Потом двинулся прямо на Милу; та отпрянула. Заключенный произнес вполголоса, свистящим шепотом: – Свисстуун… Мила вся задрожала от страха. Этого звука ей не забыть никогда. Он выйдет вместе с ней за эти стены, последует за ней на озеро, станет вплетаться в сказки, которые она рассказывает на ночь Алисе. Пока бывшая сотрудница Лимба стояла, вся сжавшись от страха, Энигма принял первоначальную позу, сцепив руки на животе и сплетя пальцы. Полуденное солнце исчезло в единый миг, и в камере воцарился тяжелый сумрак. И тут заключенный повернулся к ней спиной. Мила поняла, что он прерывает встречу. Немного подождала, надеясь, что он передумает. Потом подняла руку и пригладила волосы. Те, кто наблюдал извне, распознали сигнал, и переборка перед стеклом начала опускаться, а через пять секунд щелкнул электронный замок на бронированной двери. – Черт побери, Васкес, могла бы еще продержаться, – накинулся на нее Бауэр, едва она переступила порог. Мила обошла его и обратилась к лейтенанту Ражабьян: – Тут есть туалет? – Она скверно чувствовала себя, боялась, что ее вот-вот стошнит. – В помещении охранников есть служебный, – ответила та. Бауэр, взбешенный тем, что его игнорируют, преградил ей путь: – Мы услышали слово, которое нам ничем не поможет. Что значит «свистун»? Я так и знал, что не надо было тебя вовлекать; к чему нам бывшая сотрудница Лимба? Делакруа старался его сдержать: – Успокойся, она не виновата, поищем другой след. Но Мила, забыв о тошноте, развернулась и посмотрела ему в лицо: – А я думаю, что он сказал нам все. – Что за хрень, Васкес: ты бредишь? – Этот нервный тик… Он почесал себе шею, потом висок. Потом ладонью разгладил складку на комбинезоне, в районе грудной клетки, и сделал вид, будто счищает пыль с левого плеча. Наконец, перед тем как отвернуться, дотронулся до локтя и запястья, опять же левых. До Бауэра не доходило, но Делакруа все понял. – Просмотрим снимки и выясним, какие числа соответствуют тем частям тела, на которые он указал… Может быть, ублюдок нам отправил послание. 5 Они отправились в Управление анализировать видеофайл. Было несложно определить числа, которые заключенный указал жестами во время своей немой беседы с Милой. Всего шесть. Без какой-либо видимой связи. Случайная последовательность цифр. Но и «свистун», единственное слово, произнесенное татуированным человеком, никак не вписывалось в контекст ситуации. Разрешить головоломку Шаттон поручила лучшему криптографу из всех имевшихся в наличии. Его прозвали Сёрф, потому что он любил заниматься сёрфингом и в жизни, и в Интернете. У него была слишком маленькая голова по отношению к плотному, могучему телу, поэтому казалось, будто его собрали как-то не так. Он даже зимой носил бермуды-карго и гавайские рубашки. В своей специальности он не имел себе равных. Лаборатория Сёрфа находилась в подвале Управления, единственном месте в здании, куда не провели центральное отопление. Она не была похожа на офис правительственного учреждения. Там стояли компьютеры, снабженные сложнейшими программами дешифровки, всюду громоздились книги, но также и валялись доски для сёрфинга, флаконы с добавками для наращивания мышечной массы; все было покрыто пылью. На стенах сплошным ковром висели постеры далеких экзотических пляжей, и все четыре письменных стола тонули в бумагах. Однако во всем этом беспорядке для Сёрфа имелся какой-то смысл. Он специализировался на дешифровке все более и более сложных кодов, с помощью которых осуществляла свои финансовые операции организованная преступность. Мила видела, как он работает, когда распутывалось «дело о кроссвордах». Серийный убийца каждый раз оставлял на месте преступления по кроссворду. Сёрфу удалось предусмотреть его следующий шаг, что позволило полицейским задержать преступника до того, как он нанес очередной удар. – Книга Бытия: «И прошли семь лет изобилия, которое было в земле Египетской», – прочел Сёрф и оглядел присутствующих. – Вам это что-нибудь говорит? Все молчали. – Евангелие от Матфея: «По причине умножения беззакония во многих охладеет любовь», – процитировал Делакруа. Мила и Бауэр покачали головой. Шаттон эти слова тоже ничего не говорили. Коррадини отошел в сторонку выкурить электронную сигарету, но прислушивался к обсуждению, которое длилось уже около полутора часов. Они испробовали десятки комбинаций без какого-либо удовлетворительного результата. Но предположение, что числа могут обозначать стихи из Библии, не было столь уж произвольным. Среди основных категорий, на которые делятся убийцы и садисты, имеются «миссионеры», убивающие оттого, что считают, будто им поручено свыше очистить человечество от грехов, поражая тех, кто, на их взгляд, особенно мерзок. Обычно они выбирают жертвы среди геев и проституток, но также и среди вероломных жен и подкупленных адвокатов. И подписываются цитатами из Священного Писания. – Нам, возможно, следует подойти с какой-то другой стороны, – высказалась Мила. – Наш подозреваемый не похож на проповедника. – Ты-то откуда знаешь? – завелся Бауэр. – Вдруг убийца окружил себя ломаными компьютерами потому, что он фанатик технологий, а покарать Андерсонов решил за то, что они отрицали прогресс. Милу удивляло, что в этой комнате кто-то еще мог рассматривать Энигму через призму душевной болезни. По ее мнению, несмотря на странности, убийца Андерсонов обладал высоким коэффициентом интеллекта, а главное, действовал отнюдь не импульсивно. У него в голове имелся совершенно определенный план. – Я продолжаю настаивать на том, что ключ ко всему – «свистун», – заявила Судья. – Обнаружив связь между словом и числами, мы найдем решение. – Мы уже пробовали, – отозвался Сёрф. – Компьютер не нашел никаких зацепок. – Компьютеры иногда ошибаются, – пробурчал Бауэр. – Только не мой. – Сёрф подошел к доске, покрытой записями, и обалдело уставился на нее, сгорбив мускулистые плечи и свесив могучие руки. – Согласен, мы пока еще в самом начале, нам предстоит проделать немалый путь. – Сказав это, он вдруг принялся лихорадочно стирать ладонью написанное. Может, не хочет зацикливаться на чем-то одном, подумала Мила. – Забудем Библию и предположим, что наш татуированный более утончен, – стал рассуждать эксперт, одновременно вытаскивая из кармана бермудов-карго все необходимое для того, чтобы свернуть косяк. Шаттон запрокинула голову и оглядела свою команду: не разделяет ли еще кто-нибудь ее крайнего изумления. Но никто не сказал ни слова. – Может быть, он использовал некий тайный язык чисел, – предположил криптолог, набивая папиросу травкой. – Может, наш друг в прошлом служил в армии или работал в секретных службах. Но Делакруа сразу это исключил: – В таком случае в наших архивах хранились бы его отпечатки пальцев и ДНК. – А если он просто был математиком? – высказал Сёрф другую гипотезу, потом, забыв о косяке, прошел в другой конец комнаты и принялся рыться в запихнутых в картонную коробку пособиях, ненужные вышвыривая прямо на пол. – Помню, однажды я наткнулся на числовые системы – сложные, но достаточно интересные… – И в чем интерес? – скептически спросил Коррадини. – Сложное число состоит из двух частей, реальной и воображаемой, – объяснял Сёрф так, будто речь шла о самых обыденных на свете вещах. – Поэтому оно может быть представлено как комбинация обеих. – Нельзя попроще? – буркнул Бауэр, как всегда, раздраженный. Сёрф взглянул на него с серьезным видом: – Не замечал ли ты, что иногда, набрав на калькуляторе длинную последовательность цифр, ты прочитываешь слева направо то, что у тебя получилось, и выходит неприличное слово? Вдруг наш татуированный просто хочет послать тебя в задницу, Бауэр? Агент побагровел, хотел было ответить, но вмешалась Мила: – Он нас презирает, считает, что мы не доросли, но он не стал бы использовать слишком сложный код: он хочет нас унизить, но в то же самое время хочет быть понятым. Иначе то, что он сделал, – его «творение», его «шедевр» – пропадет втуне. – Она права, – согласился Делакруа. – Речь должна непременно идти о чем-то простом. Сёрф задумался. – О’кей, давайте снова посмотрим запись. Он взял тележку с телевизором, по которому они много раз уже смотрели и пересматривали запись с Энигмой, сделанную в «Яме», и выкатил ее на середину комнаты. Захватил и фотографии татуировок. Надежда была на то, что, заново проанализировав все имеющиеся материалы, они смогут уловить оттенок, ранее ускользнувший, или же на них снизойдет озарение. Сёрф включил DVD-плейер, и видеозапись, без звука, вновь появилась на экране. Просматривая запись в энный раз, Мила испытала те же ощущения, что и вживую. Хотелось отвести взгляд, но она не стала этого делать. Все слишком серьезно, сказала она себе, надо выдержать во что бы то ни стало.