— Милорды, — пробормотал он; гусь тем временем гоготал и щипал его за пальцы. Щиты, выставленные у шатров, говорили о своих владельцах: серебряный орел Сигарда, соловьи Брайса Карона, гроздья винограда Редвинов, щетинистый вепрь, красный бык, горящее дерево, белый баран, тройная спираль, пурпурный единорог, пляшущая дева, черная гадюка, двойные башни, филин и, наконец, чисто-белые щиты Королевской гвардии, отражавшие лучи рассвета… — Король намеревается принять участие в общей схватке, — проговорил сир Барристан, проезжая мимо щита сира Меррина, на котором осталась глубокая царапина, нанесенная копьем сира Лораса, выбросившим рыцаря из седла. — Да, — ответил Нед мрачно. Джори разбудил его ночью, чтобы известить о новости. Нечего удивляться, что он спал так скверно. Сир Барристан выглядел обеспокоенным. — Говорят, что ночные красотки с рассветом теряют свою красоту, а вино отрекается от своих детей в свете утра… — Так говорят, — согласился Нед, — но о Роберте этого не скажешь. — Другие могли бы отречься от слов, выкрикнутых в пьяном угаре, но Роберт Баратеон запомнит их и не отступит. Павильон короля стоял возле воды, и наползавший с реки утренний туман окутывал его серыми клочьями. Сооруженный из золотистого шелка, он представлял собой самое большое и величественное сооружение в лагере. Возле входа стоял боевой молот — рядом с колоссальным щитом, украшенным коронованным оленем дома Баратеонов. Нед надеялся найти короля спящим после выпитого вина. Но удача оставила его: Роберт уже встал и пил пиво из полированного рога, высказывая при этом неудовольствие двоим молодым сквайрам, пытавшимся упаковать его тело в броню. — Светлейший государь, — проговорил один из них едва ли не сквозь слезы, — панцирь вам мал. Он не подходит вам. — Рука его дрогнула, и воротник, который он пытался пристроить вокруг толстой шеи Роберта, упал на землю. — Седьмое пекло! — выругался Роберт. — Неужели мне придется делать это самому! Подберите, засранцы… Не стой, Лансель! Не стой с открытым ртом, подбирай! — Парнишка торопливо оглянулся, и король заметил Неда. — Погляди-ка на этих олухов, Нед. Моя жена настояла, чтобы я взял эту парочку сквайрами, а от них нет никакого толка. Не умеют даже одеть человека в его собственный панцирь и еще называют себя сквайрами! А я говорю, что они свинопасы, одетые в шелка! Неду хватило одного взгляда, чтобы понять причину всех сложностей. — Мальчишки не виноваты, — сказал он королю. — Ты слишком растолстел для этих доспехов, Роберт. Роберт Баратеон хорошенько глотнул пива, бросил опустевший рог на меховое покрывало, вытер рот тыльной стороной руки и мрачно буркнул: — Растолстел? Это я-то? Разве так положено разговаривать с королем? — Внезапный хохот налетел бурей. — Ах, проклятие, Нед, объясни мне, ну почему ты всегда бываешь прав? Сквайры нервно заулыбались, когда король повернулся к ним. — Эй вы. Да, оба! Вы слыхали слова десницы. Король слишком толст для его панциря. Ступайте за сиром Ароном Сантагаром. Скажите ему, что мне необходимо срочно расставить нагрудную пластину. Живо! Чего вы ждете? Наталкиваясь друг на друга, мальчишки поспешили выбраться из шатра. Роберт сохранял на лице своем деланный гнев, пока они не ушли. А потом опустился в кресло и зашелся в хохоте. Сир Барристан Селми похихикал вместе с ним, даже Эддард Старк умудрился улыбнуться. На него, как всегда, словно тучи наползали серьезные думы. Он успел разглядеть сквайров: симпатичные мальчишки, светловолосые и хорошо сложенные. Один, кудрявый и золотоволосый, был ровесником Сансы, другой, наверное, пятнадцатилетний, с песчаными волосами и тонкими усиками, глядел на мир изумрудно-зелеными глазами королевы. — Хотелось бы мне увидеть сейчас лицо Сантагара, — проговорил Роберт. — Надеюсь, что у него хватит ума отослать их к кому-нибудь еще. Надо бы заставить их побегать весь день. — А кто эти ребята? — спросил его Нед. — Родня Ланнистерам? Роберт кивнул, вытирая слезы с глаз. — Кузены, сыновья брата лорда Тайвина. Одного из покойных братьев. А может быть, и здравствующего, не помню. У моей жены слишком уж большое семейство, Нед. И весьма честолюбивое, подумал Нед. Он не стал ничего говорить, но его встревожило то, что Роберт и ночью и днем окружен родней королевы. Жадность Ланнистеров, их любовь к должностям и почестям как будто бы не имели границ. — Поговаривают, что вы с королевой вчера поссорились? Физиономия Роберта мгновенно скисла. — Эта баба попыталась запретить мне драться. Сейчас она сидит в замке. Твоя сестра никогда не опозорила бы меня таким образом! — Ты не знал Лианну так, как я, Роберт, — ответил Нед. — Ты видел только ее красоту, но под ней таилось железо. Она сказала бы тебе, что в общей схватке тебе нечего делать. — И ты тоже? — нахмурился король. — Старк, ты прокис. Ты слишком много лет просидел на севере, и все жизненные соки в тебе замерзли. Но в моем теле они еще бегут. — Он хлопнул себя по груди, чтобы доказать это. — Ты король, — напомнил ему Нед. — Я сажусь на проклятый престол, когда обязан это делать. Неужели поэтому я должен отказывать себе в том, что любит всякий мужчина? В лишнем глотке вина, в девице, что верещит в постели, в конских боках между моими ногами! Седьмое пекло, Нед, как мне хочется отлупить кого-нибудь! Ответил ему сир Барристан Селми. — Светлейший государь, — проговорил он. — Королю не подобает участвовать в схватке. Это не честно. Кто осмелится ударить вас? Роберт вполне искренне удивился. — Любой, черт побери. Пусть только сумеют! И последний оставшийся на ногах человек… — …окажется тобой, — проговорил Нед. Он немедленно понял, что Селми попал в точку. Опасности, которые сулила общая схватка, лишь раззадоривали Роберта, но подобное соображение ранило гордость. — Сир Барристан прав. В Семи Королевствах не найдется такого человека, который рискнул бы поднять на тебя руку. Король поднялся на ноги, побагровев. — Ты хочешь сказать, что эти брыкучие трусы позволят мне победить? — Безусловно, — отвечал Нед. Сир Барристан Селми склонил свою голову в безмолвном согласии. На мгновение Роберт разгневался настолько, что даже не смог заговорить. Король метнулся в угол шатра, резко повернулся и зашагал обратно с мрачным и гневным лицом. Подхватив с земли нагрудную пластину панциря, он запустил ею в Барристана Селми, по-прежнему не находя слов от ярости. Селми уклонился. — Убирайтесь, — сказал король холодным голосом. — Убирайтесь, пока я не убил вас. Сир Барристан заторопился к выходу. Нед уже собрался последовать за ним, когда король вновь позвал его: — А ты останься, Нед. Нед повернул назад. Роберт вновь взял рог, наполнил его пивом из бочонка в углу и протянул Неду. — Пей, — сказал он отрывисто. — Я не хочу… — Пей. Король приказывает. Нед приложился к рогу. Черное густое пиво оказалось настолько крепким, что у него защипало глаза. Роберт сел. — Проклятие на твою голову, Нед Старк. На твою и Джона Аррена, я любил вас обоих, и что же вы со мной сделали? Это тебе нужно было становиться королем, тебе или Джону. — У тебя было больше прав, светлейший. — Я велел тебе пить, а не спорить. Раз ты сделал меня королем, так по крайней мере потрудись любезно слушать, пока я говорю, черт побери. Погляди на меня, Нед. Видишь, что сделала из меня эта королевская власть? Боги, я слишком разжирел для своего панциря. Как могло дойти до такого позора? — Роберт… — Пей и молчи, пока король говорит. Клянусь тебе, я никогда не чувствовал себя таким живым, когда добивался этого престола, и таким мертвым после того, как занял его. А Серсея… За нее я должен отблагодарить Джона Аррена. Я не хотел жениться после того, как у меня отняли Лианну. Но Джон заявил, что государство нуждается в наследнике и Серсея Ланнистер составит для меня хорошую пару. Он уверял меня, что она привяжет ко мне лорда Тайвина, на случай, если Визерис Таргариен когда-нибудь попытается вернуть престол своего отца. — Король покачал головой. — Я любил этого старика, клянусь, но теперь думаю, что он был большим дураком, чем мой Лунатик. Серсея красива, это так, но она холодна… а как стережет свою щель! Можно подумать, что у нее между ног спрятано все золото Бобрового утеса. Эй, дай-ка сюда это пиво, если ты не хочешь пить его. — Король опустошил рог, перевернул его, рыгнул, вытер рот. — Поверь, Нед, мне действительно жаль твою девочку. Это я о волке. Мой сын лгал, клянусь в этом душой. Мой сын… ты своих детей любишь, так? — Всем сердцем, — отвечал Нед. — Тогда я открою тебе секрет. Много раз я мечтал отказаться от короны. Уехал бы на корабле в Вольные Города, взял бы с собой молот и проводил время в стычках или со шлюхами, для этого я и создан. Король-наемник, как полюбили бы меня певцы! И знаешь, что меня останавливает? Мысль о том, что Джоффри окажется на моем троне, а Серсея будет из-за спины нашептывать ему на ухо. Мой сын… Как я мог сделать такого, а, Нед? — Он всего лишь мальчишка, — неловко ответил Нед. Принца Джоффри он недолюбливал, но в голосе Роберта слышалась истинная боль. — Неужели ты забыл, каким дикарем был в его возрасте? — Я бы не беспокоился, если бы мальчишка был дикарем. Ты же не знаешь его так, как я. — Король вздохнул и покачал головой. — К тому же, возможно, ты прав. Джон часто бывал недоволен мной, однако же я вырос и сделался добрым королем. — Роберт поглядел на Неда, хмурясь его молчанию. — Мог бы уже сказать слово и согласиться со мной, мог бы! — Светлейший… — начал Нед, выбирая слова. Роберт хлопнул Неда по спине. — Ладно, скажи просто, что я лучший король, чем Эйерис, и закончим на этом. Ты никогда не умел лгать ни ради любви, ни ради чести, Нед Старк. Я еще молод, и теперь, когда ты вновь рядом со мной, все переменится. Мы сделаем мое правление таким, что о нем будут петь, и пусть Ланнистеры убираются в седьмое пекло. Ветчиной пахнет. А как ты думаешь, кто победит сегодня? Ты видел парня Мейса Тирелла? Его зовут рыцарь Цветов. Вот это сын, истинная гордость своего отца! На последнем турнире он сбросил Цареубийцу на землю — прямо на золоченую задницу! Видел бы ты выражение на лице Серсеи… Я хохотал, пока не заломило в боках. Ренли утверждает, что у него есть сестра, четырнадцатилетняя девочка, прекрасная, как рассвет… Они позавтракали возле реки на раскладном столе черным хлебом, вареными гусиными яйцами и рыбой, поджаренной на луке с беконом. Меланхолия короля улетучилась вместе с утренним туманом, и, приступив к апельсину, Роберт уже размяк и принялся вспоминать об утре в Орлином Гнезде, когда они были мальчишками… — …и подарил Джону бочонок апельсинов? Только они сгнили и я бросил один через стол, угодив прямо в физиономию Даккса. Помнишь сквайра Редфорда с изрытым оспой лицом? Он бросил в меня другим, и пока Джон решал, что делать, апельсины залетали по всему чертогу во все стороны! — Он громогласно расхохотался, и даже Нед улыбнулся воспоминанию. Это был тот мальчишка, с которым он рос, это был тот самый Роберт Баратеон, которого он знал и любил. И если он сумеет доказать, что Ланнистеры подстроили нападение на Брана, что именно они убили Джона Аррена, этот человек поверит ему. Тогда Серсея падет, а вместе с ней и Цареубийца, ну а если лорд Тайвин осмелится поднять Запад, Роберт раздавит его, как раздавил он Рейегара Таргариена у Трезубца. Все было ясно. Завтрак этот показался Неду вкуснее всех трапез за последнее время, и вскоре лорд Старк заулыбался. А потом настало время турнира. Нед отправился вместе с королем на поле сражения. Он обещал посмотреть финальные схватки вместе с Сансой. Септа Мордейн, как выяснилось, прихворнула, а дочь не хотела пропустить конца состязаний. Увидев Роберта на своем месте, он отметил, что Серсея Ланнистер решила не появляться; место возле короля оказалось свободным. Этот факт также вселил в Неда некоторые надежды. Он протолкался к месту, где сидела дочь, как раз когда затрубили трубы, объявляя о первой схватке. Санса была настолько увлечена, что не сразу заметила появление отца. Первым выехал Сандор Клиган в оливково-зеленом плаще, прикрывающем серо-пепельный панцирь. Лишь шлем в виде собачьей головы украшал доспех. — Сотня золотых драконов на Цареубийцу, — объявил громко Мизинец, когда появился Джейме Ланнистер на элегантном чистокровном гнедом. Конь был покрыт позолоченной кольчужной попоной. Джейме сверкал с головы до ног. Даже пика его была изготовлена из золотого дерева, доставленного с Летних островов.