Нита была готова сделать все возможное, чтобы защитить себя, чтобы обезопасить себя сейчас и в будущем. Но она не хотела становиться такой, как Ковит, как ее мать, и причинять боль другим просто ради удовольствия. Эту черту Нита решила не позволять себе перейти. Она отвернулась от Ковита, почти боясь, что он увидит правду в ее глазах. Больше всего на свете она не хотела, чтобы он увидел эту правду, потому что знала – это глубоко его ранит. – Я установила свои границы. – И это не выходит за них? Она встретила его взгляд. – Нет. Его глаза были темными и взволнованными. Ковит промолчал, но Нита чувствовала исходящее от него сомнение, как если бы он высказал его вслух. Нита запрокинула голову и позволила флуоресцентным лампам ослепить ее на мгновение. – Мне нужно доказать этому рынку раз и навсегда, что ко мне не стоит относиться легкомысленно. Ковит молчал, его подбородок был опущен, а на лицо падала тень. Нита сглотнула и продолжила: – Мне нужно, чтобы они понимали: всякий, кто встанет на моем пути, пожалеет об этом. Я хочу так напугать их, что они не осмелились бы на меня охотиться. Тогда и только тогда ее оставят в покое. Волосы Ковита упали на лицо. Нита хотела заставить его понять – разве он не делал то же самое, пытаясь выжить в мире мафиози? Не пытался стать монстром, творящим такое, что люди только в ужасе шептались о его деяниях? – Эта банда уже принялась охотиться на меня. И, вероятно, они злы из-за того, что я убила одного из них. Я должна избавиться от них. Если я убью их, то смогу воспользоваться этим как кирпичом для строительства своей репутации, – продолжила Нита, скользя мокрыми от пота ладонями по слишком блестящей кухонной столешнице. – Разрушение Рынка смерти стало первым кирпичом. Этот будет следующим. Она сглотнула и заставила свой голос звучать решительно, будто внешняя уверенность могла компенсировать неуверенность внутреннюю. – И я сделаю столько кирпичей, сколько будет необходимо, чтобы построить стену, которая защитит меня. Лицо Ковита оставалось неподвижным, пока он рассматривал ее, и у Ниты возникло неприятное чувство, будто он гадал, во что ввязался. Не променял ли работу с одним монстром на сотрудничество с другим. Их обоих всю жизнь окружали монстры. Возможно, не было никого, кому они могли бы сочувствовать, никого, кто бы сочувствовал им. Подобное притягивает подобное, и Ниту с каждым днем все сильнее мучил вопрос: не стала ли она таким же чудовищем, как Ковит, просто другого сорта. Ковит долго молчал, а потом отвернулся. Посмотрел в окно на вход внизу и прошептал: – Они здесь. Глава 17 Нита с Ковитом немедленно заняли свои позиции: Ковит подошел к небольшой кладовке у входной двери, укрывшись от глаз входящих, а Нита спряталась за кухонной стойкой. Секунды шли. Дыхание Ниты стало отрывистым и частым. От нетерпения у нее подрагивала нога и тряслись руки. Может, Ковит прав? Может, это и правда плохая идея? Что ж, в любом случае теперь уже слишком поздно. Дверь не распахнулась, а открылась с тихим шелестом, будто входившие рассчитывали застать свою жертву врасплох. Нита бесшумно скользнула им навстречу с ножом в руке. Выглянула из-за угла, и вот они оказались перед ней как на ладони. Трое – двое мужчин и женщина – рассредоточились по квартире. Один человек остался у двери, другой двигался в направлении кухни, а третий подошел к окну. Взгляд Ниты блуждал по гостям. Согласно добытой информации, эта банда пользовалась весьма дурной славой; в ней состояли эти трое и убитый в метро мужчина. Нита подозревала, что это далеко не все бандиты и уничтожить их шайку целиком она не сможет, но, возможно, таким образом она сумеет ликвидировать зараз хотя бы тех, кто прибыл на охоту в Торонто. Впрочем, цель ее была в другом, но все же она только порадуется, если все пройдет удачно. Нита следила за приближением бандитов, пытаясь понять, кто в этой группе главный. Она прищурилась, когда высокий мужчина у окна указал женщине на дверь спальни. Губы Ниты изогнулись в улыбке. Попался. Она увидела движение в тени у кладовки и кивнула. Сейчас. Нита с ножом в руке бросилась на мужчину, оказавшегося по другую сторону кухонной стойки. Шансов у него не было. Лезвие ножа вонзилось ему в спину, точно в верхний отдел позвоночника, мгновенно парализовав тело. Спинномозговая жидкость смешалась с кровью и сочилась из раны, а мужчина, вскрикнув, рухнул на пол. Ниту не волновало, станет ли он шуметь. Гораздо важнее было, чтобы он не чувствовал боли. Меньше всего ей сейчас хотелось вывести из строя своего партнера. Когда Нита кинулась на жертву, Ковит, подойдя сзади к женщине у двери, перерезал ей горло. Теперь ее тело лежало в разрастающейся луже крови, а к тому времени, как Нита подняла глаза, Ковит уже схватил второго мужчину, главаря, скрутил ему руки за спиной и поставил на колени, держа нож у горла. Нита с шумом вытащила кухонный нож из спины своей жертвы и перешагнула через остывающее тело, чтобы прийти на помощь Ковиту. Человек, стоявший на коленях, повернул было голову, но Ковит лишь сильнее выкрутил ему руку. Мужчина ахнул, зацепив взглядом трупы двух своих товарищей. На мгновение его лицо исказилось горем – уголки губ опустились, брови поникли, а нижняя губа задрожала, – но потом оно будто окаменело, словно он готовился принять то, что должно было произойти дальше. Мужчину затрясло, когда его водянисто-карие глаза перехватили взгляд Ниты. – Слушайте, я уверен, что мы сможем договориться. Ковит фыркнул. – Как узнать дельца черного рынка? Он всегда пытается заключить сделку. Взгляд мужчины метнулся к Ковиту. – Думаю, в данных обстоятельствах любой попытался бы сделать это. Нита не могла винить его за малодушие. – У меня есть деньги. – Помолчи пока. – Нита приложила к губам окровавленный палец и улыбнулась. Он побледнел и сразу замолчал. Нита даже слегка затрепетала, наслаждаясь тем, как быстро страх заставил его закрыть рот. Страх перед ней. Бандит не мог видеть, как внутри она дрожит от напряжения, его взгляду была доступна только оболочка, которую она контролировала. И эта оболочка напугала его настолько, что он тут же повиновался. Внутри Ниты бурлила энергия. Ковит ошибся. План оказался совершенно правильным. Нита убедилась – он уже работает. Если бы она смогла заставить весь мир увидеть ее такой… На поясе у мужчины болтался пистолет, которым он так и не успел воспользоваться, и Нита, небрежно вытащив его, засунула за пояс своих штанов так, как показывали в фильмах. На деле это оказалось не слишком удобно, металл тут же впился в кожу. Она проигнорировала это неудобство и похлопала мужчину по плечу. Тот попытался двинуться с места, но Ковит снова выкрутил ему руку, а лезвие ножа прижал так плотно к горлу, что из раны просочилась струйка крови и забрызгала пол. Нита нашла бумажник и сотовый телефон, которые положила себе в карман, и еще один пистолет, который засунула за пояс Ковита. Тот посмотрел на нее, молча вопрошая: «Почему ты пихаешь пистолет мне в штаны?» Она же пожала плечами, демонстрируя немой ответ: «Ну а куда еще его деть?» Ковит многозначительно посмотрел на стойку, Нита закатила глаза, забрала пистолет и положила на кухонную стойку. Ковит продолжал держать нож у горла мужчины. Карие глаза пленника неотрывно следили за каждым движением Ниты, брови сдвинулись к переносице. Он облизнул губы, оглядывая трупы своих друзей. Вероятно, раздумывал, как может торговаться. Вот только они были не на рынке. Нита отвернулась и достала свой новый телефон. Она поочередно подошла к трупам. Убитая Ковитом женщина лежала у двери, ее лицо упиралось в коврик с просьбой снимать обувь перед входом в квартиру. Большие глаза уже остекленели, и от нее начало отвратительно попахивать. Нита сделала фото. Перешла к убитому ею мужчине, и тут почувствовала странную нерешительность, непонятно откуда взявшуюся. Он умер. И ничего в этом особенного не было. Она уже убивала раньше. Нита помотала головой. Глупости. Она опустилась на колени, сфотографировала его лицо, а затем, резко развернувшись, вернулась в кухню. Ковит времени зря не терял и примотал мужчину изолентой к одному из стульев. Нита нахмурилась. – Что ты делаешь? Ковит моргнул и невинно взглянул на нее. – Мы планировали убить его, не так ли? Она коротко кивнула. Он ухмыльнулся жестко, извращенно и ожесточенно, снимая с полки терку для сыра. – Тогда сначала я хочу повеселиться.