Часть 26 из 44 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но отец увидит… – Она не оставляла попыток отказаться от ухаживаний.
– Сейчас власть другая. Твой отец больше ничего не стоит. Мы теперь у власти.
– Залман, зачем ты пришел?
Он вздрогнул от этого имени. Много лет никто не произносил его.
– Я хотел увидеть тебя. – Он попытался коснуться ее лица, она отвернулась. – Ты стала очень красивой.
– Залман, не надо…
– Ну, ладно. Мне это даже нравится. Твоя скромность тебе к лицу. – Ему все-таки удалось отвести прядь золотисто-рыжих волос от ее щеки. – Это тебе подарок.
Он протянул ей сверток.
– Что это?
– Открой.
Она развернула. В последних лучах солнца блеснула шелковым отливом великолепная ткань.
– Это мне? – не поверила она.
– Тебе. Нравится?
– Очень! – ответила она в восхищении.
– Я хочу, чтобы в этом платье ты была на нашей свадьбе.
Лиля вспыхнула. Ей четырнадцать лет! Она и в мыслях еще не держала никакой свадьбы. Отец никогда не позволит ей выйти замуж за этого ужасного человека. Да и, в конце концов, она его совсем не знает!
– Забирай! – Она отдала ему сверток с тканью. Не без сожаления, конечно. – И уходи отсюда!
– Лиля, погоди! – Он смягчил свой командный тон. Все-таки она девушка, нежное создание. С ней нельзя разговаривать, как с солдатом, нужна деликатность. – Нет, я тебя не тороплю. Ты еще молодая, я подожду пару лет. Но не больше.
Он развернулся на каблуках своих начищенных до блеска сапог, подложил сверток с тканью под правый локоть, зловеще улыбнулся и исчез в темноте.
Глава восемнадцатая
После нашего страстного свидания мы с Ромой решили не торопить события и уж точно не раскрывать наши отношения. Я, как обычно, ходила на работу, он приезжал пару раз в неделю, чтобы навестить мать.
Однажды я, обессиленная, возвращалась домой после долгого рабочего дня. Жара стояла невыносимая, я изнывала от духоты и усталости, больше всего на свете мечтая о том, чтобы зайти в душ, смыть с себя пот и грязь, выпить воды и залезть с ногами на диван. Еще хотелось писать, есть и спать. В общем, я стремилась к одному – вернуться домой побыстрее.
Я сразу заподозрила неладное, когда обнаружила, что дверь заперта изнутри на щеколду. Значит, мама дома и не хочет, чтобы я открыла дверь своим ключом. Интересно, почему? Я недовольно постучала.
Она подскочила к двери, выглянула сквозь щелку. Вид у нее был загадочный и возбужденный.
– Ой, – сказала она, – хорошо, что ты пришла. То есть хорошо, что ты не зашла. То есть, в общем, я не одна.
– Мама, мне неинтересно, с кем ты там. Дай мне зайти домой.
– Не могу. – Мама нервно хихикнула. – Ну, я не одна, понимаешь?
– Мама, я устала. Мне нужно помыться. Пусти меня немедленно!
– Ты не понимаешь, что ли? – взвизгнула она. – Не могу я тебя пустить.
– Мама, мне в туалет нужно! – заорала я.
– Ну ладно, – согласилась она. – Только в туалет и быстро, – сказала она, пропуская меня внутрь. – У меня мужчина, понимаешь?
Хотелось ответить что-нибудь грубое, но сил уже не было, и я побежала в уборную.
Когда я закончила свои дела и вышла на кухню, то обнаружила сидящего на моем стуле мужчину. Он был толстый и лысый, на волосатой руке блестел браслет с фальшивыми бриллиантами.
– Это Алекс, – засуетилась мама.
– Я счастлива, – ответила я и отвернулась от жирного Алекса.
– Ева уже уходит, – сообщила мама своему гостю. Она заискивающе улыбалась, и голос у нее был препротивнейший.
– И не собираюсь, – ответила я.
– Ева! – вскричала мама в гневе. – Как тебе не стыдно!
– Тогда уйду я, – сказал Алекс угрожающим тоном.
– Нет-нет, что ты! – Мама заломила руки, как в бразильском сериале, который мы недавно смотрели с перерывами на мою любимую рекламу.
– Я ухожу. – Алекс поднялся и вопросительно взглянул на меня.
– Я счастлива, – повторила я.
Он медленно поплелся к выходу, видимо, надеясь, что я одумаюсь. Алекс еле передвигался, его огромные толстые ноги с трудом несли жирное тело.
Мама побежала следом, но он неумолимо, хотя и крайне медленно, приближался к выходу.
– Нет, прошу тебя, – умоляюще бормотала она. – Ну, не уходи. Ну, я придумаю что-нибудь. Ну, честное слово.
– Вот когда придумаешь, тогда и поговорим, – веско заметил Алекс и захлопнул за собой дверь.
Тем временем я разогрела вчерашние макароны, поудобнее уселась на моем стуле и включила телевизор. Как раз передавали рекламу про прокладки.
Мама зашла на кухню, тяжелым мешком плюхнулась на стул и траурным голосом произнесла:
– Как ты могла!
– Мама, ты мне телевизор загораживаешь.
– Как ты могла! Ты испортила мне жизнь! Ты растоптала мою любовь!
– Ой, мама, не начинай, а? Вот этого грязного борова ты называешь любовью?
– Ну и что? Зато он разведен! И у него собственный магазин! На рынке, да, магазин, представь себе! Я могла бы пожить по-человечески, если бы не ты… У-у-у! – Она натурально завыла.
– Мама, ну чесслово, сил нет никаких, – и я уткнулась в свою тарелку со вчерашними макаронами.
– Правильно мне говорили, не надо было тебя рожать. Ведь знала я, ничего хорошего из тебя не получится.
– Вот здрасьте! – Есть сразу расхотелось, и я отшвырнула тарелку. – Вот это новость!
– Да, еще мама мне говорила: куда ты с ребенком?
– А я думала, бабушка меня любила.
– Зря думала! Да, я хотела даже аборт сделать. Но папочка твой, сволочь такая, отговорил. А потом бросил меня с тобой на руках, скотина.
– Про скотину я уже слышала.
– Да, да, слышала, – сказала мама плаксивым голосом. – А я тебе еще скажу. Он женатый был, а я, дура, верила, что вот-вот он бросит жену и уйдет ко мне. Сволочь! А я-то уж не девочка, мне-то уже тридцать семь было. Я тоже нормальную семью хотела! Нормального мужа, нормальных детей!
– Но мама…
– Молчи! Из-за тебя все! Из-за тебя у меня вся жизнь наперекосяк пошла. Никому я не нужна была с ребенком на руках. Вот ты во всем виновата!
– Мама, только давай без сцен.
– Без сцен ты хочешь? – Она опять вспыхнула. – А без сцен не получится. Потому что вся наша жизнь убогая – это одна сплошная сцена ужаса! Ненавижу тебя! Убирайся вон!
– Мама, ну перестань…