- Я здесь. И ты здесь, - он оставляет легкий поцелуй на моей щеке. - Мы заставим это сработать. Я возьму перерыв и попутешествую с тобой... - Я кое-что осознала, - перебиваю его. - Мне не хочется быть звездой. Не на таком уровне. Это не мое. Он хмурится. - Ты была так несчастна? - Нет, дорогой. Это был жизненный опыт. Я бы не отказалась от возможности, что ты дал мне. Но последние несколько месяцев? - я пожимаю плечами. - Возможно, я - дочь своих родителей. Всё, что знаю, так это то, что не слава освещает меня изнутри. А музыка и пение. И время вместе с тобой. Вот, что важно для меня. Остальное - просто... воздух. Тихий смех Киллиана ироничен, уголок его губ приподнимается. - Забавно, я тоже это осознал. Я замираю. - Ты хочешь уйти со сцены? - Нет. Но хочу замедлить бег. Хочу проводить с тобой время. Наслаждаться жизнью, - он качает головой. - Килл-Джон всегда будет частью меня, но я изменился. Мы все изменились. Я не знаю, что грядет, но больше не боюсь этого. Я глубоко вдыхаю, прижимая щеку к его подбородку. - Ты вытянул меня из раковины. И то, что я сейчас такая, какая есть, это твоя заслуга. Его пальцы зарываются в мои волосы, слегка дергая их. - А ты снова разбудила меня. Давай построим жизнь вместе, Либерти. Это будет прекрасно. Так охренительно здорово. Я встречаюсь с ним взглядом, эти глаза цвета кофе всегда таят обещание греха и сладости. Волнение пробегает по коже, когда я вдыхаю. - Не могу дождаться. Эпилог Киллиан Зимой трава похожа по цвету на жженый песок, тянущийся к сланцу серого неба. В последнее время ветрено, воздух влажный и соленый от моря. Но на фермерском крыльце дома Либби, рядом с чугунной печкой, тепло настолько, чтобы сидеть в джинсах и футболке, тогда как мои босые ноги постукивают по изношенным половицам. Я сижу на качелях, попивая кофе и поглощая тарелку лучших в мире печенек. Оглядываясь назад, думаю, что влюбился в Либби впервые, когда попробовал ее печенье. Я говорю ей это, и она бросает на меня сердитый взгляд. Тот, что говорит, будто она считает меня забавным, но не хочет признавать этого. - Мама всегда говорила, что мужчина ведом своим желудком и членом, - говорит она, сидя рядом со мной и раскачивая качели, параллельно с тем лениво наигрывая на гитаре. - Важно лишь выяснить, который из них в данный момент сильнее нуждается в удовлетворении. Я откусываю еще кусочек райского выпеченного наслаждения. - После того, как поедим, ты можешь удовлетворить мой член. Она угукает. - Хорошо, что он миленький, а то пришлось бы обделять его вниманием. - Миленький? Теперь мой член точно не удовлетворен. Либби пытается не улыбнуться. Но ее внимание обращено к Gibson, что она держит в руках. Это моя гитара, но девушка так хорошо на ней играет. Сладкая мелодия льется рекой, старая и счастливая, но вызывающая ностальгию. Ее медовый голос сливается с ней, когда Либби поет песню "Море любви". Звук ее пения обволакивает мое сердце. Ее голос - мой дом и надежда в одном. Так было всегда. И так будет всегда. Когда она заканчивает, я поворачиваюсь к ней. - Это было для меня? Ее улыбка такая нежная и красивая. - Они все для тебя. Хорошо, что здесь нет ребят, и они не видят, как у меня на глаза наворачиваются слезы. Только вчера Рай написал мне, что это был лишь вопрос времени, когда мы с Либби начнем выглядеть как пара из сериала "Американская готика", и мне для образа нужны лишь вилы. Мы отправили ему наше фото перед домом, у меня в одной руке вилы, а второй рукой я, как и Либби, показываю ему средний палец. Но мы не всё время бездельничаем. За последний месяц мы с Либби написали несколько песен. Некоторые из них для Килл-Джон, парочка для альбома Либби. Она всё еще не хочет внимания, но Джакс - как ни странно, из всех именно он - указал на то, что она может построить карьеру на собственных условиях. Так что этим Либс и занимается: пишет, записывается и выступает на маленьких площадках. На следующей неделе мы возвращаемся в Нью-Йорк. Я начну репетировать новые песни с ребятами, а Либби отправится в звукозаписывающую студию. Но сейчас я беру по максимуму от нашего полу-отпуска. Ставлю тарелку на пол и хватаю свою Martin, затем настраиваю ее. - У меня есть песня. Но ты должна спеть со мной. - Спою, если ты скажешь мне, что собираешься играть, - отвечает она. Усмехаясь, я прикусываю губу, волна предвкушения накатывает на меня. - Ты узнаешь. Я начинаю играть песню White Stripes “Hotel Yorba.” К концу вступления она играет вместе со мной, ее ритм следует за моим. Мы поем припев, смеясь и в унисон играя на двух гитарах. Ее глаза блестят, когда песня заканчивается. - Ты поставил ее рингтоном на мои звонки. - Ага, - я опускаю гитару. - Установил, как только покинул этот дом и тебя. - Почему именно ее? - Слова подходили под настроение. Я хотел вернуться на это крыльцо, быть с тобой. Выражение ее лица смягчается. - Ну, мы здесь. - А что на счет всего остального, Либс? - спрашиваю, ощущая, как всё замирает в груди. - Я ли тот мужчина, которого ты больше всего любишь? Румянец заливает ее щеки, когда девушка смотрит на меня, пока на ее шее визуально заметен участившийся пульс. Она знает слова песни. Знает, о чем я спрашиваю. - Да, - отвечает Либби почти застенчиво. Я планировал это. Хотя сей факт не унимает попытки моего сердца вырваться из груди. Я медленно опускаюсь перед ней на колени, мои руки сжимают ее округлые бедра. - Я буду любить тебя всю свою жизнь, и это всё равно кажется недостаточным сроком. Так что ты скажешь, Либс? Хочешь выйти за меня? Ее улыбка - мое солнце. Она обнимает меня за шею и целует. - Где кольцо, газонный бродяга? Я улыбаюсь напротив ее губ. - Поройся у меня в кармане, Элли Мэй. То, как она слегка вздрагивает от удивления, умиляет. Неужели Либби думала, что у меня нет кольца? Ее руки дрожат, когда она вытаскивает маленькую коробочку и говорит мне, что нервничает так же, как я сам. В течение долгого мгновения она смотрит на винтажное золотое кольцо с изумрудом. Затем поднимает взгляд, обнимает меня за шею и заканчивает мои мучительные терзания. - Ну, черт. Я выхожу замуж за музыканта. Я притягиваю ее ближе, вдыхая запах Либби. - Мы круто повеселимся. Ее смех согревает мою шею. - Да, повеселимся. И я люблю тебя навеки, Киллиан Джеймс. Это я точно знаю.