Эрик был на взводе от перевозбуждения, несмотря на заметные мешки под глазами. – Ты вообще спал хоть сколько? – Все в порядке, не бойся. Я просто такой взвинченный, потому что наконец-то хоть что-то нашел. Рикард кивнул. – Окей, а теперь иди и поспи пару часов, а я поработаю. – Ммм, посмотрим, ты глянь сначала сюда. – Эрик показал на экран, где группа людей замерла на паузе. Он отмотал фильм к началу. – В заявлении написано, что Пол Свенссон думает, что он снял на видео «группу арабов, которые маршируют с палками на плече под восточную музыку». Это его, судя по всему, здорово напугало. Фильм задвигался. Неясные деревья, камера наезжает на какую-то ферму на заднем плане. Эрик улыбнулся. Резкость плохая, но все равно было четко видно, что почти все марширующие – блондины. Так что вряд ли это приверженцев ИГ муштруют на плацу. Да и музыка, которую было едва слышно и под которую маршировали с деревянными дубинками на плечах, была совсем не похожа на арабскую. Скорее на марши, которые исполняют во время смены караула у Королевского дворца в Стокгольме. С трудом удалось уговорить Эрика прилечь на диван. Рикард снова и снова смотрел видеозапись Кофеин уже больше не помогал от усталости. Все мелькало перед глазами. Попытки рассмотреть дома на видео были безрезультатными. Слишком плохое разрешение снимков. Раздраженно он начал все сначала. В глазах защипало от напряжения, когда он пытался рассмотреть слабые контуры на экране. Он схватил блокнот и начал набрасывать рисунок на бумаге. Еще два просмотра видеозаписи, и у него возник эскиз того, как дома должны стоять по отношению друг к другу. Деревянные стены классического темно-красного «фалунского» цвета. Эта информация, как оказалось, ничем не могла помочь, поскольку на спутниковых фотографиях острова Смодаларе видны были только черепичные крыши. И никаких стен. Естественно. Он пытался кликать так, чтобы увидеть дома на уровне земли. Результат ноль. Обратно к видеозаписи. Слабые контуры темной крыши. Жесть? Темная черепица? Или крыша просто в тени? Обратно к карте «Гугла». Тяжкий вздох. Даже на таком маленьком острове, как Смодаларе, было много домов с темными крышами. И почти все в таких комбинациях, как он видит на видео. Он очнулся, когда Эрик похлопал его по плечу. – Ты же сказал, что разбудишь меня, или мне померещилось? Нашел что-нибудь? Рикард не сразу сообразил, где находится. Потом увидел черный экран. Он так и сидел перед компьютером. Но теперь в комнате было неожиданно светло. Дневной свет просочился сквозь жалюзи. Эрик протянул к его уху свой мобильник, и он услышал сигналы. – Слышишь? Звонок проходит. Мобильник Пола Свенссона уже работает. – Но тут включился автоответчик. Глава 42 Даже если бы на этом микроавтобусе не было датского регистрационного номера, все равно любому было бы понятно, что это не местные. Автобусик пробирался по проселочным дорогам буквально на ощупь. Притормаживал, непонятно почему мигал сигналом поворота, а потом, как бы передумав, катился дальше. Потом вилял посреди дороги, как будто за рулем сидел шофер с картой в руках и пытался одновременно вести машину и смотреть на карту. Так и было. – Не могу найти! Надо подождать шведов. Может, им проще найти? Они будут здесь в любую минуту. Это должно быть где-то здесь. – Мужчина раздраженно швырнул атлас дорог на пол. – Черт побери! У нас нет времени! Раскатываем тут туда-сюда как идиоты! А Линн, может, умирает в это время! – Подожди, сверни тут, там кто-то стоит. Пол Свенссон от неожиданности сделал шаг назад, когда микроавтобус затормозил у его ног. Вышли четверо высоких мужчин в черной армейской одежде. Пол поднял лопату, которую он держал в руках, на плечо. В целях устрашения. Всего месяц назад тут орудовала воровская банда из Литвы. Теперь, судя по всему, пришла очередь датчан. Искать объекты для краж со взломами. Он смотрел на них выжидающе. – Извините, мы ищем Йоргена Кранца, который живет где-то поблизости. Мы орнитологи, наблюдаем за птицами. Он выложил информацию на сайте Bird Alarm о том, что видел кроншнепа, редкую птицу, но мы не можем найти это место. – Каспар, ответственный за безопасность отделения АФК в Нерребро, отметил еле заметную улыбку, мелькнувшую на лице слушающего. Шведам всегда кажется невероятно смешным, когда датчане пытаются говорить по-шведски. «Орнитологи, как же! – подумал Пол Свенссон. – Эту лапшу ты можешь кому другому на уши вешать, а не мне». – Йорген Кранц, ага… Я не знал, что он интересуется птицами. И я не думаю, что он сейчас здесь. У нас лодки рядом, на одном причале, но я давненько уже его не видел. Он не собирался сообщать им, что Йорген живет чуть дальше по этой дороге. Было ясно, что это за типы и чего им нужно. И хотя он и точил зуб на Йоргена за то, что тот сдавал дом арабам, но – как соседи – они должны держаться заодно. – Но если хотите, поезжайте и сами поглядите. Я могу и ошибаться. – Он помог датчанам записать адрес. Адрес отеля, который находился вообще на другом конце острова. Помахал вслед отъехавшему микроавтобусу. Дрожащей рукой набрал номер ближайшего участка полиции в Хандене. Надо было торопиться. – Алло, я хочу заявить о попытке кражи со взломом. По адресу Смодаларевэген, 11. Или нет, извини, я имел в виду на другой стороне улицы Смодаларевэген, 8. Это какая-то датская группировка, которая, похоже, ищет пустые дачи. – Он слышал по тону женщины на коммутаторе, что она не убеждена в его правоте. Разозлившись, он заговорил более резко: – Это я в прошлом месяце заявил о литовских ворах. Так что я знаю, что говорю. Пришлите сюда патруль. Сразу же. Тогда полиция сможет их остановить на Смодаларевэген. Я их обдурил и дал адрес отеля. Они утверждали, что они сюда приехали за птичками наблюдать. Он еще раз подтвердил адрес и номер машины телефонистке, которая с большой неохотой ответила, что вышлет патруль. Невероятно, подумал он, отключив разговор. Она, кажется, вообще не поняла серьезности того, что он ей сказал. Двадцать минут спустя все еще не было видно никакой полицейской машины, хотя другого пути тут не было. Он упорно смотрел туда, где кончался асфальт, но никого не видел. Она что, решила, что он шутит, что ли? Уголком глаза заметил какое-то движение. Черт возьми! С противоположной стороны показался синий пикап с датчанами. Он приближался с большой скоростью. Пол быстро отошел на свой двор, надеясь, что его не заметили. Но они ведь возвращались именно к нему? И настроены были вряд ли в духе хваленого датского хюгге. Куда, черт побери, делась полиция Хандена? Он копался с телефоном, когда датчане въехали на его двор. Вышли из машины. Лица их отнюдь не светились от радости. И тут раздался визг шин, патрульная машина полиции резко затормозила и чуть не слетела с дороги. Гравий на его дворе разлетелся во все стороны. Датчане повернулись к своей машине, защищая руками лица от летящих камешков. Констебли Пабст и Карлссон выскочили из машины с оружием, направленным на датчан. Каспар не успел начать протестовать, как Карлссон ударил его по ногам и тот упал плашмя на землю. – Проклятая шведская фашистская свинья! Карлссон не обратил внимания на эту реплику, а поставил ногу на его спину. Пабст схватил второго датчанина и швырнул, прижав его к машине. Грубо обыскал обоих, но они оказались «чистыми аки младенцы». Единственное, что было у них в карманах, это деньги и мобильные телефоны. Недовольный результатом, да еще и с некоторым беспокойством, что они, кажется, переусердствовали, откликаясь на то, что могло вообще оказаться ложной тревогой, Пабст открыл переднюю дверь их машины. Нажал на замки задних дверей и открыл все нараспашку, чтобы туда проник дневной свет. – А у тебя есть ордер на обыск? У тебя, черт побери, нет права лезть в нашу машину без всяких бумаг. Нас разве в чем-то обвиняют? Пабст отметил, что если человек ругается по-датски, то это звучит еще более возмущенно, чем по-шведски. В то же время трудно было относиться к этому всерьез. Датский язык звучал абсурдно. Он улыбнулся и заглянул в багажник. Его улыбка рассердила датчанина еще больше. – Знаешь, что делают с такими свиньями, как ты? Их отправляют на живодерню! С дыркой во лбу. – Каспар был взбешен до такой степени, что из уголка рта текла слюна, когда он прямо-таки выплюнул эти слова. Пабст помрачнел. Всему есть предел, а этот датчанин относился, судя по всему, к менее жизнерадостному типу, чем те, которые попадались ему раньше. Он подошел и остановился перед ним, приблизив лицо так, что оно было всего в нескольких миллиметрах от лица датчанина. Пабст угрожающе прошипел: – Закрой пасть, чертов датчанин! Мне надоело твое блеянье! – Он нанес удар по ногам и развернул его, когда датчанин потерял равновесие. Привычным движением завел ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники. У Каспара от боли в плечах чуть было не сбилось дыхание. Не успел он опомниться, как очутился на заднем сиденье полицейской машины. – Карлссон, если ты можешь связать их в одну пачку, там, сзади, то мы, может быть, сможем спокойно поработать. – Пабст постучал по стеклу, преувеличенно любезно улыбнулся Каспару и помахал ему ручкой. Он вернулся обратно к дверям багажника и потянул на себя одну из двух больших черных хоккейных сумок. Осторожно открыл молнию. Напряженное выражение лица сменилось довольным кивком. В сумке были бинокли, штатив и современная системная камера с телеобъективом. Пока что Каспар и его друзья-орнитологи вполне могли говорить правду. Но день все-таки не прошел напрасно. Это подтвердило остальное содержимое сумки. Баллончик со слезоточивым газом, электрошокер, резиновая дубинка, черные лыжные маски, рация walkie-talkie, ломик, гвоздодер и болторез – это не те инструменты, которые он связывал с птичками и природой. Он взял электрошокер, многозначительно посмотрел на Карлссона и пошел обратно к полицейской машине. Открыл дверь так, чтобы хорошо было видно, что именно он держит в руке. – Простите великодушно за скромные познания дилетанта, но мне на самом деле очень интересно, за каким это видом птичек вы охотитесь? – Он сделал выразительную паузу в несколько секунд и продолжил: – Но эту дискуссию мы поведем в полицейском участке, где у нас, как я подозреваю, будет сколько угодно времени. – Он повернулся к Карлссону. – Ты позвонишь Вернестрему и Вальдесу? Нам может понадобиться помощь, чтобы эскортировать этих шутников в СИЗО. А мы с тобой должны глянуть на ферму, которую они так искали. – А надо ли? Может, лучше подождать Вернестрема? Они же не успели к тому дому, который искали? Да и мы ведь не можем оставить их здесь одних? – Фермер за ними присмотрит. Они обезоружены, в наручниках и заперты в машине, так что не смогут создать никаких проблем. Вернестрем сразу увидит их, как только приедет. И нам вряд ли понадобится подмога. Я тут проработал тридцать лет, и единственное, что случилось на этом острове, так это когда кто-нибудь дал задний ход и съехал под откос в праздник Середины лета или свалился со стула в День поедания раков. – Он подмигнул Карлссону. – К тому же мне любопытно, что тут может быть такого привлекательного для воров, что четверо датчан готовы провести шестнадцать часов в дороге, чтобы это найти. Только позвони в участок, и пойдем. Карлссон кивнул и набрал короткий номер коммутатора полиции в Хандене. Пабст оставил окно полицейской машины чуть приоткрытым, чтобы пропускать кислород. – Не балуй, ребята, скоро все выяснится. – Он не ждал ответа, а повернулся к Полу Свенссону, который стоял чуть поодаль. Пабст предъявил ему свою полицейскую бляху, чтобы подчеркнуть серьезность момента. – Мы должны быстро проверить ферму напротив, через дорогу. Позвонили и вызвали еще один патруль. А пока я тебе даю полномочия гражданского полицейского. Это значит, что ты держишь датчан под наблюдением, я подчеркиваю, под наблюдением. Ты не открываешь машину, ты с ними не разговариваешь, и никто не идет в туалет. Машину могу открыть только я. Мы вернемся через двадцать минут. Можешь передать это Вернестрему, когда он появится. Вопросы есть? Пол был настолько потрясен, что ему не пришло в голову возражать. Ведь это он сам позвонил и вызвал полицию. И хоть датчане и вели себя вежливо, но внешность у них все равно была как у преступников. Он крикнул вслед полицейским, выходящим на дорогу: – Второй участок направо. По заросшей травой дороге. * * * Весна – самое красивое время года, думал Пабст. Тихо и спокойно перед наступлением летнего сезона, когда сюда нахлынут горожане. В панике они пытаются все успеть: сделать ремонт, потренироваться на свежем воздухе, тусовки вокруг гриля, орущие дети, для которых у них тоже нет времени. Одновременно звонят с работы по всем мобильникам. Тогда тут движение как на автомагистрали. А пока тихо. Только ветер качает деревья да птицы поют. Он увидел въезд на участок, поросший травой. В стороне лежали останки жертвы какого-то сумасшедшего лихача – раздувшийся труп задавленного барсука. В пустых глазных впадинах жужжали мухи, откладывающие яйца. Прямо в смерти зарождалась новая жизнь. Как и в профессии полицейского. Жизнь приходит, жизнь уходит. В конечном счете остаются только черви, мухи и жучки, получающие пользу от того, что мы жили. Ну и ладно. Карлссон неожиданно что-то сказал и прервал его размышления о быстротечности жизни: – Здесь. Дома не было видно, дорога сворачивала через сотню метров. Он понял, почему датчане прозевали поворот. Дорогой явно мало пользовались, и она почти целиком заросла. Не было никакого почтового ящика, который бы намекнул, что перед ними не только бревенчатая дорога, поросшая травой. Но, по словам Пола Свенссона, это было тут. Его прошиб озноб. Между деревьями было намного прохладнее, когда солнце не грело спины. По-прежнему нигде ни звука. Казалось, что даже птицы притихли в напряженном ожидании. Он остановился и внимательно посмотрел вперед. Когда они свернули, то стал виден дом. Ни дымка из трубы, ни света в окнах, ни машины на дворе. Как он и ожидал, не было никаких признаков жизни. Он с облегчением вздохнул. Но что-то все же витало в воздухе. Какое-то предчувствие, что не все так, как должно быть. Птицы должны были бы сидеть на деревьях и щебетать, а они попрятались в лесу. Что-то их напугало. Тишину прервал громкий крик боли. Карлссон, шедший рядом, покачнулся и опустился на колено. – Ешкин кот, я наступил на колючую проволоку. Острие проткнуло подошву. – Карлссон протянул к нему руку, подтянулся и показал ногу. Довольно толстая, похожая на шило железяка на самом деле воткнулась в подметку. – Черт, дай посмотрю. Да это же «рогатки», или «испанские рыцари», чтобы остановить машину. Они шины пробивают! Пабст осторожно провел ногой над поверхностью земли. Еще шесть таких острых металлических колючек виднелись рядом с заросшими следами от колес. Он замер и начал оглядываться вокруг. Йорген Кранц следил за полицейскими на мобильном экране. Камеры наблюдения работали хорошо. Они были чувствительны к свету, как он и надеялся, когда их устанавливал. Такая четкость, что он мог видеть даже их мимику. Смотрел, как полицейские приближаются. Оба выглядели беспечными. Это непрофессионально. Как будто вышли грибы собирать. Не настороженные, не готовые к действиям, как должно было быть, учитывая, что жить им оставалось примерно шестьдесят секунд. Когда они появились из-за поворота, он выключил экран и перешел к визуальному наблюдению. Он совершенно не беспокоился. Но не хотел их предупреждать, не хотел, чтобы свет экрана разоблачил его местонахождение в затененном углу сарая, где он сидел с автоматом, лежащим на мешках с песком. Ждал. Движения были минимальными. Он понимал, что быстрый рывок сразу его выдаст. Внимательно рассматривал в бинокль высокого полицейского. Обычный, заурядный Свенссон. Никаких примечательных черт. Ничего, что привлекало бы внимание. Ничего, что могло бы обеспокоить Йоргена. Он не казался явным врагом дела. Скорее, принадлежал к тому молчаливому большинству, которое могло бы стать основой нового общества. Но цель оправдывает средства. И в этом случае не невинных. Теперь, когда у него в подвале сидела главная предательница своей расы в целой Швеции, никто не должен ему помешать Он больше не выпустит ее из рук. Никто не посмеет отнять ее у него. Он видел, как они приближались к ловушке на дороге. Это место было идеальным с точки зрения угла выстрела. Тут у него будет оптимальная площадь поражения. Он ждал. Услышал крик и понял, что один из полицейских наступил на шипы «испанских рыцарей».