– О, да! – кажется, гостья впервые посмотрела на нее понимающе. – Вот так однажды кто-то найдет и наши черепа. И будем мы лежать рядышком: череп Роберто, череп Даниэлы… и Элли… – поспешно спохватилась вежливая итальянка. Хотя было очевидно, что ей будет неприятно лежать с Элей рядышком. Даже в качестве черепа. – Коряги, статуэтки, ракушки, камни – это действительно красиво. Но черепа! – Даниэла смотрела на Элю одобрительно: давай-давай, выкладывай побольше того, за что я смогу зацепиться, чтобы потом уесть тебя в глазах Роберто! Вот это, например, отличный козырь: русская уже начала распоряжаться в твоем доме и твоей жизнью, указывать, что можно, а что нельзя. «Молчи, молчи! Это не та ситуация и не тот человек, с которым можно быть нараспашку». Эля понесла тарелки со стола на кухню. Услышав, как Даниэла осторожно спрашивает Роберто: – Элли года 22? – 29, – гордо сообщил итальянец. Вот, мол, как я крут, такую телку отхватил! Сочную, в самом расцвете сил. Причем выглядит эта златовласка моложе своего и так не старого возраста. – Она – копия Мэри! – пораженно заметила гостья. – Только ее лицо, поведение нет. – он начал говорить тише, стало невозможно разобрать за шумом воды. И вдруг Эля отчетливо услышала, как Роберто грустно спрашивает: – Fat? – Fat! – радостно подтвердила Даниэла. «Fat» на английском значит «жирный». Может, это все же было что-то на их родном? Но Роберто с Даниэлой, давно живущие в Great Britain, говорили именно на English. Итак, Эля для Роберто слишком толстая. Ну да, все его прежние подружки были очень худыми. Все еще не постройневшая до своей нормы Эля на этом фоне – просто тяжеловоз. «Хотя, на себя бы посмотрел, лысеющий синьор Пердуно! – вдруг рассердилась она. –Тоже мне, мистер Вселенная. Почему я не вижу твоих недостатков или они мне даже дороги? Потому что я люблю по-настоящему – а вот он меня, видно, нет, раз не может принять несколько лишних кг. Разве стал бы так говорить мой мужчина, my soulmate? Пока ты не поняла до конца, что он за человек, ни в коем случае не влюбляйся сильнее, чем ты уже влипла». Хотя влюбиться сильнее вряд ли было возможно. Что нас не убивает – делает сильней Утром все мысли Эли были поглощены предстоящей встречей с нормальными русскими. Наконец-то! Наверняка в церковь приличные люди ходят. Ей так нужны новые друзья, чтобы объективно воспринимать мир! И себя. Чтобы не зависеть целиком от Роберто и колебаний его настроения. В церкви оказалось многолюдно, хотя служба уже закончилась. Пытаясь найти Веронику, Эля озиралась по сторонам, ища блондинку с сыном. Вот они! – Вероника? – радостно воскликнула Эля. – Вероника, – женщина улыбнулась. – А я Эля по объявлению. – Я никаких объявлений не давала. – Извините! Наверно, это просто совпадение… – Постой! – Вероника внезапно перешла на «ты». – А о чем было объявление? – «Ищу друзей». – Нет, я такого объявления дать точно не могла! Но, если хочешь, можешь общаться со мной. – Ты здесь давно? – 12 лет. Я по первому образованию врач-психотерапевт, сюда приехала на курсы повышать квалификацию. Оставаться здесь не собиралась, но вышло так, что оказалась замужем за англичанином – по любви. Однако с мужем не сложилось, и я осталась без денег с грудным младенцем. Как ты понимаешь, было нелегко: я работала, училась, растила ребенка. Хорошо хоть, проблем с работой не было, так как у меня были все документы. – А кем ты работала? – Переводчиком, на организацию «Красный Мак». Они помогают жертвам траффикинга. Пришлось столкнуться с таким количеством страшных человеческих трагедий, обмана, издевательств! Я не могу конкретные истории рассказывать, так как обязана сохранять конфиденциальность, но часто в эту ловушку заманивают девушек свои же женщины из стран бывшего СССР. Обманывая, что их ждет работа горничной или официантки и прекрасно зная, что обрекают на проституцию. И редко кто из организаторов оказывается за решеткой, а покалеченные или подсаженные на наркоту девушки расплачиваются потом всю жизнь проблемами со здоровьем и психикой. Вообще я много кем здесь работала, как и все эмигранты. В последние годы занимаюсь проперти девелопментом, перестраиваю дома – то есть не я сама, конечно, а рабочие. Я нахожу дома, инженеров, получаю разрешения и тд. И свою судьбу я встретила именно здесь. Думала, никогда уже больше замуж не выйду, хватит, обожглась! Но ты предполагаешь, а Бог располагает. Мой второй муж тоже эмигрант из России. А вон там рядом с папой наш младший сын Коленька! – новая знакомая Эли показала на очаровательного малыша. – Я очень боялась его потерять, – продолжила Вероника. – Когда я была им беременна, меня кинули в бизнесе друзья (хоть и не очень близкие, но все же). За меня и Колю священники и мои настоящие друзья молились. А бывшие приятели деньги так и не вернули. Бог им судья: я верю, что зло не остается безнаказанным. А деньги я надеюсь получить через суд. – Элю восхищали такие люди, как Ника: их невозможно сломить. – В целом все события сделали меня тем, кто я есть. Тут Эля призналась, что хочет книгу про эмигрантов из России написать. Та же Вероникина судьба – это потрясающе! – Ты лучше не говори сразу об этом, а то с тобой никто общаться не захочет, – посоветовала новая знакомая. – Почему? – Многие здесь прошли слишком тяжелый путь, чтобы остаться и выжить. Вспоминать об этом не хочется. Немало тех, кто шел по головам других. Говорить об этом стыдно, даже самим себе признаваться. А тем более в книге! – Скажи, а тебя совсем не тянет назад? – Понимаешь, что значит назад? Определенная ностальгия, конечно, есть здесь у всех, но когда ты приезжаешь на родину, понимаешь, что скучала по людям и местам, которых уже нет. Осознаешь, что на самом деле тосковала по своей молодости. Но когда ты видишь, что все изменилось, а твои друзья или разъехались, или стали совсем другими людьми, то понимаешь, что в принципе, тебя уже почти ничто не связывает с тем берегом. И твой настоящий дом здесь. – Слушай, скажи мне как врач, хоть и бывший: если мужчина пьет за ужином один-два стакана вина, его можно считать алкоголиком? – да, выпитое не отражалось на Роберто, в отличие от Ананасова. Но Эля опасалась, что их совместный малыш может родиться неполноценным. – Многие здесь пьют. Меня поразило, что местные после работы всегда пропускают пинту пива, а по пятницам и субботам так и больше. В России алконавты в конце недели напиваются, а здесь понемногу, но каждый день большинство населения пьет. Многие считают красное вино безобидным. Более того, по британским медицинским стандартам такой любитель выпивки не превышает допустимых норм. Но я тебе от себя скажу, что лучше бы этот твой знакомый, про которого ты спрашиваешь, не пил в день больше одного стакана. Два – уже многовато. Три – прямая дорожка к алкоголизму, – за разговором они вышли из церкви. У Эли к Веронике была еще тысяча вопросов: как она познакомилась с первым и вторым мужем? Почему с первым не сложилось? Где она жила, когда он ее оставил с младенцем на руках? И на что первое время? Как ей удалось стать крутой бизнесвумэн без первоначального капитала? – но тут Вероника приветственно помахала рукой идущей к ним элегантно одетой женщине лет 35-ти. – Это Лена, моя подруга. Она атеистка, поэтому мы встречаемся вне церкви, – пояснила Вероника. – А в России сейчас чуть не все стали верующими! – Это понятно: чем больше проблем, тем сильнее хочется поддержки, хотя бы свыше. Но у Лены и в РФ все было в порядке: она отличный врач и ученый. Сюда ее пригласили двигать вперед мировую науку. Вероника представила их друг другу. – Лена, Вы довольны своей жизнью здесь? – не удержалась Эля. Хотя предчувствовала ответ: – Да: работа очень интересная, важная, нужная людям. Коллеги, как и я, увлечены делом, а не всякой ерундой, оборудование передовое, зарплата – с российскими не сравнить, можно позволить себе то, о чем и не мечтала. Естественно, живу в хорошей квартире. Мне здесь нравится! – А по дому скучаете? – Я еще не успела, – Елена рассмеялась, – я всего второй год здесь, и мой сын живет вместе со мной. Так что тосковать особо не по кому. Веронике с Еленой пора было уезжать. Эля снова пошла в церковь: она видела по дороге доску объявлений и решила ею воспользоваться. Здесь оказалось множество записочек «ищу работу». И ни одной вакансии. Может, все это ерунда? Эля все же оставила свой листок: «Ищу работу как официантка, бэбиситтер». – Официанткой быть – никому не посоветую, – раздался голос рядом. На Элю смотрела худенькая большеглазая шатенка с ногой в ортопедическом аппарате. – Почему? – Очень тяжелая работа, и пьяные мужики пристают. Хотя не знаю, может, в кафе не так – я работала в пабе, а там публика пьющая. Зато в кафе платят меньше. А в пабах так накурено, что потом этот запах ничем из волос и одежды не вывести. – Вам не тяжело стоять? Может сядем? – рядом как раз были свободные два стула. – Меня Эля зовут. – А меня Ирина. Ты новенькая, да? Трудно тебе придется: работу сейчас стало очень сложно найти. Вдобавок поляки-прибалты понаехавшие опустили минимальные расценки до 2 фунтов. Хотя даже зарабатывая 5 фунтов в час, в Лондоне прожить трудно. Мужики со стройки больше всех получают, но все равно по 12 человек в комнате живут. Еще можно пойти в приходящие уборщицы. Но здесь тоже на кого нарвешься. Было несколько случаев, когда хозяева высасывали из пальца мою мнимую вину: дескать, я что-то якобы разбила, или еще что-то не так сделала. – Этот чтобы за работу не платить? – Ну да! Некоторые хозяйки очень по-хамски себя вели, кричали. Шекспир отдыхает, такие спектакли мне устраивали! Было проще уйти, чем требовать честно заработанные деньги. – Ирина нахмурилась, погружаясь в воспоминания. – А больше ты никем не пыталась в Англии устроиться? – До аварии работала помощником преподавателя в школе, где учатся мои дети: здесь на класс положено два учителя. Вообще, имея детей, устроится работать нелегко, потому что чилдренов до 12 лет одних без присмотра оставлять нельзя – возможно, и правильно. Мы в России могли спокойно и в семь лет ехать в школу через полгорода – но здесь столько извращенцев, это ужас! Самое странное, что мальчиков чуть ли не официально зазывают в гомосеки: повсюду можно прочесть объявления, даже на пакетах из библиотек: «Если ты, юноша, чувствуешь себя одиноким и непонятым, клуб молодых геев поддержит тебя». А если брать бэбиситтера, вся зарплата на няню уйдет! – А что делает помощник преподавателя? – Все, что скажут! Показывает опыты, проверяет домашние задания. Занимается с отстающими, на которых очень много времени уходит. Здесь нет школ для умственно отсталых детей, их обычно распределяют по одному-два в обычные классы. Объясняют это тем, что иначе ущемляются права ребенка и так ему будет проще адаптироваться к жизни. Работа мне в целом нравилась: с 9 до 12-ти, но платили всего 500 фунтов в месяц. Муж столько в неделю зарабатывает… Но ничего, как я всегда говорила, «я на работе я отдыхаю от быта, и наоборот»! Теперь жду, когда снова смогу нормально передвигаться. – Что с тобой случилось? – Наехал какой-то умник с Джамайки, когда я с детьми переходила дорогу. Мальчишки мои, слава богу, не пострадали, у меня их трое. А я вот… – А что с тем нарушителем? – А ничего! Он же тут нелегально. Допросили и отпустили. Он потом вообще испарился. Надеюсь получить компенсацию на лечение через суд, но на это лет семь уйдет. Но мне, слава богу, муж помогает, лечение оплачивает и носит на руках – причем в самом прямом смысле!