«Вы не можете этого обещать», – хотела сказать Нита. Куиспе не знала ни о Фабрисио, ни о Голд, ни о Генри, ни о других вещах, которые означали, что все может повториться. Но Нита не хотела разочаровывать агента, гасить страсть, горевшую в ее глазах. В мире было очень мало людей, которые искренне хотели помочь Ните, и она решила, что Куиспе одна из них. Поэтому прошептала: – Спасибо. Я ценю все, что вы пытались для меня сделать. Куиспе наклонилась вперед и нежно пожала руку Ниты. – Будь осторожна, пока я не выясню, что происходит, хорошо? Нита кивнула, у нее немного сдавило горло. Мать положила руку ей на плечо, сжимая слишком сильно. Предупреждение. Матери не понравилось, насколько Куиспе стала близка к Ните. – Пойдем, Нита. С этим мы закончили. Нита медленно поднялась и кивнула Левески и Куиспе. – Я надеюсь, моя фотография с объявлением о розыске в новостях больше не появится? – Конечно. – Левески нахмурился. – Мы хотели тебя допросить. Мы допросили. Нита, кивнув и ничего не ответив, просто пошла к выходу из помещения, когда мать указала ей на дверь. А та радостно помахала детективу и агенту рукой: – Хорошего дня! И потащила Ниту по коридору. Никто за ними не последовал. Глава 42 Покинув наконец полицейский участок, Нита глубоко вдохнула свежий воздух. Он был немного влажным, пах травой и вообще весной. И выхлопами от автомобилей. Но в основном свежестью и свободой. Она сглотнула, по телу прошла легкая дрожь облегчения от того, что ей удалось выйти из той комнаты. Слишком она напоминала клетку на Рынке смерти. Мать взяла ее за запястье. – Пойдем, нужно отойти подальше. Нита кивнула и последовала за ней. Они плыли в потоке пешеходов по одной улице, затем свернули на другую. Впереди маячил парк с высокими, раскинувшимися над маленькими скамейками с именными табличками деревьями, листочки которых готовились распуститься. Нита с матерью поднялись на холм к парку, побрели по плотно утоптанным дорожкам к укромной полянке. В одном углу стояла скамейка, посвященная тому, кто умер двадцать лет назад, а в противоположном – стол для пикника. Нита со вздохом рухнула за стол для пикника. И позволила себе дышать. Она выбралась. Она свободна. Ее не смогли поймать, ей ничего не смогли предъявить. Ее мать села напротив. – Ты в порядке? Нита кивнула. Она не помнила, чтобы мать задавала подобные вопросы раньше. Когда-либо. Не готовила ли она ловушку. – Да, в порядке. Просто сегодня был долгий день. – Я так и поняла. Утреннее похищение агента МПДСС – твоих рук дело? Нита вздохнула и потерла виски. – Ага. Мать рассмеялась, весело и свободно, и восхищенно улыбнулась Ните. – Меньшего от своей дочери я и не ожидала. В Ните вспыхнул небольшой огонек гордости, но она потушила его. Это уловка. Манипуляция. Кроме того, она не хотела быть тем человеком, которым восхищалась ее мать. Не хотела же? В груди защемило. В каком-то роде еще как хотела. Даже если это означало, что она должна стать хладнокровным похитителем агентов МПДСС и убийцей дельцов черного рынка. Похвала матери многое для нее значила. – Спасибо, – сказала Нита, пытаясь сменить тему, – что вытащила меня. – Я ничего особенного не сделала. – В волосах матери бликовал свет, когда она склонилась к Ните. – Ты могла уйти оттуда в любое время. Они ничего на тебя не накопали. Тебе просто нужно было встать и уйти. Они не смогли бы тебя остановить. Нита отвернулась. – Они меня запутали. – Помнится, мы с твоим отцом пытались предостеречь тебя от этого. При упоминании об отце у Ниты перехватило дыхание. Она скучала по нему. – Вот как они поступают, – отмахнулась мать. – У них почти никогда нет доказательств. Искусными манипуляциями они заставляют человека признать вину вне зависимости от того, виновен он или нет. Нита вскинула брови. – Я сделала все это. Мать рассмеялась. – О, я знаю. – Ее улыбка слегка угасла. – Но ментальные уловки действуют и на невиновных. Знаешь, сколько людей признаются в преступлениях, которых не совершали? Нита долго пристально смотрела на мать, на сжатые губы, на ее устремленные вдаль глаза. Нита, как и все остальные, читала новости и знала: есть много мест с большим количеством невинных людей в тюрьмах. Но было что-то особенное в том, как ее мать произнесла это, – вероятно, речь шла не о статистике в газетах. – Нет, – мягко ответила Нита. Ее мать фыркнула, внезапная грусть исчезла, будто ее никогда и не было. – Никогда не думай, будто полиция печется о твоих интересах. Нита кивнула. Она выросла в страхе перед полицией, потому что ее семья состояла из преступников. Она всегда знала, страх матери – это нечто большее, предполагая, что та выросла в опасном месте, где деньги имели больший вес, чем преступления, цвет кожи по умолчанию делал виноватым, а сверхъестественность равнялась смертному приговору. Нита понятия не имела, откуда родом ее мать – у той были десятки паспортов разных стран на разные имена. Нита даже не знала ее настоящего имени. Впервые Нита почувствовала, что еще один кусочек пазла – ненависти матери к полиции – встал на место. Она увидела: у той есть своя история, похороненная где-то в прошлом, и полицейские играли в ней роль злодеев. – Хорошо, – сказала Нита, встретившись взглядом с матерью. Она желала подробностей, но понимала, что спрашивать не имеет смысла – мать все равно бы не ответила. – Я поняла. На лице матери промелькнула улыбка. – Хорошая девочка. Она протянула руку и взъерошила Ните волосы, как будто собаку погладила. Ниты вывернулась. Мать подперла подбородок руками. – Ну что ж. Могу сказать, за последние несколько дней ты себя показала. Убийство врагов – приятная деталь, а ветка на форуме черного рынка от имени Скальпеля определенно положила начало разнообразным разговорам. – Мать усмехнулась. – Я даже взяла на себя смелость там указать на недостатки в видео, где ты исцеляешься, так что, возможно, со временем мы сможем его дискредитировать. Нита моргнула. – Спасибо. – Не за что. Нита сглотнула, глядя в глаза матери: – Ты не злишься на меня? Ее мать приподняла брови. – За что? – За то, что сбежала, наворотила дел и попросила тебя спасти меня от полиции… Мать взяла лицо Ниты в ладони. – Нита, никогда еще я так не гордилась тобой.