* * * Глава 1 — Только не продавай свою Ки, — шептала мама, бледнея с каждым вздохом. — Все что угодно, только не продавай… Я помнил ее слова, вспоминал каждый день, но продержался после ее смерти недолго, всего полгода. А что мне было делать? Кому нужен худой подросток-неумеха с никчемным талантом? Всего семь процентов эффективности. Чуть меньше, чем нужно для поступления в школу, и чуть больше, чем нужно для признания инвалидности. Если бы я вытянул хоть на десять процентов, то получил бы школьную стипендию, на которую смог бы покупать еду. Если бы эффективность была ниже шести процентов, то мне бы полагалось пособие по инвалидности. Тоже немного, но, опять же, какие-то средства. Семь процентов. Я до сих пор помню ужас на лице мамы, когда она услышала эту цифру. Как приговор. — Может, это какая-то ошибка? Проверьте, пожалуйста, еще раз, — снова и снова просила мама. Я помню, как она протягивала руку, чтобы схватить проверяющего за полу мантии, но потом прижимала к груди, боясь разозлить его. — Ошибки нет. Ваш сын бездарь на грани инвалидности. Скажите спасибо, что он хотя бы может очищать воздух перед собой. И магический символ печати с цифрой семь вонзился мне в левое плечо. Я ненавижу семерку. Полгода после смерти матери я пытался найти хоть какую-то работу, но стоило мне только показать плечо, как заинтересованность на лицах сменялась брезгливостью. В грузчики принимали людей с эффективностью не ниже 18 %, иначе как они смогут увеличивать свою силу. В мусорщики — с эффективностью от 13 % для устранения неприятных запахов и очищения поверхностей от грязи. Даже нищим нужна была эффективность более десяти, без этого не получится воздействовать на жалость окружающих. Я пытался попрошайничать, но все нищие вокруг меня, словно сговорившись, усилили нажим, и на них практически посыпался медный дождь, только рядом со мной не упало ни монетки. Мне осталось только одно — продать свою энергию, свою Ки. Я понимал, что даже если продам четверть своей Ки, максимально дозволенный объем, то полученных денег не хватит на три недели, в течение которых я буду восстанавливать ее. Бедняки обычно продают Ки только в качестве подработки или при разовой нужде в деньгах. Я же всего лишь пытался отсрочить голодную смерть. Если еще немного протяну, то просто не смогу выжить после продажи Ки, так как буду слишком ослаблен. Почему мама запрещала продавать энергию? Все в городе знают, что это абсолютно безопасно и безболезненно, более того, с восемнадцати лет граждане нашей страны обязаны сдавать по десять процентов Ки ежемесячно. На эту энергию и существует само государство. Интересно, каково быть главным советником? Я слышал, что в совет входят уникальные маги с эффективностью более 75 %. Даже представить себе не могу, каково это — уметь колдовать с такой эффективностью, ведь потери Ки у них ничтожно малы. Иметь эффективность более 50 % — это уже признак гения. У нас в городе такой результат был только у мэра и пары его чиновников. Я же при магических действиях теряю 93 % Ки. Кто может позволить себе такие потери? Поэтому я никогда не пробовал заемную Ки, колдовал только на своей. — Добрый день! Вы впервые в центре сдачи Ки? — обратилась ко мне миловидная девушка в форменной белой рубашке. Рукава были короткими, и я смог увидеть на левом плече изящную цифру 21. Довольно талантливая девушка. Она могла бы найти место и получше. Но, оглядевшись, я заметил, что у всех сотрудниц центра цифры от двадцати до двадцати семи. Вот это у них требования к персоналу! — Да, я… впервые, — сконфузился я. Мне стало стыдно за потрепанный вид, но девушка по-доброму улыбнулась и пригласила следовать за собой. Мы вошли в крохотную комнатку, где еле-еле уместилась кушетка и столик с кристаллами разной величины. — Ложитесь на кушетку и расслабьтесь, скоро к вам подойдет специалист. Я послушно вытянулся и чуть не расплакался от давно забытого ощущения уюта. После смерти мамы я потихоньку распродавал имущество, чтобы не умереть с голоду. Кровать я продал на второй месяц, домик — на четвертый, и вот уже более восьми недель я ночевал на улице, закутываясь в старую куртку и подобранные тряпки. Поэтому при мысли, что лежу на удобной кровати, мягко пружинящей под моим весом, на меня накатила такая слабость. Мама, прости меня, я не сдержал слово, но я так хочу жить. — Так-с, кто тут у нас? Ага, семерочка, понимаю, — раздался бодрый мужской голос. — Странно, что ты к нам впервые заглянул. Ну, теперь, думаю, станешь постоянным клиентом. Я кивнул, не открывая глаз. Не хотел, чтобы он видел мои слезы. — Какой-то ты тощий, — продолжал мужчина. — Сколько думаешь сдавать? Восемнадцати нет, значит, это добровольная сдача, а не обязательная. Объем можешь выбрать любой, от пяти процентов до двадцати пяти. Тариф знаешь? Я сглотнул и как можно небрежнее сказал: — Знаю. Максимум, пожалуйста. — Оно и верно. Что по три раза бегать? К тому же при увеличении объема и плата больше. Хотя что я рассказываю, ты ж уже не маленький. Четырнадцать, верно? Я не выдержал и открыл глаза. Рядом с кушеткой стоял рослый черноволосый мужчина с пышными бакенбардами. Как и у девушек, на нем была рубашка с коротким рукавом. Тридцать четыре! Я еще никогда не видел человека с такой высокой эффективностью. Если бы у меня была такая печать, я бы тоже не скрывал ее. Он оценивающе посмотрел на меня, потом перевел взгляд на кристаллы и забормотал: — Молодой, но недоедает, рост небольшой, мускулов практически нет, наверное, третий номер подойдет, — и взял один из кристаллов. — Ну-с, семерочка, теперь расслабься и направь Ки в точку между бровей. Умеешь? Конечно, умею. Этому учат еще с трех лет. — Вот и умничка. Если почувствуешь слабость или пустоту в районе солнечного сплетения, сразу говори. Я почувствовал прохладу между бровей и направил туда энергию. Возникло странное ощущение, словно кто-то вытягивал из меня воду. На мгновение я ощутил опустошение в районе живота, но сразу же пустой объем заполнился снова. Потом опять: пустота — заполнение, пустота — заполнение. Мужчина оторвал нагревшийся кристалл и приложил новый. Через минуту — сменил еще один. Что-то было не так. Говорили же, что сдающий получает кошель денег, специалист — один светящийся кристалл. Один! Почему же у меня уже сменили три кристалла? Мужчина неуверенно спросил: — Парень, ты как? Обещанной пустоты в солнечном сплетении я так и не ощутил, более того, я вообще не чувствовал никакой слабости, но решил прекратить передачу. Что-то точно было не так. — Все, больше не могу, — выдохнул я. — Хорошо, на сегодня достаточно, — бодро сказал мужчина, но мне послышалась фальшивинка в его голосе. Я приподнялся на локте и успел заметить, что на столе лежат три переполненных кристалла, причем последний, который он едва успел отдернуть, был самым крупным, размером с пол-ладони. — Так, ты сдал много, — тут его голос дрогнул, — очень много энергии. За это тебе полагается сто восемь монет. У меня с собой столько нет, я, — сотрудник центра еще раз осмотрел светящиеся кристаллы, — немного не рассчитал. Вот двадцать монет, — он вытащил маленький кошелек, — подожди минуту, сейчас принесу оставшиеся. Специалист аккуратно положил полные кристаллы в отделения на поясе и торопливо вышел из комнаты. Я сразу же вскочил. Никакой слабости. Словно из меня не выкачали только что объем Ки взрослого человека. Полный объем. Мама, что это? Бежать. Мне надо бежать. Я же… я идеальный донор. Ходили такие байки по городу — про идеального волшебника, который умеет использовать Ки на все сто процентов, и про идеального донора, который может восполнять Ки быстрее, чем отдает. Но это же только байки. Как про таинственного мастера, который может увеличивать эффективность в благодарность за хлеб и молоко. Если про меня узнают, то запрут в темнице и будут бесконечно выкачивать энергию. Бежать! Я выскочил из комнаты и помчался на выход. Восемьдесят восемь монет! Мне их хватило бы практически на три месяца. Было безумно жаль, но свобода важнее. Проскочив приемный зал, я услышал позади крики. — Держи его! Не пропускайте пацана! Но было уже поздно, и я выскочил на улицу. Забравшись в бывший мне домом угол между ночлежкой папаши Чжаня и оградой завода, я пытался перевести дух. Пробежать десять кварталов, прошмыгнуть через охрану Синего района и пробраться по заковыристым улочкам Серого было не так уж легко, особенно если учесть, что я сегодня еще не ел. Да и вчера тоже. В руке я сжимал мешочек с монетами, который дали в центре сдачи Ки. Нужно было купить еду, но я боялся даже высунуть нос из-за досок. На вид они свалены беспорядочной кучей и закиданы полусгнившими тряпками, но на самом деле там есть одна щель, пробравшись в которую попадаешь в небольшое пустое пространство. Там можно сидеть или полулежать, поджав ноги. Я почти привык спать как собака, свернувшись клубком. Хорошо, что в последнее время я не расту, иначе бы не смог пролезть сюда. Я тихонько рассмеялся, закрывая рот руками. Надо же, нашел что-то хорошее в своем полуголодном состоянии! Не расту. Меня будут искать. Меня точно будут искать. Почему после первого кристалла я не притворился, что устал? Если бы я был аккуратнее, то смог бы каждый день сдавать Ки в разных центрах, раскиданных по городу. Все равно же это анонимно. Но в глубине души я понимал, что все это отговорки. Рано или поздно меня все равно бы вычислили. Единственный вариант скрывать свою способность — это вовсе не становиться донором. Как и говорила моя мама. Точно. Она меня предупреждала, значит, знала о том, что я идеальный донор. Так почему же она не сказала? Почему не выкачивала из меня Ки и не использовала магию сама? Почему работала из последних сил, пока не умерла от недостатка Ки? Она не хотела использовать так своего сына? Но к чему это привело? К закономерному выводу: нищая семерка не может выжить в этом мире. Меня будут искать. Что они уже знают обо мне? Знают возраст, статус (оборванец) и печать. Много ли у нас в городе людей четырнадцати лет с семеркой на плече? Достаточно обойти Церкви печатей в Сером районе — на большее я точно не тяну — и выяснить, кто четыре года назад получил печать с цифрой семь. Имя, адрес, члены семьи — все есть в их инфокристалле. С другой стороны, эти люди узнают мое имя, узнают наш с мамой бывший адрес, но на этом все и закончится. Дом давно продан, мама умерла, я подался на улицу. Кто в Сером районе интересуется чужим именем, тем более именем никчемного мальчишки? Правильно, никто. Но физиономия и плечо с ненавистной цифрой уже примелькались здесь, ведь я стучался в двери всех магазинчиков, всех подпольных цехов, просился на работу и к мусорщикам, и к подземникам. И кто-то, возможно, приметил, в какую дыру я забиваюсь на ночь. Да ради такого, как я, могут и полноценную облаву провести, перетряхивая каждый дом и каждую помойку. Хотя зачем облава? Есть же поисковая магия. Я тут же покрылся холодным потом.