– Боюсь, мы поторопились с выводами, – ответила Лила, доливая вина в бокал. Если она напьется к тому моменту, когда появится Нэнси, виновата будет Джорджия. Как типично для Нэнси – сбежать в Бостон на десяток лет и оставить ее в ответе за Лилу. – По большей части он ведет себя как маленький ублюдок. Хозяйка рассмеялась. Наблюдая за тем, как подруги производят на свет потомство, она научилась не выглядеть шокированной, когда они называли своих детей ублюдками. – Сейчас он с няней? – спросила Джорджия. – С приходящей няней. Анна уволилась. Я не думаю, что мы сумеем найти ей замену. – В самом деле? – Да, Ру говорит, что это не имеет смысла. В последнее время я не так много работала, да и платили мне немного, поэтому он считает, что мне лучше оставаться дома с Иниго – так дешевле и удобнее. Между женщинами повисло молчание. Вопрос «А чего хочешь ты сама?» казался вполне естественным, но супруги Брир сами должны были решать, как растить своих детей, и если честно, из Лилы так и не получилось хорошей стилистки. Несколько клипов, пара музыкальных записей для не слишком известных певцов. Ничего особенного. Иными словами, у нее не было причины уходить из дома и не видеть, как растет ее сын. В любом случае, как только Джорджия забеременеет и родит ребенка, они смогут разделить заботу о детях. – Я думаю, это замечательно, – решительно сказала хозяйка. – Могу спорить, большинство матерей тебе позавидуют, ведь ты сможешь постоянно находиться дома с Иниго. И очень скоро у тебя появится еще один ребенок, разве не так? Лицо Лилы изменилось, словно ее ткнули пальцем в синяк. – Ты чего? – удивилась Джорджия. – Ничего. – Взгляд гостьи опустился на бокал с вином. – Я не имела в виду ничего такого, просто… Иниго уже почти три года, и я решила, что ты подумываешь о следующем ребенке. Брир встала, опустив ноги с двух сторон от стула, и потянулась к стойке, где лежал телефон Джорджии. Экран загорелся, когда она нажала на кнопку в нижней части дисплея. Хозяйка ощетинились, увидев такое вторжение в свою личную жизнь, но промолчала. Сейчас не было никакого смысла ругаться – слишком рано. Гостья взяла телефон и указала на время. – Ты переоделась? Джорджия хотела продолжить расспросы, чтобы получить подтверждение того, что Лила и Ру больше не хотят детей. Но момент был упущен. – Нет, конечно, нет, я не стану принимать гостей в этом, – ответила Джорджия, указывая на платье-рубашку. – Я собираюсь переодеться. И принять душ. – Правда? Нэнси будет здесь через полтора часа, ты же знаешь, какая она. Самая ранняя пташка. Она не понимает, что прийти раньше намного хуже, чем опоздать. У Джорджии перехватило горло. Значит, Лила понимает, как важно приходить вовремя. – Ты не против, если я поднимусь наверх и приведу себя в порядок? – спросила она. – Я пойду с тобой, – заявила подруга. Впервые с момента появления она выглядела счастливой. – Будем вместе приводить себя в порядок. Почему люди перестают так делать, когда становятся старше? Это же весело. – Лила плеснула еще вина себе в бокал и встала. – Наверх? «Люди перестают вместе приводить себя в порядок, когда становятся старше, потому что это позволяет сэкономить время», – подумала Джорджия. А еще это практичнее. Кроме того, приятно остаться одной в такие моменты. Потом она подумала о синяках на своем теле, оставшихся после инъекций ЭКО. Всякий раз, когда Чарли вонзал иглу ей в живот, он морщился, а потом повторял одну и ту же шутку: «Синяки у тебя появляются с такой же легкостью, как вмятины на персике из Джорджии»[2]. Если Лила заметит, начнет задавать вопросы. Однако Джорджия никогда не была склонна обсуждать сокровенные проблемы своего брака, даже в лучшие времена. А сейчас лучшими временами определенно и не пахло. – Я по-настоящему приведу тебя в порядок, – сказала Брир, распахнув дверь шкафа и пробежав пальцами по платьям. – Ну я имела в виду, для сегодняшнего вечера. Это новый ковер? Просто потрясающе, никогда не видела ничего столь мягкого. Ковер был новым. И стены заново выкрашены в мягкий серый цвет: краска с примесью настоящих растолченных ракушек. Комната выглядела безупречно. Единственная причина, по которой Джорджия разрешила Лиле подняться наверх, состояла в том, что ей нравилось входить в их общую с Чарли спальню и смотреть на высокие потолки и кремовое дерево чужими глазами. Как если бы спальня превращалась в номер отеля. Повернувшись к гостье спиной, чтобы спрятать синяки, Джорджия стянула платье и бросила его на кровать, сказав себе в тысячный раз: нет, она не слишком велика для этой комнаты. Чарли все еще так считал, даже после того, как Джорджия и женщина, которая придумала эту кровать, объяснили ему, что он не прав. Когда Чарли и Джорджия только сошлись, они спали в ее односпальной кровати в университетском кампусе в Фулеме, потому что ее родители не разрешили им ночевать в их доме. В то время она считала, что они не одобряют секс до брака, теперь же знала, что на самом деле они не одобряли ее выбор. Будь у Чарли «правильное» происхождение, они бы, наверное, предложили собственную спальню. Впрочем, тогда это не имело ни малейшего значения. Они с Чарли невообразимым образом переплетали конечности и умудрялись крепко спать даже на таком минимальном пространстве. Однако в последнее время муж возвращался домой так поздно, что довел до совершенства искусство бесшумного проскальзывания в постель, когда она засыпала. Или он думал, что жена спит. Раньше Джорджия старалась не спать: пила кофе, сидела на диване и смотрела повторные показы «Друзей» до тех пор, пока он не возвращался. Но со временем ей стало ясно, что Чарли не хотел этого. После долгого дня на работе, где ему приходилось разговаривать, кричать и спорить, все его слова были истрачены. Ну а она говорила совсем мало. Ее письменный стол стоял у двери офиса, и Джорджия первой приветствовала того, кто входил. Но все остальные сидели на нижнем этаже. Иногда она слышала взрывы смеха, доносившегося из цокольного этажа, и даже подумывала, не спросить ли, что там произошло, но по опыту знала, что к тому времени, когда она спустится, все перестанут смеяться и никто не захочет объяснять смысл шутки. После того как Чарли сделал ей предложение, она воспользовалась шансом. Ее постоянно спрашивали, почему она больше не ходит на прослушивания и когда она снова начнет учить роли в пьесах. И вот появилось объяснение. – Сейчас я счастлива в «Гринлоу», – улыбалась она тогда, понимая, что Нэнси завидует – кто бы мог подумать, что Джорджия первой выйдет замуж? – Мне там нравится, – лгала она. – К тому же скоро появятся дети. Какой смысл пытаться получить роль в пьесе или фильме, а потом все бросать из-за беременности? Актрисам не положен отпуск по уходу за ребенком, ты же знаешь. Подруга тогда скорчила гримасу, намекая, что должность администратора офиса в «Гринлоу», агентстве элитной недвижимости, недостойна Джорджии и каким-то образом порочит саму Нэнси. Впрочем, Джорджия никогда не мечтала о такой работе. Однако ребенка не было. Во всяком случае, пока. И Нэнси оказалась права, как, впрочем, и всегда. Джорджии стало скучно. Ужасно скучно. Так скучно, что она вызвалась заниматься благотворительностью, а также стала переделывать комнаты в доме, которые в этом не нуждались. – На самом деле мне требуется укладка и макияж, – сказала она Лиле, которая исчезла в гардеробной комнате, где принялась перебирать одежду. – Как тебе удается держать все в таком порядке? – рассмеялась гостья. Она продолжала держать в руке бокал с вином. Джорджия подумала, что, если подруга его прольет, то испортит кашемировый ковер или испачкает еще что-нибудь дорогое в придачу. – Я даже не знаю, – сказала хозяйка. – Просто я так делаю. Тебе не нужно выбирать мне платье. Я уже это сделала. Между тем Лила снимала платья с вешалок и бросала их на согнутую руку. – Ты слишком скучная. Раньше ты любила одеваться. Помнишь шкаф в школе? Конечно, она помнила. Это придумала Лила. Они сложили всю одежду в один огромный шкаф – в те давние времена, когда носили один и тот же маленький размер и всем делились друг с другом. Даже менялись школьной формой. Джорджия это ненавидела. Вместе с матерью она тщательно отбирала платья и все остальное во время каникул – они много времени проводили в магазинах подержанной одежды, тратили деньги, которые были отчаянно необходимы на другие нужды, а потом она получала свои платья и блузки растянутыми или с дырами от сигарет. Лила и Нэнси морщили носы, глядя на ярлыки, но все равно надевали их, неспособные ценить вещи, быть благодарными и беречь их. Эти платья и блузки переставали быть собственностью Джорджии. Как и все остальное в ее мире, их приходилось делить на троих. «Джорджия не любит делиться, – с ухмылкой говорила Грейдон, когда та осторожно предложила, чтобы у каждой оставалось несколько вещей, которые носила бы только хозяйка. – И все из-за того, что у нее нет сестер». «У тебя у самой нет сестер! – резко ответила Джорджия, и ее голос прозвучал слишком визгливо, чего ей совсем не хотелось. – И даже братьев нет». «Это совсем другое дело», – заявила Нэнси. Она не видела необходимости что-то объяснять. Нэнси всегда так поступала – и тогда, и сейчас. За исключением этого раза. Джорджия послала ей письмо по электронной почте, где написала, что ей необходимо прилететь домой. «Все плохо. Я встревожена. И я считаю, что тебе следует приехать». И Грейдон, впервые за всю свою жизнь, сделала, как ей сказали. Лила прикончила бы Джорджию, если бы узнала, что та сделала и по какой причине они сегодня встречаются. Лила вышла из гардеробной и бросила груду платьев на кровать – шелк всех оттенков белого, кремового, серо-коричневого и бежевого. – Джи? – Да? – Нам нужно поговорить. У Джорджии перехватило в горле. Брир уже несколько недель просила об этом, и подруга обещала ей, что сегодня они наконец поговорят, прекрасно понимая, что в противном случае существует весьма высокая вероятность, что Лила в самый последний момент напишет сообщение с каким-нибудь шатким объяснением, почему не может прийти, и окажется, что Нэнси приехала напрасно. Нэнси придет в ярость и исчезнет в Бостоне, оставив Джорджию самостоятельно разбираться с этим безобразием. Джорджия сделала все, что было в ее силах, чтобы организовать встречу, только что не закрывала уши руками и не визжала. И вот Нэнси уже совсем рядом, и они могут решить проблему вместе. – Да, конечно. Но сначала мне нужно одеться и принять душ, – сказала хозяйка. Лицо Лилы приняло разочарованное выражение. – Пожалуйста. Джорджия выбрала шелковое платье и джемпер тонкой вязки и взяла их с кровати. – Я думала надеть это, как считаешь? Лила была подобна маленькой девочке, и отвлечь ее оказалось даже легче, чем раньше. Странное сочетание вызвало ужас у нее в глазах. – Ты не можешь так поступить. Теперь ты понимаешь? Я должна быть твоим стилистом. Джорджия внутренне вздохнула, думая об изящном платье марки «Джозеф», которое осталось висеть в гардеробной, – она купила его на прошлой неделе, чтобы надеть сегодня вечером, не сомневаясь ни секунды, что Нэнси мгновенно захочет такое же. – Ты права. Не знаю, о чем я думала. Пожалуйста, подбери мне что-нибудь. Тогда Лила – Лила, пожалуйста. Сделай потише. Хотя бы немного. – Моя машина – мои правила. – Лила Найт рассмеялась, прибавила звук, и все возражения заглушил голос Рианны. Мачеха не хотела разрешать ей самостоятельно ехать в школу, но Лила, как всегда, выиграла спор. – Именно для этого мы купили ей машину, – с улыбкой сказал отец вчера во время ужина, завершая договор, чтобы у Клариссы не осталось ни единого шанса. Лила даже немного ей посочувствовала. Кларисса не желала вести себя согласно стереотипу, старалась относиться к падчерице даже лучше, чем к собственным детям, и отчаянно хотела избежать звания злой мачехи. И вот теперь Лила резко выехала на шоссе, забыв сигнализировать поворот, и краем глаза заметила, что Кларисса открыла рот, чтобы возмутиться, но в последний момент передумала. Одной рукой мачеха вцепилась в ручку над дверью, другой уперлась в приборную панель. Если разогнаться слишком сильно, а потом резко затормозить, Кларисса сломает руку. Соблазнительно. Водить машину в таком юном возрасте очень круто. Когда ее увидят в пансионе, все сразу начнут отчаянно завидовать. Девушка снисходительно улыбнулась Клариссе и сняла обе руки с руля, нащупывая кнопку, которая опускала и поднимала крышу автомобиля. Как раз в тот момент, когда она снова положила руки на руль, из-за угла выехал побитый зеленый «Вольво» – он едва избежал столкновения с Лилой, резко свернув в траву. Это было уже слишком для Клариссы, и ее рука метнулась вперед. – Камилла! Ты должна все время держать руки на руле. Обе руки. Лила рассмеялась и положила руки на руль, в то время как крыша уступала место небу. Мачеха называла ее полным именем – забавный способ продемонстрировать власть.