– Но как-то совсем по-быстрому. – Не для меня. – У него заблестели глаза. Я опустила глаза, протянула руку к почти опустившемуся члену и провела пальцем по головке. Уэст вздрогнул от моего прикосновения и зашипел. Я высунула язык, положила на него палец, испачканный спермой, и хорошенько облизнула. – М-м-м. – Я закрыла глаза, засунув в рот весь палец. Уэст простонал и притянул меня к себе. Мы обнялись, моя голова лежала у него под подбородком. Парень выводил кончиками пальцев круги на моей спине. Понятия не имею, кто мы сейчас друг для друга, но точно не просто друзья. Сближение чувствовалось, хоть Уэст и пытался его отрицать. Но подталкивать его к тому, в чем он был не заинтересован, не честно ни по отношению к нему, ни по отношению ко мне. – Обещай, что завтра утром не пожалеешь о случившемся, – прошептал Уэст. Я закрыла глаза, чувствуя, как по правой щеке бежит крупная теплая слеза. – Никаких обещаний. Глава 11 Уэст Назойливые лучи солнца проникли сквозь щели в окне фургона, обжигая мне веки. Я закрыл лицо рукой и перевернулся, лежа на полу. Не наткнувшись на одно хрупкое тело, я тут же открыл глаза. Техас не было. Я резко сел. Ощутимый запах чистящего средства сразу дал понять: когда ночью я вырубился, Техас вытерла и отскребла все в трейлере до блеска. Вопрос заключался в следующем: стерла ли она эту ночь и из своей памяти? Если да, то не мне ее судить. По сути, я выдал ей свою старую уловку «никаких обязательств». Быстро пролистав мой дебильный устный договор и подписав его мелким почерком, Грейс согласилась претендовать только на грязный секс. Вся трагедия в том, что мне не хватило мужества ее трахнуть. Хотя, весьма вероятно, все к этому и шло. Но я понимал, что секс с ней подорвет мою решимость оставить ее в покое. А мне действительно, правда-правда, нужно оставить ее в покое. Мое увлечение этой девчонкой зашло слишком далеко, пришло время дать задний ход. Если она, конечно, не согласится на секс без обязательств. Тогда на хрен мою логику и на хрен данные самому себе обещания. Я возьму Грейс любыми возможными способами. Я поднялся с пола и, оглядевшись, почуял запах дымящегося заварного кофе и свежих круассанов. Я тут же заметил их на прилавке, а рядом записку. Первым делом я схватил записку, а это уже плохой признак. Девяносто девять процентов парней сначала бы потянулись за едой. Пришлось присмотреть за бабушкой (у Марлы выходной). Береги себя. Я установила будильник на твоем телефоне, прозвенит за полчаса до прихода Карли и Виктора. Техас Я заулыбался как идиот. У меня не было никаких оснований считать, что похож на идиота, но таковым я себя почувствовал. Засунув ее записку в задний карман, я добрался до выпечки и кофе и вышел из трейлера. Какая радость, что сегодня не моя смена. Хотелось просто принять душ, доспать и, наверное, уже потом заскочить к Техас, узнать, не захочет ли она потусить. Во время нашей прогулки я потратил кучу денег на тупую модную кепку и пирог фрито, но оно того стоило. Придало мне сил. Сделало пятницы более сносными. Или стоит сказать – чуточку менее жуткими. Тут я вспомнил, что нужно разослать сообщение всем, кто работает в «Плазе», с предупреждением, что Грейс Шоу до конца жизни не разрешается впускать в наше прекрасное заведение. Одной проблемой меньше. Направляясь к байку, я насвистывал, а всю дорогу домой вспоминал, как Техас слизывала с пальца мою сперму, пока у меня не остановился мыслительный процесс. Член уперся в твердое кожаное сиденье, а это неуместно и чертовски неудобно. Однако перестать об этом думать – впустую терять классное воспоминание. Я был уверен, что даже если умру в зрелом возрасте ста лет, имея кучу воспоминаний, это мгновение будет мелькать перед глазами, пока я не сыграю наконец в ящик. Я припарковался перед обветшалым домом, который мы снимали на пару с Истом, снял шлем и отправился к крыльцу. И замер сразу же, как заметил ее. Какого черта она тут забыла? От гнева кровь медленно закипала в венах, предвещая, что все мое тело, будь оно проклято, растает от злости и превратится в лужу. У меня так свело скулы, что еще одна наносекунда – и зубы раскрошатся в пыль. Я засунул в рот яблочный леденец, не потрудившись снять темные очки. – Кэролайн. Обычно я называл ее мамой, но сейчас слишком разозлился на нее. Выглядела она паршиво. Джинсы с высокой талией и немодная желтая блузка помялись. Волосы стали полностью седыми, а ведь мама даже не была старой. Я прошел мимо. Мама бросилась за мной как щенок, поднимаясь по ступенькам на крыльцо. Я презирал себя за такое к ней отношение. Но и ее ненавидел за то, что поставила меня в подобное положение. – Что тебя привело? – стоя к матери спиной, я забренчал ключом в замочной скважине. – В последнее время ты совсем на мои звонки не отвечаешь. Краем глаза я видел, как она выкручивает пальцы, смотря в землю как нашкодивший ребенок. Моя мать больше всех на свете любила обниматься. Даже сильнее Техас, которая, как я заметил, обнимала свою подружку Карли, бабушку и черт знает кого еще. Должно быть, мать умирает от невозможности обнять собственного сына спустя пять лет. – Твой отец сказал, что мне стоит полететь и проведать тебя самой. Твое благополучие намного важнее денег. – Я в порядке. Теперь можешь уезжать. – Я плечом распахнул дверь. Она протестующе заскрипела. Я вошел в дом. Мама в нерешительности поплелась за мной, зная, что я не прочь ее прогнать. При ней не было чемодана. Хорошо. Во всяком случае, она не собирается задерживаться. Мама оглядела комнату. Особо тут не на что смотреть. Наш небольшой с двумя спальнями дом нуждался в ремонте. Гостиная вмещала в себя диван и телевизор. На кухне стояли оранжевый стол в стиле ретро и четыре пластиковых стула. Желто-серые обои кое-где облупились, порвались по краям. Так и бывает в самом дешевом жилье, какое я смог найти в Шеридане. А этот бедный придурок Истон решил меня сопровождать. Не мог смотреть, как я живу тут без него. А кстати… Я обернулся и бросил на мать хмурый взгляд. Она прекрасно поняла, о чем я спрашивал, и подняла руки вверх. – Разумеется, я пыталась узнать, дома ли он. Думаю, он не ночевал здесь. Поясняю: Ист склеил девчонку и не стал тащиться домой. – Я удивлен, что ты притащила сюда свою королевскую задницу. Ист же держит тебя в курсе моих дерьмовых дел. Я так часто увиливал от общения с родителями, что Исту пришлось звонить им каждую неделю, просто чтобы сообщить, что я еще жив. Он рассказывал им цензурную версию моей жизнедеятельности, не упоминая о подпольных боях, непристойных связях и публичных конфликтах с профессорами. – Я не хотела его беспокоить. – Мама потянулась, чтобы поправить мне воротник. Я шлепнул ее по руке. – Какая жалость, что ты не оказываешь мне ту же любезность. Я прошел на кухню и, достав из холодильника молоко, отпил прямо из коробки. Мама села за стол, пытаясь уйти в себя и занимать как можно меньше места. – Ты не приезжал домой с тех пор, как начал здесь учиться. – Мне ли этого не знать. – Я вытер молочные усы тыльной стороной руки, запихнул коробку в холодильник и с шумом его захлопнул. Сел напротив матери. Она не уйдет, пока не достанет меня расспросами. Ничего не остается, как быстрее с ними покончить. Мама положила руки на стол и стала смотреть не на меня, а на них. – Тебе тут нравится? – Вполне неплохо. – Очень перспективно, да? Милый городок. – Охренительно славный. – Думаешь, после окончания останешься здесь? – Я даже не думаю о том, что хотел бы съесть на ужин. Я осторожничал и не спрашивал, как дела дома. Было ощущение, что это скользкая дорожка, которая может привести к настоящей беседе. – Мы очень тебя любим и скучаем. – Спорим, еженедельные денежные пособия вы любите сильнее? – приподнял я бровь. Мать оторвала взгляд больших карих глаз, в которых стояли крупные слезы, от рук и быстро перевела их на облупившиеся обои. Я вздохнул, развалился на стуле, скрестил руки и уставился в потолок. – Короче, что у вас происходит? – заворчал я. – У меня все хорошо, спасибо, что спросил. Стало лучше по всем фронтам. Принимаю таблетки. Еще работаю в «Уолмарте». В прошлом месяце меня повысили. Теперь я кассир. Окружение приятное, и я выхожу погулять и пообщаться.