– Согласен. Но не будем забывать, что это его первое известное преступление, и не исключено, что до него могли быть и другие… Однако предположим, что возле туннеля он совершил свое первое преступление. О чем нам говорит сцена этого преступления? Постарайтесь быть конкретными. Главное качество хорошего профайлера – уметь анализировать те конкретные данные и факты, что есть в его распоряжении, и уметь обуздывать свое воображение. – Это блондин, во время первого убийства ему было от двадцати пяти до тридцати пяти лет, – снова предположила Асса. – Он умен, изобретателен, дерзок и живет в том районе, где происходили убийства. – Почему такой вывод? Все уставились на Ассу. – Потому что с точки зрения статистики все серийные убийцы начинают в двадцать девять лет или раньше, и поначалу отдают предпочтение жертвам из своей этнической группы. Наш убийца хорошо знал ареал своих преступлений, ибо, чтобы убить среди бела дня двух людей возле транспортного туннеля, нужно знать и конфигурацию места, и трафик. Он человек дерзкий, потому что его жертвы не принадлежат к группе риска: среди них нет ни проституток, ни наркоманов. И потом, как вы сами сказали, его преступления в высшей степени изобретательны и продуманы. Я бы сказала, что у него высокий ай-кью, и он долго представлял себе все, что задумал, прежде чем перейти к делу. Он тщательно обдумал место, время и жертву, что говорит о его невероятном хладнокровии. – Возраст серийного убийцы – такой параметр, который установить трудно, – заметила Вероника. – Известно, что психологический возраст далеко не всегда совпадает с возрастом реальным. – Но в этом случае со времени совершения первого убийства он скорее состарился, чем наоборот, – подчеркнул Саломон. – И Асса права: ему наверняка понадобились годы, чтобы его фантазии вышли на более высокий уровень изобретательности. Хотя фантазии такого рода развиваются обычно очень быстро. – Тридцать пять лет – это слишком старый, – вмешался Улисс. – Значит, сегодня ему уже шестьдесят пять. Вы видели, чтобы кто-нибудь в таком возрасте заколол ножом двоих людей? – А почему бы и нет? – возразила Вероника. – Один из вас произнес слова «серийный убийца», – заметил Саломон. – Почему? – ФБР полагает, что после трех преступлений мы уже имеем дело с серийным убийцей, – ответил Алехандро. – Почему после трех, а не после двух или четырех? Если вам так нравятся цифры, идите в бухгалтеры, – начал терять терпение криминолог. – Я бы сказал, что убийца из туннеля, может быть, еще не осознавал, что он серийный, когда убивал первую пару, но богатство воображения указывает на то, что он им станет. – А потерявшийся мальчик? – спросила Асса. – Так и не нашелся? – Так и не нашелся, – ответил Саломон. – Интересно было бы посмотреть, какие гипотезы по этому делу высказывали следователи, – сказала Корделия, которая до этих пор никак себя не проявляла. – Торговля органами, или убийца похитил его заодно, чтобы сбить следствие с толку… а потом избавился от тела, – подсказал Саломон, тревожно понизив голос. Наступила тишина. В комнату словно вошло что-то гораздо более жестокое и мрачное, чем напоминание об убитой паре. По всем прокатилась волна тревоги. – Однако у нас достижение, – вмешался Улисс, чтобы отогнать эту тревогу, и голос его слегка дрожал. – ДИМАС начал работать… – Похоже на то, – отозвался Саломон Борхес. Все улыбнулись. Но напряжение никуда не девалось. – Есть и еще кое-что, – продолжил он. – Возможно, наш список полнится четвертым преступлением. Посмотрим… Вчера неподалеку от Мадрида произошло убийство: сотрудник Гражданской гвардии был найден голым и… гм… был приклеен к кресту. Он коротко рассказал все, о чем прочел в газете. Послышались сдавленные возгласы. – Может быть, это не имеет отношения к тем убийствам, – успокоил он ребят. – Убита не пара супругов… Но не исключено, что убийца тот же… Однако если это он, то мы можем констатировать, что наш «убийца с клеем» стал нападать все чаще… Но включать этот случай в наш список пока рановато, совпадений не так уж много. Сохраните эту информацию где-нибудь в уголке вашего мозга. Саломон заметил, как все напряглись. «Вчера, неподалеку от Мадрида…» Беда подходила все ближе. И не только во времени, но и в пространстве. Он откашлялся и начал голосом, торжественность которого ни от кого не укрылась: – Ну вот. Сейчас мы займемся абсолютно новым упражнением, которое никто и никогда еще не практиковал в этом университете, и, думаю, что ни в каком другом. Мы проведем настоящее расследование. Наше расследование. Из данных, собранных ДИМАСом. Я знаю, что у вас очень плотное расписание, но ситуация создалась нестандартная, а потому прошу вас хотя бы несколько часов в неделю посвящать этой работе. Здесь вы сможете применить все, чему научились. Саломон заметил, как сузились их зрачки: ему удалось их укротить. Они получили возможность проявить все свои таланты. – Итак, – сказал он, – каков будет ближайший этап? Какова последовательность действий? – Запросить в Гражданской гвардии полные досье, – с энтузиазмом предложила Асса. – А мы их получим? – Составить облик преступника, исходя из детального анализа мест преступления, – сказал Харуки, и голос его звенел от волнения. – И еще исходя из изучения личностей жертв, – добавила Вероника. – Отправить запрос в Службу криминалистического учета, – сказал Алехандро. – И отчеты следователей, – добавил Улисс. – И показания свидетелей? – поинтересовался Саломон. – Как последнее средство, – Асса тряхнула головой. – Известно, что свидетельские показания никогда не совпадают. Они могут направить нас по ложному следу. Саломон улыбнулся. Это были его любимые ученики. Его солдаты. Его самураи. Они были щедро одарены, и ему нравилось ощущать в них это внутреннее напряжение, это стремление и потребность знать. – Выгнать его из логова будет нелегко, – сказал он. – Все это время ему удавалось не попадаться полиции. Бьюсь об заклад, что он мастер мимикрии и камуфляжа. А в его окружении этого типа наверняка считают абсолютно нормальным и даже симпатичным. В обществе он чувствует себя уверенно и непринужденно. Умеет спрятаться в толпе. Может быть, у него и дети есть… Вдруг он забеспокоился. – Да, вот еще что: не забывайте, что до этого момента мы работали с делами, которые уже классифицировали и расследовали. Так сказать, теоретически. На этот раз все гораздо сложнее: мы начинаем работать с преступником, который еще не арестован. Он находится по ту сторону. И абсолютно ничем не скован в своих поступках. Профессор оглядел своих ребят, и у него возникло ощущение, что воздух вокруг них сгустился и отяжелел. Все они были похожи на банду заговорщиков. – Он не знает о нашем существовании, не знает, что мы идем по следу. И ни к чему ему это знать. Более того, вся информация строго конфиденциальна. За пределы этой комнаты не должно выйти ни слова. И никакой болтовни с посторонними! Вам ясно? 18 Вечер вторника Ледяной ноябрьский вечер. Холодные звезды. В шумном полумраке «Камелота», прорезанном лазерными лучами, криминологическая группа согревалась алкоголем, сколько душе угодно. Именно там продолжилось собрание. – А что, если убийц было двое? – прокричала Асса, пытаясь голосом перекрыть громкую музыку. – Почему двое? – спросил Харуки, отпивая маленький глоток текилы. Глаза его поблескивали под большими очками, и двигался он с грацией медведя, которого напоили медом. – Нынешний убийца гораздо моложе! – рявкнула Асса. – Он узнал – неважно, каким образом – о двойном убийстве восемьдесят девятого года и решил его имитировать… – Значит, он подражатель? – крикнул Алехандро. – Такие бывают в реальной жизни? А все эти мизансцены, которые он составляет, разве не говорят о том, что они, возможно, картины реальных преступлений? – Ты хочешь сказать, нарисованные картины? – вставила Корделия. Алехандро кивнул и снова громко прокричал, перекрывая оглушительный грохот, царящий в «Камелоте»: – Он вдохновлялся картинами, которые ему нравились, преследовали его повсюду и околдовывали. Может, он был любителем живописи. – Но это нисколько не продвигает нас вперед, – заметила датчанка. – Произведений искусства миллионы… – Лично я выбрал бы Иеронима Босха! – рассмеялся Харуки. – Не орите так, вас могут услышать! – крикнула Вероника. – Вспомните, что говорил Саломон… Не хватало только Улисса: места вроде «Камелота», с его просторным залом, высоким потолком, украшенным росписью в стиле Средневековья, с толпой орущих студентов и оглушительной музыкой, всегда его отпугивали. – Вероника боится, – с улыбкой констатировала Асса. – Ладно, может, профессор и не ошибался, – заметил японец, – и этот тип бродит где-то поблизости. – И что с того? – возразил испанец. – Мы вообще не знаем, существует он или нет. Бросьте вы эту паранойю! На несколько секунд все замолчали в нерешительности, обдумывая его слова. – Ну допустим, мы его найдем, – рискнул подать голос японец. – И что мы тогда сделаем? – Передадим информацию полиции и как следует выпьем! – отрубил Алехандро. – Да нет его там, мой милый Шерлок, – сказала Асса, обняв его за шею и легонько чмокнув в губы. – А не пойти ли нам баиньки? * * *