила Кори. – «С прискорбием». Все помолчали. – А что с вами случилось потом? – спросила Кори. В ее голосе вдруг прозвучали резкие нотки.