– Посмотрим, как ты запоешь, когда твоя фабрика потребует расширения. – Эльза, – Кристиан только головой покачал. – Мы же решили, что я распродаю все, что могу. Какое расширение? – Не сегодня, – спокойно ответила она, – и, возможно, не завтра. Но однажды тебе станет тесно, я в этом совершенно уверена. Мы с Хауслером сели и все обдумали. Самоходные машины – товар редкий и дорогой. Много не продашь. Поэтому мы сосредоточимся на том, на что больше спроса. Вроде газовых гейзеров, титанов, горелок. Аккерман пытается добиться контракта на поставку деталей для железных дорог. Кристиан слушал ее внимательно, раздумывая о том, что Эльза всегда мыслила куда более масштабно, чем он. Если бы не ее идеи, он так бы и занимался лишь торговлей, умирая от скуки и тщетности бытия. – И поэтому, – она забрала у него документы и отложила их в сторону, – Кристиан, я хочу уйти из твоей компании и сосредоточиться на делах обеих фабрик. Ведь химический цех тоже требует развития. – Нет, – вырвалось у него, – то есть да, конечно. Но мне будет тебя не хватать. Мне нравится знать, что ты рядом, что я могу увидеть тебя в любую минуту. Он притянул Эльзу ближе, осыпая поцелуями ее лицо, плечи, грудь. Наполнял пустоту ее запахом и вкусом, заглушая чувство внезапной потери. Это было глупо, но Кристиану казалось, что он лишается чего-то важного, большого этапа своей жизни. Она бормотала что-то успокаивающее, ловила его руки, подставляла себя под его губы, расслабленно нежилась, слишком утомленная для новой вспышки страсти, едва не мурлыкала. И Кристиан впитывал в себя ее дыхание и редкие стоны, выцеловывая дорожку от живота к курчавым волоскам, ласкал Эльзу языком и пальцами, не в силах оторваться от теплой влаги и нежнейшей кожи. И даже после того, как Эльза протяжно выстонала его имя, Кристиан еще долго бездумно осыпал поцелуями ее бедра и руки. – Кристиан, – посмеиваясь, пробормотала она, зарываясь лицом в подушку, – я же не исчезаю навсегда. Буду консультировать Дитмара Лонге по инвестициям, оставлю ему Ганса с агентурной сетью, все будет хорошо. – А ты ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Кристиан, поднимаясь выше и заключая в ладони ее лицо, чтобы поймать ускользающий взгляд. – Что? – Ее глаза слипались, она оплела его руками и ногами, уже почти засыпая. – Например, про некоего доктора по имени Гюнтер Гауланд. – Шарлатан, – моментально отреагировала она, – говорит какие-то глупости. Знаешь, какой диагноз он мне поставил? – Какой? – улыбаясь, шепнул Кристиан. – Любовь! – Даже сквозь сонливость в ее голосе было столько негодования и возмущения, что Кристиан едва не рассмеялся. Эльза еще повозилась, ее дыхание стало глубже, голова на его плече потяжелела. – Я тебя не люблю, Кристиан, – неожиданно пролепетала она и снова зевнула. – Но я убью за тебя. Он мимолетно улыбнулся, целуя ее волосы, на душе было грустно. Эльза привыкла лишь драться и защищать то, что ей дорого. Она не умела отдаваться чужой заботе и принимать помощь. Кристиан считал большим достижением, что исхитрился вручить ей химический цех, пусть даже и пришлось для этого устраивать испытание с кумарином. Пора было возвращаться домой, чтобы хотя бы позавтракать с детьми. Да и после визита Андреса с эскулапами оставлять надолго семью без присмотра было страшно. Но Кристиан все медлил, убаюканный теплом, объятиями Эльзы и ее ровным дыханием, слегка щекочущим шею. Уходить категорически не хотелось. Это было тяжело – разрываться между этой мансардой и домом, между детьми и Эльзой. Ему нужно, отчетливо понял Кристиан, чтобы Эльза к нему переехала. Эта мысль была одновременно дикой и очень простой. Ни за что на свете он бы не привел к детям любовницу, значит, надо жениться. Жениться на скандальной Эльзе Лоттар, подстилке старикана Гё, сиротке без имени, контрабандистке и собственной подчиненной! Да отец в гробу перевернется. А дети? Смогут ли они принять подобные перемены или рассорятся с Кристианом на веки вечные? Найдет ли он для них нужные слова? Кристиан еще немного покрутил эту идею в голове, находя ее все более привлекательной. Раз уж Эльзы теперь не будет в компании, то она должна быть хотя бы в его доме, в его постели. Кристиан, ободренный этим решением, все-таки выпутался из ее рук и встал. Собрал разбросанные документы и положил их на стол. Взгляд зацепился за письмо, оставленное среди прочих бумаг. Почерк был знакомым – Хельги. Поколебавшись, Кристиан вскрыл конверт. «Госпожа Лоттар, – писала его дочь округлыми и еще почти детскими буквами, – мне жаль, что я отправила вам ту гадкую записку про то, что мама умрет изза вас. Папа говорит, что мы просто приносим ей мало счастья. Сначала мне показалось это ужасно обидным, но потом я представила: хватило бы мне только мамы и была бы я счастлива, если бы мне запретили ходить в школу? Я очень хочу быстрее вырасти и стать взрослой, чтобы никто не указывал мне, что делать. Но, кажется, у взрослых тоже не всегда получается делать все, что им вздумается. Папа, наверное, любит вас, но еще он любит нас с Исааком и маму. И я много думала про все это и решила, что останусь на его стороне, как он был всегда на моей. Ну, с математикой и общественной школой. И еще он обещал мне целую фабрику, как будто я мальчик, а не девочка. Надеюсь, вы не решите, будто я дурочка без собственного мнения или всякой гордости. Мне просто хочется, чтобы все вокруг были счастливы. Но, наверное, так не бывает. Хельга Эрре». Как рано повзрослела его девочка. Мысль о продаже складов приносила Кристиану физические страдания. Кроме того, раз уж лавки уходили в долгосрочную аренду, стоило решить, что делать с грузовыми судами. И, просчитав вместе с Дитмаром Лонге все торговые перспективы, Кристиан пришел к выводу, что часть служащих придется уволить. Его развод приносил компании «Эрре и сыновья» катастрофический ущерб. Тем не менее Кристиан мрачно придерживался того плана, который Эльза набросала ему на берегу. Он встретился с Конрадом Брауном и договорился о займе Торговому предприятию, заодно выслушал и последние новости. Братья Гё с проклятиями и шипением отправились путешествовать, и Конрад исправно перечислял им довольно приличное содержание. Анна ждала ребенка, что изрядно улучшило ее характер. Открытие банка прошло торжественно и пышно, в этот раз Карл Фосс не забыл пригласить газетчиков, да они и сами сбежались на Грету Саттон. Банковская сфера была для Кристиана малоизученной областью, и он входил в дела тяжело, мучительно подбирал управляющего, старался перетянуть сюда как можно больше людей из компании, чтобы не выставлять их на улицу. Теперь в пансионат рядом с особняком в центре въезжали клерки, маклеры и брокеры. Казалось, что все разваливается и на этих обломках растет нечто новое. Бракоразводный процесс был запущен. Берта спокойно подписала документ, передающий Кристиану право на опекунство над детьми, но Андрес, ее отец, пришел в бешенство, когда узнал, что после развода его дочери отойдут деньги, а не «Грандис». Он требовал, чтобы Кристиан назначил Берте щедрое содержание, упирая на то, что все, что она получит по брачному договору, вернется к нему, а не достанется его дочери. Кристиан получил длинное судебное постановление, по которому обязан был не только взять на себя ее содержание, не только выплатить Берте солидную компенсацию за страдания и испорченную разводом репутацию, но и приобрести для нее дом. Мэтр Шварц, раздраженный этими препирательствами сверх всякой меры, настоятельно рекомендовал уличить Берту в измене, но Кристиан не собирался трясти нижним бельем на потеху любопытной публике. Однако и денег у него, чтобы исполнить судебное предписание, уже не было. В полном отчаянье он выставил на продажу грузовые суда, и это вдруг взметнуло в газетах целую волну публикаций о том, что империя Кристиана Эрре, кажется, идет ко дну. Это сразу отразилось на банковских вкладчиках, которые потребовали свои вложения обратно. И Кристиан понял, что летит прямиком в финансовую пропасть. В эти дни он редко заглядывал в мансарду во флигеле, в основном потому, что расставаться с Эльзой становилось все сложнее, а приносить в эту тихую гавань ворох своих неприятностей не хотелось. Однако на улице буйствовала весна, которая манила на лоно природы, и он частенько бегал на свидания с Эльзой в парки и сады, как школьник. Ганс по просьбе Кристиана разобрал на косточки всю жизнь Фейсара. Он родился в семье известного профессора философии, получил блестящее образование, ему прочили успешное будущее. Однако по какой-то причине молодой выпускник отличного университета вдруг устроился работать в сиротский приют. И эту причину Ганс никак не мог установить. Он запустил своих людей в университет, они методично беседовали с профессорами, находили однокурсников Фейсара, но разгадка не находилась. Мысль о том, что его дочь ходит в школу, которой руководит этот мерзавец, злила Кристиана невероятно.