Уэст В итоге все свелось к одному: я не мог допустить, чтобы Кейд Эпплтон и его лазутчики узнали, что Грейс – моя девушка. У него везде были глаза и уши. Подтвердив, что мы вместе, я подвергну ее опасности. Я не мог это принять. Поэтому пришлось так поступить. И бросить ей в лицо свое уродливое прошлое. Обри умерла не в автокатастрофе. Она погибла из-за меня. Я бы соврал, сказав, что не подумал о сестре в тот вечер, когда впервые взглянул на Грейс Шоу. Что не поэтому устроился на работу в фургон. Конечно, дополнительные деньги весьма кстати, но в основном я хотел увидеть, каким бы человеком стала Об, если бы выжила после пожара. Я осознал, как было бы стремно – смотреть на эту девчонку и видеть свою сестру. Но дело в том, что я не видел Обри в Грейс. Вообще. Грейс – это Грейс. До безумия уникальная личность. Она милая, добрая и забавная, но вместе с тем колкая, язвительная и умная. Она великолепна… забудьте, черт возьми – она бесподобна, если не считать тех шрамов, на которые я вообще не обращал внимания. Чем больше я проводил с ней времени, тем труднее было воспринимать ее как замену сестры, которую я так безрассудно любил. Техас считала, что я ее жалею. Что она – проект. И убедившись, что Кейд Эпплтон и его крысы думают так же, я подтвердил ее самые мрачные подозрения. Но я никогда ее не жалел. Ни секунды. Наоборот, я завидовал ее силе. Я бы не смог пережить и половину того дерьма, которое она перенесла и вопреки которому продолжает жить. Черт, я даже с родителями поговорить до сих пор не мог, не покрывшись сыпью. Теперь вина за то, как я поступил с ней в столовой, снедала меня заживо как огонь, в котором погибла Обри. – Ну ты и идиот, – покачал головой Ист. Он нарезáл круги по городу, вцепившись в руль так, словно собирался выдернуть его и выкинуть в окно. Мы катались так уже час. Я сидел рядом с ним в его «Тойоте» и упивался истинной величиной своей тупости. – В универе полно крыс. Я не мог допустить, чтобы Эпплтон узнал про Грейс и добрался до нее. – Я упрямо уставился вперед, напоминая себе, что нужно, черт возьми, дышать. – Болван, Эпплтон хочет не твоей девушке навредить, а тебе. – Он уже избивал женщин. – Это была его девушка, – возразил Ист. – И ты думаешь, что Грейс, которая ему вообще никто, ничто не угрожает, тогда как матери его ребенка нет? Не говоря уже о том, что один из его мальчиков на побегушках предупредил: он знает, где живет Грейс. Я упомянул про происшествие на перекрестке, когда парень на «Харлее» высказался про Техас. – Тогда зачем ты согласился на бой? – прорычал Ист. – Я согласился до того, как замутил с Грейс. – Почему не отказался? – Да твою мать, он мне не позволил! – заорал я. – Ты каким местом вообще слушал, когда я тебе сто пятьсот раз рассказывал? – Почему ты не рассказал ей правду? – продолжал давить Ист, и вот тут я официально слетел с катушек. – Потому что у нее и без моего дерьма полно проблем! От моего раскатистого рева затряслась машина. Я даже Исту не всю правду рассказал. Правду, в которой мог признаться только себе. Я знал, что Грейс расстанется со мной, и у нее есть на то полное право. Право сбагрить меня до того, как ситуация станет в десять раз хуже. Во лжи любимому человеку нет никакого благородства, но я давно уже понял, что любовь вынуждает идти на безумные поступки. Истон снова замолчал, что порядком раздражало, а я перевел дыхание и уперся взглядом в скучный вид желтых домов в стиле ранчо, водонапорной башни и кактусов. Может, если бы не прошлое с Обри, я бы так не впадал в паранойю за любимых людей. Но Обри умерла, и моим основным приоритетом стала безопасность Грейс, даже если от моего поступка меня выворачивает наизнанку. Даже отъезд не изменит ситуацию. Как раз напротив – я оставлю Грейс без защиты в одном городе с этим уродом, Кейдом Эпплтоном. Я уже смирился с тем жутким фактом, что люблю ее. Люблю той самой любовью, от которой закатывал глаза, когда видел ее в кино и сериалах. Сила этой любви пугала меня до усрачки, потому что я даже не думал, что таковое возможно с человеком, который не связан со мной кровным родством. Я постоянно о ней думал. Хотел дотронуться. Гадал, о чем она думает, где находится, чем занимается. Эта не та любовь из сказок, потому как я знал, что смогу прожить без Грейс Шоу. Расставание меня не убьет. Во всяком случае, физически. Я просто снова стану тем жалким ослом, каким был до того, как влюбился в нее. Но и живым не буду. Не по правде. Я буду зря тратить кислород, естественные ресурсы, зря занимать место и не так уж тайно желать смерти. Когда я это понял, меня как холодным душем облили. С Грейс я не хотел умирать. Я хотел жить. Смеяться. Любить. Встречаться с ней и кусать ее за шею, слушать ее рассказы о спектаклях, фильмах девяностых, слушать, как она с пеной у рта защищает сумки на поясе. Я несколько месяцев уже наслаждался жизнью, даже кайфовал от нее, и сам этого не осознавал. Я больше не хотел умирать. Где-то по пути мысль о том, чтобы набрать скорость и скинуться с байка, перестала меня прельщать. Я больше не представлял, как было бы хорошо спрыгнуть с утеса. Я перестал выходить на ринг, желая, чтобы придурок напротив нанес удар, от которого бы у меня остановилось сердце. И причиной тому стала Грейс «Техас» Шоу. – Все равно не понимаю, почему ты просто не сказал ему, что бой не состоится, – сердито засопел Ист. – Чем Эпплтон мог принудить тебя к бою? – Да легко. Своими пакостями. Договорившись с Техас, я пошел к Максу и сказал ему, что сливаюсь. Макс ответил, что попробует утрясти дело, и с того момента Эпплтон всеми своими действиями начал добиваться, чтобы бой все-таки состоялся. Он угрожал, потом меня подстерегли в фургоне и сбили на перекрестке, пока я ехал домой. У Кейда везде глаза. Он хочет видеть меня на ринге – и не целым куском. – Вот черт. – Истон почесал щетину. – Ага. – Ну, даже если ты не будешь с Грейс – что, кстати, я считаю разумным решением, учитывая, что она ни за что не примет твою жалкую задницу обратно после того публичного унижения, что ты ей устроил, – я все же думаю, тебе стоит объясниться. Своего ты добился. Все на планете Земля знают, что вы не встречаетесь. Теперь пора попросить прощения. – И я попрошу, – со всей ответственностью заявил я. – После того, как все завершится, я буду стоять на коленях и целовать ей ноги. Но сейчас не могу с ней общаться. Я целую неделю даже не заезжал к ней. Не нужно раскачивать лодку. Увертки сейчас только докажут, что она говорила правду. Что мы пара. – Вы не пара. Исту вовсе не обязательно об этом напоминать. За него это сделала дыра у меня в сердце. Неделя перед пятницей стала худшей в моей жизни. Хотя нет, это была вторая худшая неделя по счету. Первой стала та неделя, когда я потерял Обри. Я без тени сомнений знал, что больше никогда не увижу свою сестренку живой. Отныне она дразнила меня только во сне. Но Грейс… она была повсюду. В кампусе. В столовой. Во временном актовом зале. Она ходила мимо меня всегда в сопровождении Карли и новой неожиданной союзницы Тесс. Это обнадеживало и задевало. Мы оба вели себя так, словно другого не существует. Я не мог тупо показать, что сохну по ней, даже если меня это убивало. И на работе увидеться с ней не мог, потому что меня уволили после сцены в столовой. Еще часа не прошло, как я расстался с Техас на глазах у всех, а миссис Контрерас уже прислала мне сообщение, в котором сообщала, что я уволен. На следующий день она оставила в почтовом ящике чек и официальное уведомление. И даже не пожелала удачи в хреновом будущем. Просто освободила меня от обязанностей и забыла о моем существовании. Чтобы показать себя еще более убогим человеком, я стал часто разъезжать по кварталу Техас. Каждое утро и каждый вечер, пропуская тренировку в зале. Я не мог думать ни о чем, кроме Грейс. Даже забыл отправить родителям их еженедельное пособие. Пару раз во время своего преследования я замечал Грейс.