– Ты же не думаешь, что твоя мать похитила ребенка одного из самых влиятельных людей на черном рынке, намереваясь просто продать его по частям? У Ниты подвело живот. – Что? Губы Фабрисио сжались в тонкую линию. – Она отправляла меня по частям моему же отцу – каждый раз, когда он отказывался удовлетворить ее требования. Нита сглотнула. Конечно, Фабрисио мог лгать. Но сказанное звучало разумно в некотором роде. Зачем ее матери понадобилось похищать ребенка такой известной личности? Только ради того, чтобы заработать пару баксов через интернет? Нет. Вот шантаж был больше в стиле ее матери. – Ты вообще из сверхъестественных? Он вздохнул. – Я в точности являюсь тем, кем она меня назвала. На моих частях тела вполне можно сделать неплохие деньги. Нита медленно кивнула. – Но? – Но… – он отвернулся. – Но я больше боюсь того, кто я по своей сути, нежели того, кто я по своей природе. Нет смысла только ради продажи частей моего тела идти на то, через что пришлось пройти твоей матери, организовывая мое похищение. А вот шантаж моего отца дает безграничные возможности. У Ниты от волнения скрутило все внутренности. Она не раз мечтала иметь власть и силу, чтобы защитить себя – и чтобы реальность Фабрисио стала и ее реальностью. Ведь она была нужна всем из-за того, кем являлась. Но чтобы всю оставшуюся жизнь не озираться по сторонам, она желала заставить всех бояться ее, бояться того, кем она была на самом деле. Теперь она задалась вопросом, такая ли уж это хорошая идея. – Зачем? Он моргнул. – Что «зачем»? – Зачем моей матери шантажировать твоего отца? Я имею в виду, если дело касалось только денег, то можно было найти цель попроще. Он покачал головой. – Откуда мне знать. Нет, все это, пожалуй, не имело смысла. Что-то в этой картинке не складывалось. – Кое-что хорошее в случившемся все-таки есть. – На его лице мелькнула полуулыбка. – Отныне я могу быть безымянным беженцем, пребывающим под защитой МПДСС. Я сообщил им выдуманную фамилию. Никто не должен знать, кто я. Я смогу начать все сначала. Он посмотрел на нее. – Полагаю, мне следует сказать спасибо тебе и твоей матери. Если никто здесь не знает, кто я, то никто и не может слить информацию о моем местонахождении или использовать меня для связи с отцом. Нита покосилась на него. Похоже, Фабрисио был из тех, кто в любых обстоятельствах пытается найти что-то прекрасное. Вероятно, окажись он на ее месте, сказал бы, что ее пребывание на Mercado de la Muerte – Рынке смерти – подарило крайне важный опыт в интересующей ее отрасли. Уф. Она ненавидела таких людей. В саду зашуршал легкий ветерок, и Нита осознала: ее нос начинает обгорать под жарким полуденным солнцем, так что она поспешила вылечить его прежде, чем появится ожог. Нита чересчур увлеклась беседой и даже не заметила опасности. Она утерла лоб и кивнула Фабрисио: – Давай вернемся внутрь. Он неуверенно улыбнулся: – Жарко тут. Им бы поставить кондиционер и снаружи. Нита на улыбку не ответила. Когда они подошли к зданию, Нита остановилась и повернулась к Фабрисио лицом. – Давай-ка проясним одну вещь. Он остановился, его улыбка исчезла. – Конечно. – Если ты каким-то образом дашь понять кому-то, кто моя мать или что нас связывает, я расскажу МПДСС о твоем отце. Тебя отправят домой, и твой миленький план побега провалится. Он прищурился; в глазах оттенков стали и кремния Нита впервые заметила проблеск настоящей личности, скрывавшейся за фасадом дружелюбия. – Если ты расскажешь хоть что-то, что поставит под угрозу мою защиту или подвергнет меня опасности, я расскажу им о твоей матери. И о доле твоего участия в ее делах. Нита поджала губы. – Тогда нам обоим придется помалкивать, не так ли? Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, а затем синхронно развернулись и молча вошли в здание. На ходу Нита сунула в карман цветок дурмана – как ядовитое обещание самой себе. Глава 2 Нита вернулась в свою комнату. Еще больше белого: стены, подушки, простыни. Единственными цветными пятнами оказались синее одеяло да серый раскладной стул рядом с белоснежным столом. Она заперла дверь и посмотрела на свои руки. Каким-то образом она умудрилась порезать палец о стебель цветка дурмана. Сосредоточившись, Нита увеличила скорость свертывания крови и клеточный рост. Капилляры восстановились, порез закрылся. Она вытерла маленькое пятнышко крови, и последнее свидетельство существования ранки исчезло. Нита упала на кровать, которая прогнулась под ее весом, и закрыла глаза, прокручивая в уме слова Фабрисио. Воскресила в памяти ту часть разговора, в которой он утверждал, будто ее мать шантажировала его отца. Походило на правду, но лишь частично. Нет, Фабрисио – мастер мешать правду с ложью и все время пытается выставить себя самым участливым человеком в мире. Он точно знал, где нужно надавить, чтобы она помогла ему освободиться из плена матери, и даже чувство самосохранения Ниты не воспротивилось этому. Фабрисио позволил ей поверить, будто мать врет, потому что в противном случае при малейшем намеке на его связь с черным рынком, Нита могла засомневаться в необходимости его освобождения. И Нита непременно засомневалась бы. Любой намек на пятно на его репутации, и ее мозг предложил бы на выбор миллион объяснений того, почему его смерть – благо, почему разобрать его на части, как желала мать, правильно. Поэтому он очень тщательно исполнил трагическую роль абсолютно невинной жертвы. Единожды солгавши, кто тебе поверит? Нита осторожно извлекла из кармана смятый цветок и повертела в руках. Маленький и смертоносный. Она могла прикончить его в одно мгновение. Но какая-то часть ее сомневалась в верности таких действий. Не была уверена в том, что убийство Фабрисио решит проблем больше, чем создаст. Она попыталась поставить себя на место Фабрисио, стремясь понять, почему он продал ее. В деньгах он не нуждался – его отец был богат. Он уже находился в автобусе, уносившем его в МПДСС, так что добывать средства для побега ему также не было необходимости, даже если к деньгам отца он не мог получить доступа. На короткий миг Нита задумалась, не продал ли ее Фабрисио из-за национальности ее отца: она рассказала, что отец был чилийцем, а Фабрисио – аргентинец. Отношения между двумя странами длительное время оставались напряженными. И стали еще хуже в 1980‐х годах, после Фолклендской войны между Аргентиной и Великобританией, во время которой Чили оказалась единственной южноамериканской страной, вставшей на сторону британцев. Но чем больше Нита думала об этом, тем менее вероятным ей это казалось. Идея продать человека на черном рынке из-за событий, имевших место еще до твоего рождения, особенно после того, как этот самый человек спас тебя, казалась абсурдом. Но нельзя сказать, будто его мотивация имела какое-то значение. Ничто не оправдывало его поступок. Размышления прервал стук в дверь. Нита поспешно сунула цветок подальше от посторонних глаз и открыла дверь. Перед ней стояла агент Куиспе, светившаяся профессиональной дружелюбной улыбкой. – Нита, надеюсь, я не отвлекаю тебя? Нита покачала головой. – Нет. – Хорошо. Я всего лишь хотела сообщить, что твой новый паспорт готов. Куиспе протянула документ Ните. – Мы забронировали тебе билет на рейс до Торонто через два дня. По юридическим соображениям мы не можем отправить тебя напрямую в США, так что придется пройти через небольшие формальности в Канаде. И только после этого мы сможем доставить тебя домой.