— К десятой годовщине победы над семихвостой лисой ты, Ши Хэй, должен был подготовить труд, описывающий доблесть народа, предательство Павшего и чудеса Небес в тот сложный период, — сказала тихо Ван Мэй, но каждое слово, как льдинка, четко отпечатывалось в головах присутствующих. — Этот недостойный трудился все десять лет, собирал знания по крупицам, вел беседы с очевидцами, протер рукава на всех одеждах… — Мы все очевидцы, — буркнула Цянь Джи, и чиновник вжал голову в плечи. — Читай уже. — С позволения Сына Неба этот подчиненный начнет… Ши Хэй перебрал несколько свитков, вытащил нужный, развернул. «На третий год под девизом правления «Справедливая Добродетель», на прием к великомудрому императору Чжи Гун-ди явился высокочтимый господин и родственник Кун Веймин. Кун Веймин трижды пал на колени и девять раз коснулся головой пола, выражая свое почтение великомудрому императору…» — Да-да, пал, коснулся, откланялся, перечислил все титулы, пожелал десять тысяч лет здоровья и мира в землях Коронованного Журавля. Хватит! — рявкнул в нетерпении нынешний император. — Если в этих свитках перечислены все дворцовые церемонии, то лучше сожги их! Цянь Джи громко хмыкнула. Из-за ширмы в углу донесся еле слышный вздох. — Прошу ниспослать прощение ничтожному червю, о Премудрый Правитель! — залепетал Ши Хей, но его снова прервали. — Читай! Но без церемониала. «Кун Веймин испросил высочайшее разрешение, чтобы открыть новую академию в Киньяне. Великомудрый император рассмеялся: - Зачем еще одна академия? Есть императорский университет, где готовят разных служек, есть Академия Боевых искусств, есть гильдии. Чему хочешь учить ты? - Каждый раз, когда я прихожу в Императорский дворец, вижу одни и те же лица. Из года в год. Эти же чиновники служили и достопочтенному предку императора. Эти же или их отцы. - Верно-верно, — улыбаясь, закивал великомудрый Гун-ди. — Их семьи поколениями доказывали преданность мне и стране. - И поколениями не покидали Киньян. Они не знают ничего о жизни за его оградой, не видели городов и деревень, не ездили по дорогам, не маршировали с армией. Я думаю, что им нужны умные помощники, которые бы знали законы, страну и умели бы выражать мысли красиво и правильно. Именно таких помощников я и хочу готовить в новой академии. - Веймин-Веймин, — покачал головой Гун-ди. — Я давно предлагаю тебе место в высшем совете, но ты все отказываешься, рискуя навлечь на себя мой гнев. Господин Кун склонил голову: - Мой слабый голос потерялся бы среди громких голосов сих уважаемых чиновников. Я принесу больше пользы, возглавив академию. - Значит, академия для чиновников. Хорошо. Я даю тебе высочайшее разрешение. Может, даже отправлю одного из сыновей к тебе на обучение, — мягко улыбнулся Гун-ди. В течение месяца указ был написан, и император собственноручно поставил на нем печать.» Внимательно слушавший правитель вдруг вскочил и дважды обошел комнату по кругу. Вздрогнул только мастер предшествующих знаний, остальные давно привыкли к подобным выходкам императора. Сын Неба пощелкал пальцами, досадливо хмыкнул и грубо сказал: — Ты… Как тебя? — Жалкое имя ничтожнейшего из ваших подданных — Ши Хей, — склонил голову толстяк. — В другой раз просто назови имя, без всяких там «жалких и ничтожных». Так, Ши Хей, почему ты решил начать именно с этого момента? Чиновник стёк вниз, коснулся лбом пола и пролепетал: — Если будет уго… угодно, я всё переделаю. Всё перепишу. — Ян! — раздраженно выкрикнул император. Цянь Ян подошел к раскисшему Ши Хею, осторожно поднял его, отвел в сторону и тихо сказал: — Не проси прощения. Не лепечи. Не додумывай за императора. Просто отвечай на вопросы. Он любит, когда с ним говорят честно, прямо и коротко, без лишних церемоний. Понял? Ты десять лет работал над этими свитками, собрал много сведений, сидел в архивах, разговаривал с людьми. Защищай свою работу! Сражайся! Мастер перестал дрожать, сумел выдавить жалкое подобие улыбки и кивнуть. Тем временем император выспрашивал у Ван Мэй, почему на эту работу был назначен посторонний человек, а не выходец из Син Шидай. — Потому что, ваше императорское величество, ученикам Син Шидай и так было чем заняться. К тому же, мы все согласились, что лучше выбрать стороннего наблюдателя. Для большей объективности. — О Премудрый Правитель, — громко и четко заговорил Ши Хэй. — Каждая история должна иметь начало и конец. Я мог бы начать с распада империи Священных животных, с восшествия на престол императора Чжи Гун-ди или с известия о появлении семихвостой лисы, но на мой ничт… на мой взгляд, восстание Кун Веймина и сражение за Киньян тесно связаны, а восстание началось именно с этого разговора. — А он прав, — заметила Цянь Джи. — Вот только если он сейчас затянет про постройку стен, подбор учителей и первых учеников, то я лучше пойду прогуляюсь. Ши Хей отложил свиток в сторону, вытащил из стопки другой, тоже отложил, схватился за третий… Император смотрел на его действия со всё большим раздражением, затем не выдержал и сказал: — На сегодня достаточно. К следующему разу подготовься получше. Возьми только нужные свитки. Составь план. Чем ты вообще занимался десять лет? Мастер предшествующих знаний схватил свитки в охапку, хотел было поклониться, но понял, что в этом случае его труды снова рассыпаются, а это еще больше разозлит правителя, потому склонил голову, попятился к выходу и скрылся за дверью. Цянь Джи громко рассмеялась, не сдерживая голоса. — Ну, Тедань, ты снова за своё? Опять куда-то торопишься? — сказала она, отсмеявшись. — Можно было и подождать пару минут. Император передернул плечами: — Он тут бы ещё в обморок упал… Столько ненужных действий! — Но я же специально выделила время на беседу с ним. А теперь что будешь делать? — А сколько ещё осталось? — прищурил глаз правитель. — Чайника три можно неторопливо распить. — Тогда я наведаюсь в Дворец Орхидей. И император, как был в хлопковом домашнем халате и громоздкой тиаре, вылетел из комнаты. Ван Мэй тяжело поднялась на ноги, окружила себя заклинанием и сказала: — Он всё ещё бегает к той наложнице? Как её там? — Ароматная чего-то там, — ответила Цянь Джи. — Ароматная и добрая. Или мудрая. Ничего, скоро и она надоест. Как только возомнит о себе, так сразу и надоест. В дальнем конце комнаты стукнула дверца. — Я снова забыла про императрицу, — вздохнула Мэй. — И чего ей только вздумалось прийти? — А чем ей заниматься? Сын с няньками, муж бегает по всему городу, даром что уже мог бы и успокоиться, наложниц раз-два и обчёлся, евнухов толком нет. Управлять некем и незачем, к политике её не подпускают. Я предлагала поучиться стрельбе из лука. Она отказалась, мол, не хочет мозолей. Цянь Ян рассмеялся: — Уко! Ты думала, что она согласится запылить свои наряды? Как ты вообще осмелилась заговорить с ней? — Вообще-то я думала, что она будет рада занять себя хоть чем-то. И почему я должна была бы не осмелиться? Я свободный человек. — Ты женщина во дворце императора! Причем женщина, тело которой не принадлежит ему. Как и Мэй, как и остальные из Син Шидай. А такого не должно быть. Не было в её стране. Потому она воспринимает тебя как соперницу. Цянь Джи, не стесняясь, подошла к мужу, провела ладонью по его щеке. — На мой взгляд, Тедань неплох как император, но быть его женой я бы не хотела. — За такие слова тебя следовало бы высечь, — отметила Ван Мэй. — Он нас разбаловал. — Вот поэтому ты и не стала императором, — хмыкнула Цянь Джи. — А так же потому что я женщина, не могу иметь детей и устаю, сделав несколько шагов. И почему вы ещё здесь? Разве ваше место не подле императора? Чета Цянь покинула комнату умственного отдохновения, а Мэй снова опустилась на скамью и в очередной раз задумалась об изменениях в дворцовом этикете. * * * Когда ученики Син Шидай совместно решили поставить Теданя на место императора, то думали о нем скорее как о декоративной фигуре. — Ни у кого из нас нет такого таланта и таких знаний, как у Кун Веймина. С этим все согласны? Ни один не достоин занять трон императора, но кто-то на нем сидеть должен! — сказала тогда Мэй. Ее платье было в пепле и влажных потеках, на лице подсыхали брызги чужой крови, а руки всё ещё подрагивали после использования мощных заклинаний. Из постоянно поддерживающихся заклинаний осталось лишь одно — простенький щит. Она даже не осознавала, как возобновляла его. — Да во имя Небес! — воскликнула Ци Юминг. — Тело учителя Кун ещё не остыло! Как ты можешь?