Но он не произнес ни слова. Съев все до капли и не притронувшись к напиткам, господин Гё поднялся и направился к выходу. На пороге вдруг остановился: – Что насчет твоего жалования? Эльза сглотнула. Мадам Дюваль ни о чем таком не говорила, но иногда приходилось действовать на свой страх и риск. – Три гульдена в неделю, – спокойно сказала Эльза, хоть сердце ее и колотилось – не слишком ли много она захотела? – И пять гульденов на продукты и бытовые мелочи – у вас тут шаром покати. – Я буду оставлять тебе мелочь на каминной полке, – кивнул господин Гё. – Среди недели я встаю в пять утра и завтракаю кофе и тостами. Возвращаюсь около десяти вечера, и мне нужно что-то легкое, вроде твоей похлебки. И держи в порядке мою одежду, Анна часто жалуется, что я выгляжу неопрятно. – Я все поняла, господин Гё, – склонила голову Эльза. Прошло три месяца, прежде чем они заговорили друг с другом снова. Жизнь Эльзы стала размеренной и понятной. Она вставала в четыре тридцать утра, чтобы нагреть господину Гё воды для умывания и сварить кофе. После завтрака он обычно уходил на целый день, а Эльза со всех ног неслась в приют, торопясь на уроки, которые начинались в восемь. Мадам Дюваль только спросила ее, не против ли господин Гё, а Эльза соврала, что не против. После обеда она обыкновенно шла на рынок за продуктами и к четырем часам возвращалась в скрюченный домишко. На то, чтобы убраться, приготовить нехитрый ужин, постирать и поухаживать за одеждой господина Гё, уходил остаток дня. Она чинила его сюртуки – из добротной ткани, но не слишком новые. Гладила рубашки. Чистила обувь. Наверное, господин Гё был человеком привычки и не больно-то падок на модное и новехонькое. Но Эльзе нравилось, что благодаря ее усилиям эти вещи выглядели куда приличнее. Она стирала постельное белье и шторы, таскала тяжелые ведра с водой для ванн господина Гё. Иногда по вечерам ее руки ломило, а спину тянуло, но она вставала и все равно торопилась через весь город на уроки. Тайком Эльза таскала книги из библиотеки. Сентиментальные романы и всякие приключения не впечатляли ее – куда с большим интересом она читала про экономику и торговые войны, благо такой литературы здесь было предостаточно. Эльза мечтала однажды открыть свою собственную лавку. Ей было неважно, чем торговать: мануфактурой, бакалеей или рыбой. Главное – чтобы она распоряжалась там по собственному разумению. Как-то, когда она чистила картошку, в дверь постучали. Эльза даже не сразу поняла, что это за звук – клац! клац! Никогда еще к ним не приходили гости, а господин Гё пользовался своим ключом. А потом она с опаской выскользнула в холл и едва приоткрыла тяжелую дверь, накинув внушительную на вид цепочку. На пороге стоял незнакомый мужчина примерно сорока лет с усталым некрасивым лицом и фигурой, похожей на бочонок. – Сиротка господина Гё, – произнес он с таким видом, будто унюхал тухлятину. – Впусти меня в дом, мне нужно кое-что забрать из кабинета. – Но кто вы? – спросила Эльза, нахмурясь. – Меня зовут господин Корбл, – ответил он раздраженно. – Я секретарь господина Гё. Мне срочно надо привезти ему важные бумаги. – Господин Гё не предупреждал меня, – строго сказала Эльза, не зная, как поступить. Ей очень не хотелось пускать незнакомца в дом и тем более в кабинет. – Господи боже мой, как бдительная маленькая сторожевая собачка, – вдруг засмеялся господин Корбл. – Так что же мы будем делать? Господин Гё очень рассердится, если не получит своих бумаг. – Дайте мне адрес и объясните, где лежат бумаги. Я сама их отнесу, – решилась Эльза. – А если я подкараулю вас за углом и отберу эти бумаги? – еще пуще развеселился господин Корбл. Эльза скрестила руки на груди. – А вы только попробуйте что-нибудь отобрать у человека, который вырос в сиротском приюте, – холодно сказала она. Господин Корбл так и покатился со смеху. Но все же объяснил, как выглядят и где лежат бумаги, с важным видом наказав не потерять их по дороге – а то с них обоих шкуру спустят. Вылезая из окна прачечной, Эльза поняла, что она в ужасе. За один день она дважды ослушалась господина Гё: вошла в кабинет и не отдала бумаги его секретарю. Но уж лучше розги, чем излишняя доверчивость. Кто угодно мог представиться помощником господина Гё – хороша была бы Эльза, если бы уши развесила. Она выбралась на другую улицу – не ту, где остался господин Корбл, – и тут же взяла экипаж, назвав ему адрес конторы. Эльза два раза проехала вдоль нее, не решаясь выйти, ведь адрес тоже мог быть ловушкой! Но вывеска «Торговое предприятие Абельхарда Гё» немного успокоила Эльзу. Наконец она покинула надежную кабинку экипажа и опрометью вбежала внутрь. Ее тут же остановил грозный швейцар на входе. – Ку-у-уда, малявка! – рявкнул он. Эльза гордо выпрямилась. – Мне нужно срочно видеть господина Гё, – сказала она спокойно. – Я привезла ему бумаги из дома. Швейцар вылупился на нее во все глаза. – Кто ты такая? – спросил он, и Эльза вспомнила, как ровно такой же вопрос ей задал во время первой встречи господин Гё. Это воспоминание придало ей сил, потому что, по правде говоря, ноги под длинным платьем едва не подгибались. – Эльза Лоттар, – произнесла она со значением и расправила плечи. – Господин Гё не любит ждать. И она потрясла папкой с документами у него перед носом. Сейчас нельзя было показывать страха или растерянности. Это как с дикими собаками: никакой слабости. Ее уверенность поколебала швейцара. Он ошарашенно покачал головой, а потом проговорил: – Я сам тебя провожу. Если ты надула меня – лично всыплю тебе по первое число. – Договорились, – кивнула Эльза. Она шла за ним, ничего не видя вокруг. Угроза «всыпать по первое число» казалась куда менее страшной, чем возможный гнев господина Гё. Они поднялись по широкой лестнице, прошли коридором, а потом швейцар постучал и с неожиданной робостью произнес: – Господин Гё, к вам тут сиротка какая-то. Говорит, что привезла документы из вашего дома. – Эльза Лоттар, не сиротка, – поправила она его и шагнула вперед. Господин Гё сидел за заваленным бумагами столом и смотрел на нее удивленно. – Эльза Лоттар, – повторил он. – Так вот как тебя зовут. Глава 2 Господину Гё нездоровилось вот уже три дня – свои детство и юность он провел впроголодь, и теперь желудок все чаще подводил его. В такие дни Эльза варила ему скользкие каши и не ходила на уроки, боясь оставить своего нанимателя без пригляда. Каким-то невероятным образом боль в животе отзывалась в его ногах, и Эльза подолгу просиживала на полу возле его кресла, массируя сведенные мышцы икр. Это не вызывало ни отвращения, ни брезгливости. В господине Гё ей нравилось все – и его резкий голос, и крупные руки, и кустистые брови, и даже большой кадык. За последние два с половиной года она очень привыкла к нему и теперь могла быть полноценной сиделкой, если бы такое понадобилось. Их отношения были такими же молчаливыми. Нелюбовь господина Гё к досужим разговорам с возрастом лишь возрастала, и порой они месяцами не говорили друг другу ни слова. Но кое-что все-таки изменилось в тот день, когда несколько недель назад господин Гё вдруг заехал в приют к мадам Дюваль и увидел среди склонившихся над тетрадями учеников Эльзу. Мадам Дюваль он ничего на это не сказал, но вечером устроил Эльзе настоящий разнос. – Так-так, мелкая мошенница, – проскрипел господин Гё. – Так-то ты обо мне заботишься? Эльза мышкой замерла перед ним, думая о том, что она не переживет, если ее вышвырнут вон. Жизнь в скрюченном домишке была спокойной и мирной. Здесь никто не обижал ее, не угрожал и не делал каверз. Она засыпала совершенно спокойно и даже перестала прятать под подушку ножницы для шитья. Не боялась, что в столовой кто-то из старших отнимет ее ужин. А кроме того – кошелечек с деньгами неуклонно становился тяжелее. Эльза не тратила свое жалование ни на ленты, ни на конфеты, чужды ей были и развлечения на ярмарках. Господин Гё оставлял достаточно на ведение дома, чтобы изредка она могла позволить себе купить ткани на новый фартук или карандаши. И вот теперь все ее благополучие повисло на тоненькой ниточке. – Но ведь, – пролепетала Эльза, подавленная язвительностью господина Гё, – чем я умнее, тем полезнее для вас.