Чарльз Роберт Дарвин (1809–1882), естествоиспытатель и основатель современной теории эволюции, родился 12 февраля 1809 г. в Шрусбери в семье уважаемого врача Роберта Дарвина. Рано теряет мать Сюзанну, урожденную Веджвуд. В 1825 г. приступает к изучению медицины в Эдинбурге, однако через два года бросает ее и в 1828 г. переезжает в Кембридж, поступив на богословский факультет. В это время главный интерес для него представляет природа; он коллекционирует жуков, совершает геологические экскурсии. 1831–1836 гг. проводит в кругосветном путешествии на исследовательском судне «Бигль» и собирает многотысячную коллекцию животных, растений, окаменелостей и камней – основу его труда. Уже во время путешествия в нем зреет понимание, что виды изменчивы. Сразу после возвращения растет его слава естествоиспытателя и автора множества книг. В 1839 г. женится на своей кузине Эмме Веджвуд, у них рождается десять детей, двое умирают вскоре после рождения, в том числе любимая дочь Дарвина Энни – в возрасте десяти лет. В 1842 г. Дарвины переезжают в маленькую деревню Даун на юго-востоке от Лондона. В 1859 г. выходит его главный труд «О происхождении видов», положивший начало современной теории эволюции. Дарвин умирает в 1882 г., похоронен в Вестминстерском аббатстве. Факты и вымысел Два титана XIX в., оба с огромной бородой и слабые здоровьем. Что в этой истории правда? Что придумано? Коротко я ответила бы так: мне было важно не исказить исторической правды и при возможности и необходимости привлечь источники. Я хотела написать роман о том, как все могло быть. Более пространный ответ звучит следующим образом: я довольно долго – годами – читала и писала о Дарвине, поскольку меня не отпускала мысль о том, что человек, изначально хотевший стать священником, позже устранил Создателя: так сказать, урон, сопутствовавший изучению природы. Смесь самых разнообразных чувств, включающая и чувство вины, показалась мне крайне интересной темой. Так что роман писался не о теории эволюции, скорее мне хотелось заглянуть во внутренний мир Чарльза Дарвина. Чтобы подобраться к нему как можно ближе, я начала читать его письма и записи. Каков был язык ученого? Как он излагал свои мысли? Был смел или боязлив? С кем делился своими тревогами? В письмах Дарвина (их известно около пятнадцати тысяч) и в знаменитых записных книжках раскрывается целый космос. Особенно письма помогли мне вызвать к жизни его образ. В одной из биографий Дарвина я случайно натолкнулась на мимоходом упомянутый факт: в 1873 г. Карл Маркс послал Дарвину свой «Капитал» с весьма почтительной дарственной надписью. Только тут смутно забрезжило: оба жили в одно время. Меня будто током ударило. Быстро было найдено письмо Дарвина, где он благодарит Маркса. Не успела я прочитать эти строки, как Маркс начал закрадываться в роман. Тут же было установлено, что оба жили всего-навсего в двадцати милях друг от друга. При помощи программы Гугл-земля я прошлась от Мейтленд-Парк-роуд в Лондоне до Дауна, попытавшись представить, за какое время экипаж, лошадь или поезд (до ближайшего Бекенхэма) могли бы покрыть тогда это расстояние. Меня уже не отпускал вопрос: какие темы для разговоров могли иметь эти персонажи мировой истории, создавшие свои основополагающие труды в одно и то же время и практически в одном и том же месте? Были ли они лично знакомы? И если да, что им было сказать друг другу? Скоро стало ясно, что, несмотря на соседство, Маркс и Дарвин никогда не встречались. Однако Маркс с большим интересом прочел книгу Дарвина «О происхождении видов», тотчас догадавшись: прочитанное навсегда изменит взгляд на мир и человека. Дарвин же «Капитал» не читал, как и, почти наверняка, других произведений Маркса. Консервативного, состоятельного джентльмена и естествоиспытателя мало интересовали коммунистические шалости. Напротив, благодаря умным вложениям, к примеру в строительство железных дорог, он приумножил собственный капитал. И все же Дарвин выделил «Капиталу» место в рабочем кабинете, где тот стоит по сей день. В нем по-прежнему разрезаны лишь первые сто четыре страницы. В истории, которую мне хотелось рассказать, Карл Маркс тоже интересовал меня не столько своими теоретическими построениями, сколько личностно, как изгнанник без гражданства. Чтобы приблизиться к Марксу-человеку, я с огромной пользой для себя прочитала его переписку с Энгельсом. Как он проводил день? Чего боялся? На что надеялся? Что говорит о нем его язык? Как он переносил вечное безденежье, бесконечные болезни, слежку прусских шпионов? Меня поразило, как часто он бывал груб, какой резкий, бранчливый, нетерпимый человек явлен в его письмах. Скоро выражения Маркса из писем переползли в диалоги романа. Вообще манеру говорить обоих героев я приближала к языку их писем и записей, выбирая часто используемые ими слова. Маркс, например, любил говорить «потрясающе» и ругаться «собакой». Чем больше накапливалось материала, тем больше ошеломляло, как же похожи эти столь разные люди, олицетворяющие понятия «эволюция» и «революция». Осознав это, я завела список, становившийся все длиннее. В нем, к примеру, указано, что оба потеряли нескольких детей и едва оправились от смерти любимца (дочь Дарвина Энни умерла в 1851 г., сын Маркса Эдгар по прозвищу Муш – в 1855 г.); что оба страдали от приступов тошноты, ипохондрии, мигреней, бессонницы, множественных дерматологических проблем. Оба принимали опиум. У обоих был особенный маршрут ходьбы во время раздумий. Да, и не забыть иконописные головы с буйными седыми бородами. Но самое главное: оба написали труды, к которым с тех пор человечество будет обращаться постоянно. Обоим пришлось вести кровавые сражения со своей религией, и, судя по всему, оба испытывали чувство вины за это. Дарвин изучал теологию и поднялся на борт «Бигля» верующим молодым человеком с Библией в саквояже; Маркс родился в семье раввина и вполне мог стать раввином Трира. Но из-за антисемитизма его семья перешла в протестантскую веру. Главным образом потому, что отец, будучи евреем, не мог возглавить адвокатское бюро. Религиозный конфликт между Эммой Дарвин (1808–1896) и ее мужем в самом деле существовал. Она непоколебимо верила в жизнь после смерти и не раз задавала Чарльзу вопрос Гретхен[3]. Вместе с дочерью Генриеттой неоднократно подвергала цензуре опасные места в рукописях Дарвина, касающиеся религии. Эмма, отпрыск знаменитой и состоятельной фарфоровой династии Веджвудов, была образованной женщиной, прекрасно играла на пианино. Во время пребывания в Париже училась у Шопена. Фрэнсис Гальтон (1822–1911), несколько раз появляющийся на сцене, – кузен Дарвина. В 1859 г., когда вышел труд «О происхождении видов», он как раз искал математическую формулу идеальной чайной чашки. Гальтон в самом деле опубликовал поминаемое в романе статистическое исследование эффективности молитв. Он также не побоялся написать статью под названием «Научный способ разрезания круглого торта». Измерять все, что поддается измерению, – вот девиз Гальтона, бывшего до мозга костей порождением XIX века, когда естественные науки начали свое победное шествие. Фрэнсис Гальтон был действительно талантлив, однако считается отцом евгеники. Из теории двоюродного брата он сделал свои выводы и перенес понятие «выживание сильнейшего» на человеческое общество, чего Дарвин никогда не утверждал, говоря о выживании «лучше приспособленного к среде обитания». Гальтон же входит в число создателей расовых теорий, проложивших путь нацизму. Правда, существует письмо Дарвина от 26 июля 1872 г. цюрихскому профессору права Генриху Фикку, в котором он отстаивает принцип конкуренции между людьми. Дарвин пишет, что следует критически подходить к утверждению, будто «все работники – хорошие и плохие, сильные и слабые, все, кто трудится равное количество часов, должны получать и равное вознаграждение». Хотя большинство толкователей Дарвина уверяют: он-де всегда противился приложению своей теории к социологии и экономике, здесь ученый высказывает это недвусмысленно. Если профсоюзы, или «кооперативные общества, на которые многие возлагают надежду», отменят принцип соревнования, утверждает Дарвин, пострадает «прогресс человечества». В письме естествоиспытатель отрицает профсоюзы и все типы социалистического общества. Эвелинг, в романе разглагольствующий за ужином у Дарвина, – исторический персонаж. Эдуард Биббинс Эвелинг (1849–1898) действительно являлся спутником жизни дочери Маркса Элеоноры, однако лишь после смерти Маркса. Я сблизила их раньше, чтобы герои могли вместе отужинать. Эвелинг, будучи неутомимым атеистом и энергичным социалистом, в самом деле написал «The Students’ Darwin» и «The Students’ Marx». В частной жизни считался бессовестным ловеласом. Совершенно очевидно, что, тайно женившись на двадцатидвухлетней актрисе во время отношений с Элеонорой, он погубил дочь Маркса. Разнятся мнения о том, что именно привело к самоубийству Элеоноры. Похоже, Эвелинг предложил двойное самоубийство, но, когда Элеонора выпила приготовленную им синильную кислоту, покинул дом. Биограф Маркса Фрэнсис Уин пишет: «Хотя ему не предъявили обвинения в убийстве, он, несомненно, ее убил». Людвиг Бюхнер (1824–1899), брат поэта Георга Бюхнера, был страстным вольнодумцем, врачом, восторженным сторонником дарвиновской теории и проповедником естественно-научного материализма. Душу и дух он считал материей. Его труд «Сила и материя», цитатами из которой Бюхнер говорит за ужином, являлся в то время бестселлером. Он в самом деле был приглашен в дом Дарвина, когда в Лондоне проходил Конгресс свободомыслящих. Ленхен Демут (1820–1890) несколько десятилетий вела хозяйство в семействе Маркса. После его смерти в 1883 г. перебралась к Фридриху Энгельсу, где служила экономкой до самой смерти. Ее похоронили в могиле Женни и Карла Марксов, что логично, учитывая их долгую совместную жизнь, ознаменовавшуюся кризисами, бегством, изгнанием, верностью, а в известном смысле и ménage à trois, поскольку у Маркса с Хеленой Демут был общий сын Фредерик (1851–1929), которого отец так и не признал. Фредерика воспитала приемная мать, все расходы взял на себя Энгельс. Фридрих Энгельс (1820–1895), сын текстильного фабриканта, почти двадцать лет возглавлял основанную его отцом хлопкопрядильную фабрику в Манчестере. С одной стороны, он был толковым предпринимателем, вел жизнь верхнего класса – с лисьими охотами и шампанским, а с другой – социалистом, кроме того, полюбил ирландскую прядильщицу Мэри, с которой, а также с ее сестрой Лиззи, и жил. Энгельс стал известен уже в 1845 г., опубликовав нашумевшую работу «Положение рабочего класса в Англии», где беспощадно описана буржуазная жажда наживы и обнищание рабочих. Поскольку нога Маркса ни разу не переступила порог ни одной фабрики, Фридрих как поставщик конкретных фактов был очень важен Карлу. Он же снабжал Маркса актуальными сводками с биржи, где сам успешно играл. Энгельс писал быстро, остро и, хотя извне мог показаться второй скрипкой, стал незаменим для Маркса и развития коммунистического учения. Бесчисленные статьи, опубликованные за подписью Маркса, писал или переписывал Энгельс. Деньгами, ловко выводимыми из отцовского дела, он щедро, десятилетиями поддерживал семейство Марксов. Доктор Беккет – персонаж вымышленный. Однако Дарвин и Маркс в письмах, дневниках, записных книжках оставили множество сведений о состоянии своего здоровья, откуда я могла черпать материал. Томас Гудвилл также вымышленный персонаж, хотя имеет некое сходство с приходским священником Дауна. То же можно сказать и о садовнике, дворецком Джозефе и епископе Вестминстерского аббатства. Хотя персонажи романа вскормлены источниками, ведут они себя свободно. В том числе Полли, которая лает когда хочет. Посещение Даун-хауса – событие для каждого, кому интересен Дарвин. Его кабинет, гостиную, бильярдный стол, теплицы – все можно осмотреть. В столовой на огромном столе стоит веджвудский сервиз. Можно намотать круги по знаменитой песчаной дорожке, а в саду все еще лежит червяковый камень, медленно опускающийся в землю – так уж повелось на свете. Следы Маркса отыскать сложнее. В Лондоне их не так много, хотя предлагаются особые туры по местам, где он жил, или в Британский музей, в читальном зале которого он провел бесчисленные часы, читая и делая выписки. Его последний дом на Мейтленд-Парк-роуд был снесен в 1958 г., пострадав во время Второй мировой войны от бомбардировок. Можно посетить могилу Карла Маркса на Хайгейтском кладбище, хотя она тоже не сохранила первоначальный вид. В 1950-е годы семейство Марксов (помимо Женни, Карла и Ленхен там упокоились также внук и дочь Элеонора) перезахоронили. На новом месте, примерно в ста метрах от первой могилы, стоит монументальный памятник. Илона Йергер, июнь 2017 г. Место действия Благодарность Когда я задумалась о том, кого хотела бы поблагодарить, стало ясно, сколько же людей содействовали тому, что книга все-таки вышла. Мне представляется почти невозможным отдать должное всем. Тем не менее попытаюсь. Хочу поблагодарить моего агента Тило Экардта, который вовремя задавал отрезвляющие вопросы; Вольфганга Мюллера, который направил меня к нему; редактора Вибке Боллигер за легкую и успешную совместную работу; то же могу сказать и о Кристине Кресс, всегда готовой слушать. Ирена Румлер, моя первая читательница, нежным карандашом прошедшаяся уже по ранней версии, доброжелательно следившая за дальнейшим развитием и сделавшая несколько удачных поправок и в последнем варианте. Инеса Брукшен, которая на всех стадиях написания книги была на моей стороне. Как друг, коллега, читатель. Она придавала мужества, когда меня одолевали тревоги. Никогда не забуду наших прогулок по Перлахскому лесу. То же могу сказать и о Гизеле Мерен. Кроме того, она нарисовала Полли, и та все время смотрела из правого верхнего угла экрана на то, как развивается история. Иногда мне казалось, будто она на секунду склоняет голову набок. Лео Престлер, в чьем шварцвальдском огороде я впервые задумалась о романе, понукаемая его любознательностью. Лео можно назвать крестным отцом книги. Катарина Риттер и Клаус Штригель. Наши плодотворные беседы на кухне всегда меня стимулировали. Марион Колер, консультировавшая меня прежде всего при написании синопсиса, заставив задуматься о композиции романа. Вилли Мейер, чье необыкновенно живое сочетание одобрения и критики двигало меня дальше – даже когда я слышала его отзывы только на автоответчике. Этолог Юрген Таутц, читавший рукопись во избежание биологических ошибок. Было радостно с ним общаться. Как оказалось, ему принадлежит одно из первых изданий книги Дарвина о дождевых червях, которое он приобрел в букинистическом магазине, будучи постдоком в Стэнфорде. Энни Кемкаран-Смит из english heritage, которая еще до моей поездки в Англию отвечала мне на вопросы о том, как, например, выглядит дарвиновский нож для разрезания бумаги. Действительно ли «Капитал» стоит в кабинете Дарвина и не разрезан. Она фотографировала и присылала мне снимки. Джоэл Ротенберг, который знал ответы на вопросы о том, в ходу ли у англикан застольная молитва и верят ли евреи в рай по ту сторону смерти, а также помог с некоторыми непростыми английскими понятиями. Большая благодарность Доро Битц-Фолькмер, Ирен Браунфельс, Ингке Бродерсен, Клаудии Бург, Рюдигеру Дамманну, Хорсту Хамму, Аннетте Хоэнс, Монике Гётч, Райнеру Грисхаммеру, Маркусу Груберу, Карин Юнг, Андрее Кестле, Инге Прелл, Мартину Расперу – все они по-разному участвовали в создании книги. Особая благодарность Йозефу, который с терпением и любовью сопровождал меня в творческих взлетах и падениях и никогда не терял веры в эту историю. А также Бенедикту и Винсенту, которые так часто приносили в дом солнце. * * * notes Примечания 1 У Ксенофана: «Если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения [искусства] подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей…» (Прим. переводчика.) 2