– Ганс нужен в городе, – на этот раз Лоттар заговорила охотно. – Все мои информаторы завязаны на нем. В нашем деле нельзя щелкать клювом. – Ого. Вы настолько ему доверяете? – Ну, кому-то надо доверять, – Лоттар с умудренным видом покивала самой себе. – Ах, моя милая госпожа Лоттар, вы все же юны и наивны. В сиротских приютах сплошной сброд. Поверьте моему опыту – такие, как Ганс, способны любого оставить с пустыми карманами. И снова в ее взгляде появилось что-то сложное. Как будто она уходила на глубину. – Да что вы говорите, – безо всякого выражения произнесла она. – С вашего позволения, я все же буду опираться на собственный опыт. – Однажды на моих родителей что-то нашло, – сказал Кристиан, и застарелые боль и злость снова коснулись его сердца, – и они взяли на попечение одного мальчика, хорошенького, словно ангел. Его звали Маттиас. Маттиас Вайс. Мне было около восьми лет, ему – порядка тринадцати. Мама души в нем не чаяла, ее очаровывали его золотистые кудри, голубые глаза, кроткий характер. А отец обожал маму и редко сопротивлялся ее прихотям. Я ревновал и гневался, конечно, но вскоре и сам поддался его влиянию. О, он рассказывал душераздирающие истории о голодном и холодном детстве, о том, что никогда не знал материнских объятий, что никогда не пробовал шоколад или пудинг. У нас с мамой сердце разрывалось от жалости. Идиллия длилась несколько месяцев, а потом… – …из дома начали пропадать вещи, – уверенно продолжила Лоттар. Она казалась очень грустной. – Да, – согласился Кристиан. – Сначала столовые приборы, потом мамины украшения. В итоге отец потребовал у Маттиаса объяснений, а он… рассмеялся. Сказал, что мы идиоты, что таких, как мы, богатеньких лицемеров кто угодно обведет вокруг пальца. Что он ненавидит таких, как мы. Что ему был противен каждый день, который он провел в нашем доме. Особенно, сказал он, ему отвратительна мама, потому что ее забота ему до чертиков опостылела. Отец сказал, что отведет его в полицию, но Маттиас лишь показал ему неприличный жест и сбежал. Больше мы его никогда не видели. А маму хватил удар, и она уже не встала с постели. – Господи, – пробормотала Лоттар. Она смотрела с таким невыразимым пониманием, как будто Кристиан не рассказал ей ничего необычного. – Потом я часто спрашивал себя, почему Маттиас просто не мог жить в нашем доме. О нем ведь заботились. Чего ему не хватало? Со временем я понял, что дети, которые никогда не знали любви, просто не способны ни на благодарность, ни на привязанность. – Что случилось с вашей мамой после? – Ее здоровье сильно пошатнулось, и через три года ее не стало. – Как жаль, – просто сказала Лоттар. – Да уж, – буркнул Кристиан, который и сам не понимал, с чего вдруг так разоткровенничался. Впрочем, о том, что он потерял мать еще ребенком, Лоттар наверняка и без того знала из досье старикана Гё. – Так что там с нашими фермерами? – перевел Кристиан тему разговора. Лоттар вынырнула из охватившей ее задумчивости и бодро доложила: – Их зовут Диттер Аккерман и Томас Хауслер. Аккерману двадцать лет, Хауслеру – сорок пять. Овдовел три года назад, детей нет и не было. Аккерман в позапрошлом году бросил богословскую семинарию. – Какая странная парочка, – вскинул брови Кристиан. – Чокнутые изобретатели, – пожала плечами Лоттар. – Они все со странностями. Глава 8 Дорога до фермы оказалась едва ли не длиннее путешествия в поезде. Кристиан растряс себе все кости, пока они громыхали в стареньком экипаже по неказистым проселочным дорогам. Всякая цивилизация закончилась сразу после маленькой станции, и ухоженные поля за окном сменялись заброшенными участками земли. Кристиан не любил сельское хозяйство – слишком уж ненадежно и трудозатратно. Вкалываешь с утра до вечера, а тут дожди или, наоборот, засуха. Лоттар же прильнула к пыльному стеклу с плохо скрываемым любопытством. Что она пыталась рассмотреть в темноте – было совершенно непонятно. – Ни одного магазина или рынка за всю дорогу, – наконец произнесла она с недоумением. – Неужели люди здесь все еще обменивают тыквы на кабачки? Кристиан расхохотался. К небольшой ферме, огороженной неожиданно высоким забором, они приехали ближе к рассвету. Кристиан с удовольствием выбрался из экипажа, рассматривая нечитаемые в сизом обманчивом воздухе таблички, которые висели повсюду. Лоттар безо всякого смущения загрохотала дверным молотком по воротам. В царящей вокруг тишине это показалось оглушающим. – Тьфу ты, – сплюнул возница, – дьявольские отродья. И хлестнул лошадей, стремясь убраться прочь. Лоттар фыркнула. – Заберись в любую глушь, – проворчала она, – и все равно встретишь идиота. И она подобрала юбки, явно примериваясь к тому, как половчее перелезть через забор. – Совсем спятили? – возмутился Кристиан. – Не боитесь, что вас подстрелят? Все же мы не предупреждали о своем визите. Возможно, следовало переночевать в гостинице… – Подстрелят? – она задумчиво замерла. – Пожалуй, могут и подстрелить. Местные явно не в восторге от наших изобретателей. Из-за забора мелькнуло желтоватое пятно света, а потом раздался грозный окрик: – В этот раз я точно буду стрелять, сколько бы сумасшедших старух под моим забором ни копошилось. – Не надо! – закричала Лоттар. – Мы не сумасшедшие старухи. Мы инвесторы. Может быть. Шаги прозвучали быстрее, и ворота со скрипом распахнулись. – Приличные инвесторы в это время спят, – проскрежетал тот же голос, и тусклый свет керосинки выхватил из полумрака волевое лицо в окружении длинных волос. – Можно подумать, к вам тут очередь из денежных мешков стоит, – невозмутимо заметила Лоттар, внимательно его разглядывая. – Томас Хауслер, полагаю. Меня зовут Эльза Лоттар, я помощница господина Кристиана Эрре. Слышали же вы здесь о компании «Эрре и сыновья»? – Лавочник, – самым пренебрежительным образом пожал плечами Хауслер. Кристиан слишком устал и проголодался, чтобы негодовать. Все, чего он хотел, – это кровать и ужин, вернее, завтрак, а уж гордо отказать этим заносчивым фантазерам он сможет и позже. Однако Лоттар энергии было не занимать. – Теперь понятно, почему ваша самоходная машина остается только бумажкой. Кого вы ждете? Императорского казначея? – язвительно парировала она и вступила на территорию неухоженного сада, отодвинув Хауслера плечом. – Господин Эрре нуждается в теплой ванне, сытном завтраке и удобной постели. – Видит бог, я нуждаюсь во всем этом не меньше, – рассмеялся Хауслер и пошел вперед, подсвечивая дорогу. – Но это обитель двух холостяков. Все, что я могу вам предоставить, – это пара яиц и тюфяк в мезонине. На крыльце, подпрыгивая от прохлады в тонких домашних шлепанцах, их ждал молодой растрепанный парень. – Что там? – крикнул он нетерпеливо. – Деготь или тухлые яйца? – Как вы понимаете, жители нашей деревни не являются сторонниками прогресса, – пояснил Хауслер с некоторой гордостью. – Нас тут считают едва ли не приспешниками сатаны. – Вы всем и каждому рассказываете про свою машину без лошадей? – спросила Лоттар с интересом. – Да это Диттер испытывал динамит в поле с кукурузой, – ответил Хауслер. – С пшеницей, – поправил его Аккерман с крыльца. – Но кто вы такие? Лоттар снова представилась сама и представила Кристиана. На этот раз реакция была совершенно иной. – Ух ты! «Компания Эрре и сыновья», да? А это сам господин Эрре, да? Возглавили компанию совсем юнцом, да? Да вы были даже моложе меня, да? В девятнадцать, да? У Кристиана немедленно зазвенело в ушах. – В семнадцать, – гордо поправила его Лоттар с таким видом, будто это было ее личным достижением. Неутомимая как пчелка, она уже просочилась внутрь старенького домика, нашла бекон и яйца и соорудила нехитрый, но вкусный завтрак. Выселила Аккермана из его спальни, сменила постельное белье и поставила греться ведро с водой. – У нас еще нет канализации, – Аккерман ходил следом за ней, как голодный птенец, – а в городе уже везде есть, да? – Не везде. – А вы что, боитесь огня? Кристиан, который сыто дремал здесь же, на кухне, встрепенулся. И действительно, Лоттар не то чтобы сторонилась очага, но явно обходила его по широкой дуге. Ну и глазастый этот Аккерман. – Не люблю, – сухо сказала она, – слишком горячий.