— Я умоляю вас, — у меня голос осип, — всего три дня. Два… один день! В ответ издевательское молчание! — Хорошо, — я едва сдерживалась, — ваши условия? На сей раз ко мне соизволили обернуться. Насмешливо окинув взглядом, супруг поинтересовался: — Нежная моя, назови хоть что-то, что я не смог бы получить от тебя при первом и малейшем на то моем желании? Ничего! Кесарь держал меня за горло и был прекрасно осведомлен об этом. Но в тот миг, когда я со всей обреченностью осознала, что уже ничего не могу изменить, супруг вновь подал знак рукой, и секретарь, повинуясь его жесту, торопливо поднялся по ступеням. — Измените срок, — лениво произнес император, — через трое суток айсир Грахсовен и айсира Астаримана должны будут засвидетельствовать свое обязательство. Три дня им на… раздумье. Да! О Великий Белый Дух, спа… — Не стоит благодарностей, — оборвал меня кесарь, — у тебя всего трое суток, нежная моя. — Благодарю, — я произнесла это с искренней благодарностью. «У шенге», — одними губами прошептала встревоженному Динару. Остальная часть церемонии прошла как в тумане. Были зачитаны указы, причем многие я одобрила, но некоторые резонно посчитала излишне жестокими. Ничего, разберусь. С нетерпением дождалась возвращения во дворец. Мы покинули народ, также используя портал, и вышли в покоях кесаря. — Прошу прощения, дела, — извинилась я перед супругом и, подхватив юбку, практически побежала к двери. — Нежная моя, — как-то недобро это прозвучало. С другой стороны, кесарь и добро — вещи несовместимые. Остановилась, развернулась и, наплевав на гордость, взмолилась: — Прошу, не сейчас. Умоляю… могу даже встать на колени, если вы меня за руку подержите и клятвенно гарантируете, что потом поможете встать. Так можно мне… идти? Меня отпустили величественным полукивком. Едва оказавшись за дверью, я опрометью бросилась в собственные покои, на ходу вызвав служанок. Сняв роскошные балахоны, поторопилась облачиться в простое черное платье. Обедала стоя, в процессе раздавая приказы Свейтису и Райхо. И главный вопрос — казна. Просто сомневаюсь, что от нее хоть что-то осталось после возведения… гоблинской новой площади! — Свейтис, казна на вас, проинспектировать сегодня же. — Я уже озаботился данным вопросом. Судя по отчетам господина Дхара, была задействована лишь часть средств, выделенная вами на благоустройство Праера, и то исключительно на выплаты компенсаций торговцам, лишившимся торговых площадей. Перестав жевать, удивленно взглянула на него. Задумалась, приказала: — Проинспектируй лично! — Да, пресветлая императрица, — ответствовал Свейтис. Кажется, у меня начал дергаться глаз. — Что было с Илери и кто еще казнен? — спросила, допивая сок. — Назовите имена. Свейтис как-то невразумительно ответил, Райхо и вовсе отвернулся. — Райхо, список имен предоставить к закату! — поставив стакан на стол, я попыталась снять надетые супругом браслеты. Они не снимались. — Дохлый гоблин! — после своего временного заключения в спальне кесаря я стала поразительно много сквернословить. Собственная раздражительность меня пугала. — Все, я к папе, — подхватив шаль, поспешила к дверям. — Вернусь на закате. По коридорам и лестнице я бежала, обгоняя слуг и придворных. Причем последние, о ужас, падали на колени при виде меня. То ли в новых указах я что-то пропустила, то ли казнь Илери была очередным показательным выступлением нашего бессмертного… чтоб его! Выбежав во внутренний дворик, торопливо начала формировать кристалл. С первого раза не получилось. Ну так я настойчивая! При двенадцатой попытке я в очередной раз выругалась, в ярости топнула ногой, потом еще и даже попрыгала от бешенства, искренне поражаясь собственному поведению. Несчастные охранники в ужасе взирали на свежепровозглашенную пресветлую императрицу. Пресветлую… с черными волосами, в черном платье и даже с черной шалью. Шаль я тоже в ярости попинала! — Нежная моя… Вот только супруга мне сейчас недоставало! Но пинаться и беситься перестала мгновенно… ибо чревато. — Разъяренная моя, — руки кесаря обняли, но я все равно оборачиваться не собиралась. — Ты меня удивляешь, — прошептал император. А после взял мои ладони, свел их вместе и, щекоча дыханием шею, произнес: — Расслабься. Формируй кристалл… осторожно и бережно. Сосредоточься. Раздражение и злость куда-то улетучились. Выдохнув, я приступила к формированию кристалла… Руки кесаря все еще накрывали мои ладони, но он отпустил, едва камень сверкнул, материализовавшись, как ему и полагалось. Осторожно раздвигаю пространство, ощущая присутствие супруга за спиной… — На закате. Это был приказ о времени возвращения, после которого наш бессмертный меня покинул. Подхватив истоптанную шаль, осознала, что ее уже не надену, и, бросив обратно, решительно шагнула в портал. * * * В охт лесного клана после полудня было время, когда воины отдыхали, орчанки занимались делами либо тоже отдыхали с воинами, зато орчата веселились вовсю. Они-то первые меня и увидели. — Утыррка! — Утыррка приходить! — Веселый орк живой! — Утыррка, Утыррка, Утыррка! Последний вопль издал Pax, младший из сыновей Рхарге. Он и бросился ко мне, повалил наземь и вдруг заскулил, обнимая своими лапками и прижимаясь крепче. С трудом удерживая малыша, я села и тоже обняла его крепко-крепко. — Утыррка, Pax думать, приходить смерть… Утыррка больше не дышать, умирать. И Джашг растерянный, как спасать, не ведать. — Утыррка живой, — растроганно заверила я. И тут набежали остальные орчата, и на некоторое время я забыла обо всем на свете. Вскоре уже знала все про то, как меня умирающую принес Ледяной свет. — Голый весь, — поделилась информацией Ругри, маленькая орчанка. — Лысый везде. Противный, как лягушка. Я хохотала до упаду! Бедный кесарь, знал бы он, какую оценку его внешности дали орчата. А потом Вейг и Шронг, которые среди орчат были заводилами, поведали, что там, в лесу, где мертвый круг, они поставили ловушку на земляных гоблинов, и я обязательно должна на нее посмотреть. Времени, конечно, не было совершенно, но… но я уже бежала за орчатами, радостно предвкушая хоть какое-то развлечение за все эти наполненные тревогами дни. И вот мы мчимся по лесу, я придерживаю юбку, орчата продолжают делиться новостями, и вдруг… — Стоять! — приказала я, останавливаясь. Приказ был излишен, у мелких и слух и зрение значительно лучше моего. Да и в таких ситуациях они знали, что делать. — Назад, — приказал мгновенно ставший серьезным Вейг. Он и еще семеро орчат постарше выступили вперед, остальные беспрекословно отступили и меня за собой потянули. Но я не собиралась оставлять малышей на растерзание монстру. — Утыррка уходить! — Вейг в этот момент так напоминал серьезного Рхарге. — Утыррка старший, — напомнила я и начала плести защиту. Выплела. Какое-то мгновение на полянке было тихо, а после орчата повалились от безмолвного хохота, показывая пальцами на то, что не должны были видеть, по идее. А видели. Причем все. — Утыррка брать длинный палка, воспитывать орчат! — сурово сказала я.