— Нет! — вслух воскликнула она. — Это не годится. Добродеяние — отвратительное слово, просто ужасное. Оглянувшись, она встретилась глазами с худенькой дамой в темно-синем полотняном платье, сидевшей на чемодане, как и она сама. — Добродеяние, — повторила мисс Рикерби-Каррик. — Как по-вашему, остроумное это слово? — Это зависит, вероятно, от контекста. — Вы с таким удивлением глядите на меня. — Да? — спросила Трой Аллейн, которая и в самом деле с изумлением смотрела на свою собеседницу. — Простите, я задумалась, я сейчас была где-то за тысячу миль отсюда. — Хорошо бы и мне там же оказаться. Или нет, — поправилась мисс Рикерби-Каррик, — я опять неточно выразилась: хорошо бы мне очутиться где-то за тысячу миль от самой себя. Уверяю вас, — добавила она и снова что-то застрочила в своей тетради. Трой внимательно оглядела ее. Сидящая перед ней фигура была скорее нелепа, чем смешна. Все нескладно. Казалось, кто-то бросил в нее унылый свитер, бордовый костюм, а чуть повыше вязаную жокейскую шапочку, а они так и прилипли. У нее была странная манера выставлять зубы, растягивая рот, отчего казалось, что она то и дело усмехается. Вцепившиеся в ручку пальцы были искривлены артритом. — Мое имя, — представилась она, — Хейзл Рикерби-Каррик. Приходская старая дева. А вас как зовут? — Аллейн. — Миссис? — Да. — И, минуту помедлив, добавила, поскольку этого, очевидно, от нее ждали: — Агата. — Странно, — недовольно сказала мисс Рикерби-Каррик. — А я решила, что вы К. Дж. З. Андропулос, каюта 7. — Каюта действительно была заказана кем-то по фамилии Андропулос, но в последнюю минуту заказ отменили. Это произошло только сегодня утром. Я тут случайно оказалась… по делу, увидела объявление и почему-то вдруг решила взять билет, — сказала Трой. — Вот оно что? Занятно. — Они помолчали. — Стало быть, едем вместе? В странствие по реке, — заключила мисс Рикерби-Каррик цитатой из брошюрки. — Вы едете на «Зодиаке»? Да, мы будем вместе, — сказала Трой, надеясь, что ее слова звучат достаточно дружелюбно. Мисс Рикерби-Каррик прищурила глаза, выставила зубы и заметила, что им, наверное, предстоит весьма приятный вояж. Некоторое время она разглядывала Трой, а потом снова начала писать. По булыжной мостовой подъехала блестящая машина и остановилась чуть поодаль. Из машины вышел шофер в форменной одежде; подойдя к причалу, он надменно осмотрелся, вернулся, что-то сказал в заднее окошко невидимому пассажиру и снова уселся за руль. «Я прихожу в ужас, — писала в тетради мисс Рикерби-Каррик, — когда задумываюсь о мотивах, побуждающих меня действовать. Вот пример. В моем кругу (конечно, весьма узком) меня считают очень милой и доброй особой, которая всегда готова всем помочь. Мне это очень нравится. Люди приходят ко мне с горем. Бросаются мне на шею и плачут. И я так довольна! Я на редкость хорошо умею быть хорошей. Уверена, что они рассказывают друг другу, какая я хорошая. «Хей Рикерби-Каррик, — говорят они, — такая хорошая». И я вправду такая. Я делаю все, чтобы поддержать свою репутацию. Я иду на жертвы, самоотверженно веду себя в автобусах, стоймя стою в метро и уступаю место в очередях. Я навещаю престарелых, утешаю обремененных горем, и если им это не нравится, это уж их печаль. Сама поражаюсь, до чего я хорошая. О горе, горе, горе мне». На раскрытую страницу упали две капли. Мисс Рикерби-Каррик громко шмыгнула носом. «И вот так целых пять дней? — ужаснулась про себя Трой. — Она, наверно, ненормальная. Господи, да у нее насморк». — Простите, — сказала мисс Рикерби-Каррик, — у бедя дебольшой дасборк. — Слегка приоткрыв рот, она издала какой-то хлюпающий звук. Трой попыталась вспомнить, нет ли дневного поезда в Лондон. — Вас, вероятно, интересует, — сдавленным голосом произнесла мисс Рикерби-Каррик, — почему это я сижу на чемодане и пишу? Дело в том, что в последнее время я начала вести дневник. — Да что вы? — жалобно сказала Трой. К причалу приближался симпатичный на вид человек в старомодном костюме из твида и матерчатой кепке. На плече у него, кроме рюкзака, висел квадратный ящик на лямке, а в руке он нес что-то завернутое в брезент. Трой решила, что эта штука напоминает изуродованную теннисную ракетку. Увидев женщин, он снял кепку и так и не надел ее обратно. Он был рыжеват, конопат, с голубыми глазами — один из них чуть косил, что отнюдь не портило его лица, на котором застыла выжидательная улыбка. — Доброе утро, — сказал он. — Мы, вероятно, попутчики? Трой это подтвердила, а мисс Рикерби-Каррик, лицо которой слегка опухло, закивала, улыбнулась и шмыгнула носом. Кивала она энергично. — «Зодиака» пока не видать, — сказал пришелец. Он мельком взглянул на мисс Рикерби-Каррик, а затем внимательно на Трой. — Меня зовут Кэли Бард. — Я Трой Аллейн, а это мисс Рикерби-Каррик. — Но вы же сказали, что вас зовут Агата, — напомнила мисс Рикерби-Каррик, и Трой почувствовала, что краснеет. — Это действительно так, — пробормотала она. — Трой просто шуточное прозвище, это мой муж придумал… — Она смешалась и тут же почувствовала, что мистер Бард внимательно разглядывает не только ее, но и видавший виды этюдник у ее ног. Однако он ничего не сказал, только сдержанно обронил: «О, в самом деле?» Когда она смущенно посмотрела на него, он лихо подмигнул ей, чем привел в полное замешательство. Из этого состояния ее вывело появление молодой парочки на допотопном мотоцикле. Металлические заклепки на их кожаных костюмах и высоких сапогах блестели, освещенные полуденным солнцем. Из-под шлемов на плечи космами падали грязные и сальные волосы. Мотоцикл проскочил мимо стоявшей машины с шофером и, чихая, остановился. Девица и мотоциклист спустили на землю ноги и принялись жевать резинку. «Ни у кого не бывает таких наглых рож, — подумала Трой, — как у людей, жующих резинку»; у нее зачесались руки от желания несколькими резкими штрихами нарисовать эту парочку. — Вы не думаете, что и они?.. — тихо начала она. — По-моему, едва ли странствие по водам представляет для них интерес, — ответил мистер Бард. — Во всяком случае, багажа у них нет. — Багаж им, может, и не нужен. Они, наверное, могут спать и так. — Серьезно? А эти стальные нашлепки? — Это, конечно, неудобно, — согласился мистер Бард. Вновь прибывшие закурили, глубоко затянулись, глядя в пространство, и выпустили дым. Они не обменялись ни единым словом. Мисс Рикерби-Каррик жадно смотрела на них, затем, нагнувшись, записала в дневнике: «Двое Юных Независимых. С кем их сравнить? С гладиаторами? Интересно, как бы они отнеслись к такому сравнению? Смогла бы я найти с ними общий язык? Понравилась бы я им? Почувствовали бы они ко мне симпатию? Ну вот, я снова за свое. Неисправима!» Сердито влепив восклицательный знак, она защелкнула ручку и, повернувшись к Трой, спросила: — Как вы сюда добирались? Я автобусом из Браммерса. — А я на машине из Лондона, — сказал мистер Бард, — остановился здесь в гостинице. Я ведь еще вчера вечером приехал. — И я, — сказала Трой, — но поездом, а не машиной. — Есть и утренний поезд из Лондона, — заметила мисс Рикерби-Каррик, — он прибывает в 11.45. — Да, я знаю, но… у меня… было тут еще одно дело, — пробормотала Трой. — Это вы про картины? — весело осведомился Бард. — Я ведь не ошибся, верно? — Трой взглянула на него, но он рассеянно смотрел на реку. — Я уже там побывал сегодня утром. Здорово! — Картины! — удивилась мисс Рикерби-Каррик. — Сегодня утром? Побывали там? В кино? Но прежде чем мистер Бард рассеял ее заблуждение, если он собирался это сделать, по мощеной улочке одно за другим подъехали два такси и высадили пассажиров. — Ну вот, теперь, наверное, прибыл лондонский, — победно провозгласила мисс Рикерби-Каррик. Первым вышел из такси малопримечательный мужчина лет сорока. Из-под перетянутого поясом дождевика виднелся костюм в мелкую полоску, розовато-сиреневая рубаха и ярко-розовый галстук. Волосы на затылке и на висках были коротко подстрижены. Когда он бойко к ним направился, держа в руке фибровый чемоданчик, Трой заметила, что он в ортопедическом ботинке и слегка прихрамывает. — Общий привет, — сказал он. — Прекрасный денек, а? Трой и мистер Бард с ним согласились, а мисс Рикерби-Каррик восторженно повторила: — Прекрасный! Прекрасный! — Будем знакомы: Поллок, — сказал вновь прибывший, — Стен Поллок. Мистер Бард представился и представил дам. Взгляд мисс Рикерби-Каррик перешел с Поллока на пассажира второго такси, который, стоя к ним спиной, расплачивался с шофером. Он был очень высокого роста и весьма элегантно одет. Его шляпа, клетчатое пальто и полуботинки были настолько безупречны, что Трой изумилась, увидев на нем черные перчатки, как у диккенсовского гробовщика. Его трубный голос оглушительно пророкотал: — Благодарю вас. Всего доброго. До свидания. Он поднял чемодан и повернулся. Шляпа у него была немного сдвинута на лоб, поля отбрасывали на лицо тень, но тень была незаметна, так как само лицо оказалось темнее тени: приехавший был негром. Мисс Рикерби-Каррик издала какой-то возглас. Мистер Бард, мельком взглянув на прибывшего, продолжал беседовать с Трой; зато Поллок пристально посмотрел в его сторону, слегка присвистнул и отвернулся с непроницаемым выражением лица, а мотоциклисты вдруг почему-то громко захохотали. Новый пассажир приподнял шляпу, проходя мимо них, направился к краю причала и стал всматриваться в излучину реки. Трой быстро сказала: — Значит, теперь нас пятеро. Недостает троих. — Один из них, без сомнения, приехал в том шикарном автомобиле, — сказал мистер Бард. — Я пытался разглядеть его в окошко, но мне помешала развернутая газета. — Мужчина это или женщина? — Мужчина, уж это точно. Рука большая, наманикюренная. Шофер этакий замороженный. Давайте поглядим по списку, кто же это может быть. — Он взглянул на стоявшего у реки. — Как вы думаете, который из них доктор Натуш, а который мистер Дж. де Б. Лазенби? — Я ручаюсь, что в машине Дж. де Б. Лазенби, — сказала Трой, — это звучит так величественно. — Да? А по-моему, наоборот: в машине доктор Натуш, специалист по некой экзотической отрасли медицины, берущий астрономические гонорары. А наш приятель у реки — откуда-нибудь с Барбадоса, где у него уйма отелей, и зовут его Джаспер де Брабазон Лазенби. Хотите пари?