Вечером мы все вместе едем в аэропорт. Хочу проводить родителей. По дороге замечаю, что папа не в духе. Непривычно напряжен и сосредоточен. Наверное, на работе проблемы. Мама спрашивает его, но он отшучивается. А меня вибрирует телефон. Сообщение от Кати. А как же бойкот? Чуть помедлив, открываю то, что она написала. Пробегаю взглядом по строчкам и понимаю, что даже до конца дочитать не смогу. Там несколько огромных абзацев. И суть сводится к тому, что Грому от меня нужны только деньги. Глаза цепляются за «Дина говорит, тебе лучше не приглашать его в гости, он такой, что может и стащить пару ценностей» и я удаляю все, не глядя. Блокирую Катин номер. Иру тоже добавляю в «черный список». Они же сами решили не общаться со мной. Значит, помогу им. Машина останавливается, и папа достает чемодан из багажника. Мы заходим в огромное здание аэропорта. Здесь только недавно закончили ремонт. Теперь все выглядит очень впечатляюще и непривычно. Лучше, чем заграницей и не идет ни в какое сравнение с тем скромным и устаревшим дизайном, который тут использовали раньше. Замираю перед гигантским экраном, где идет трансляция рекламных роликов и главных новостей недели. – Это тот самый Царьков, который… – начинает мама. – Да, – мрачно отвечает отец. – Он вернулся и начал предвыборную кампанию. Метит на самый верх. – Но как же все те обвинения. Разве ему можно участвовать в выборах? – Обвинения сняты, – говорит папа, и теперь окончательно становится понятно, почему он сегодня в таком настроении. – Теперь Царьков законопослушный гражданин. Может и в правительство пройти. – Тогда, – мама запинается и бросает встревоженный взгляд на меня. – Нам лучше перенести поездку. – Все настолько серьезно? – хмурюсь и смотрю на папу. – Дом под охраной, – ровно отвечает он. – Иначе бы я сам перелет отменил. – Ты уверен, что нам нужно лететь? – Царьков не будет ничего делать. На нем слишком много внимания, а про нашу вражду все знают. Он не будет так рисковать. Сейчас – не будет. А потом? Царьков бывший криминальный авторитет. Конечно, если подобная должность может стать «бывшей». Он отошел от преступного мира, но не до конца. Мой отец пытался отправить его за решетку, собирал доказательства, находил свидетелей, однако это оказалось бесполезно. Бандит в очередной раз ушел от справедливого наказания. Еще и на выборы пойдет. – Аля, в ближайшее время лучше обойтись без вечеринок, – замечает папа. – Понимаю, – киваю в ответ. На вечеринки меня и не тянет. А как быть с Громом? Отменить нашу встречу? Нет, одной оставаться в доме тоже не хочу. Может, просто его пригласить? Стоп. У нас же теперь установлены камеры. Но… их можно ненадолго отключить. Пара минут, пока Богдан зайдет. И все. А потом точно также его выпущу. Обнимаю родителей. Мы прощаемся. Когда их фигуры скрываются в очереди других людей, проходящих через контроль безопасности, мой взгляд снова наталкивается на ролик с рекламой Царькова. Высокий блондин. По возрасту он папин ровесник. Внешность самая обычная, если бы не глаза. Холодные, отталкивающие, какие-то неприятные. Или я так воспринимаю его, потому что слишком многое о нем знаю? Грамотная пиар-компания убедит людей за него проголосовать. Звонок мобильного отвлекает от размышлений. – Куда за тобой заехать? – спрашивает Гром. – Домой, – роняю глухо. – И знаешь, давай никуда не поедем. – Почему? – Нет настроения. – Приеду – обсудим, – не спорит он, но и не отказывается от своих прошлых намерений. Когда Богдан переступают порог, осознаю, насколько противоречиво выглядит мое предложение. Родители уехали. Мы с ним одни дома. Оборачиваюсь и нервно жму на нужные кнопки, чтобы опять включить камеры во дворе. Перехватываю взгляд парня. Он внимательно за мной наблюдает. – Это, – запинаюсь. – Знаешь, родителям лучше не знать, что ты в такое позднее время приехал. – А тебе лучше не отключать камеры, – неожиданно мрачно произносит он. – Ненадолго, – невольно дергаю плечом. – Сейчас я здесь, но так бывает не всегда. – Когда тебя нет, я их и не отключаю. Вообще, не думала, что ты будешь на стороне папы. Он вопросительно приподнимает бровь. – Это же ограничение свободы, – замечаю вкрадчиво. – Твоему отцу виднее, что делать, чтобы ты была в безопасности. После новостей про возвращение Царькова даже спорить на эту тему не хочется. – Что случилось? – Богдан подходит ко мне вплотную, его крупные ладони привычным жестом опускаются на мою талию. – Ничего, – роняю тихо. – О чем ты молчишь, Аля? Рядом с ним становится спокойно. Тревога отступает. И я думаю о том, что поездка куда-нибудь не такая уж и плохая идея. – Все нормально, Богдан. – Нет, – он смотрит в мои глаза. И хоть я совсем не собираюсь ему что-то рассказывать, слова слетают с языка будто сами собой: – У папы есть враг. Опасный человек. Он связан с криминалом. И мой отец пытался отправить его за решетку. – Кто он? – Не важно. – Аля. – Разве его фамилия что-нибудь скажет? – Хочу все про тебя знать. – Давид Царьков, – с шумом выдыхаю. – Знаешь, это так странно. Против него было открыто несколько уголовных дел. Ему даже пришлось уехать. А теперь он вернулся. И оказалось, все обвинения сняты. Он даже баллотироваться на выборах собрался. Уже запустилась его реклама. Богдан внимательно слушает меня. – Мне кажется, до папы дошли какие-то слухи. Раньше. Поэтому он и усилил охрану. Все те ограбления в нашем районе – не главная причина. – Раз у Царькова давний конфликт с твоим отцом, то он не станет ничего делать сейчас. Только не перед выборами. – Папа тоже так считает. – Тебе не стоит об этом волноваться. – Стараюсь. – Ты должна мне доверять, Аля, – говорит он, безотрывно глядя в мои глаза. – Обещаю, сделаю все, чтобы тебя защитить. Всегда. И плевать, как это будет выглядеть со стороны. Просто верь мне. – Хорошо, но… – нервно поджимаю губы. – Ты же не будешь делать ничего противозаконного? Ну то есть не нужно устраивать разборки, избивать кого-то. Ладно?