Смеюсь и смеюсь. Я откидываю волосы с лица и отказываюсь прятаться. Достаточно. Я хочу показать ей себя. Всю себя. Ночь — это начало… Я провожу пальцами по тонкой серебряной полоске на большом пальце. Слишком широкое для других пальцев, потому что оно не принадлежит мне. Провожу языком по зубам, как будто могу почувствовать выгравированные на хрупкой части украшения символы. Оно моё. Это кольцо намного прекраснее, чем моё бумажное кольцо. Оно отлично сидит на моей руке. У меня есть почти всё… Я надеваю кольцо на большой палец, где, я знаю, оно и должно быть. Кольцо Рози. Моё кольцо. Как оно оказалось здесь, застряв в щели в окне? Я поворачиваюсь к стеклу и прижимаю ладони к гладкой поверхности. — Я здесь, — шепчу я в никуда. Потому что никто меня не слышит. ГЛАВА 6 Прошлое Пять месяцев назад Дома было тихо. Солнце зашло несколько часов назад, и я должна была спать, но сон ускользал от меня. В тишине был слышен только звук моего дыхания. Неровный. Болезненный. Вдох и выдох. Иногда отправляясь спать, я надеялась, что завтрашний день окажется не таким уж плохим. Мечтала, что, возможно, проснусь утром, и окажусь другой двадцатилетней девушкой с проблемами присущими любой двадцатилетней девушке. Может быть, я стану «воевать» со своими волосами и хихикать по телефону с друзьями о мальчике, который мне нравится. В животе зарождался странный трепет, который я воспринимала как признак возможности. Мне нравились такие ночи. Ночи, когда я могла мечтать и быть кем-то ещё. Вернувшись домой из колледжа, я обрадовалась, когда поняла, что мать уехала на машине. Три дня в неделю она работала в детском саду. Мама работала там ещё, когда я была маленькой девочкой. Ребенком, я всегда расстраивалась, так как была еще слишком маленькой и очень скучала по маме, хотя у меня и не было причин скучать по ней. Довольно быстро я осознала, что мне стоит быть благодарной за те часы, когда ее нет рядом. Мама любила свою работу по причинам, которые ранили маленькую девочку, которой я всегда была и буду. Домой она возвращалась поздно и рассказывала мне о Челси с её прекрасными рыжими волосами и очаровательной улыбкой. Милые дети. Идеальные дети. Она любила их всех и каждого в отдельности. Мама изо всех сил старалась, чтобы я поняла это. Но в течение тех нескольких часов, перед тем, как она приходила домой, я могла бродить по дому и шуметь сколько влезет. Я включала телевизор и смотрела «Центральную Больницу» на полной громкости просто потому, что некому было отругать меня. Ела картофельные чипсы со вкусом барбекю и пила молоко из коробки. Простые вещи, которые ничего не значат для большинства людей. Но для меня это были блаженные моменты, которые я очень ценила. Я улыбалась всё время, пока бродила по дому. — Убери волосы с лица, Нора! Я подпрыгнула и уронила сумку на пол. Моя мать стояла в гостиной и поправляла книги на полке. — Мама. Не знала, что ты дома. Твоей машины нет на улице, — ответила я, убирая волосы за уши. Мне хотелось свернуться в клубок и исчезнуть. — Рози позаимствовала машину. Её «Вольво» на диагностике. — Коротко. Резко. Она говорила без любви. Без удовольствия. — Сегодня четверг. Ты должна переодеться. Я положила твою одежду на кровать. — Она никогда не смотрела на меня. Её спина — вот всё, что мне показывали. Сегодня четверг. Я вздрогнула. — Но Рози забрала машину, — отметила я. И тут же пожалела, что сказала это. Знала же, что лучше не спрашивать. Мне вообще лучше помалкивать, иначе мама может заострить свое внимание на том, на чем мне бы не очень хотелось. Когда я разговаривала, я вечно злила ее и провоцировала на критику. Мне нужно было стать незаметной. Невидимой. — Она подвезёт нас до церкви. Рози хотела прийти на этой неделе. Разве это не здорово? Она такая набожная молодая женщина. Прекрасна как изнутри, так и снаружи. Нам повезло, что эта девушка есть в нашей жизни. Повезло. Сильно-сильно повезло. Я поднялась по ступеням и остановилась. Мать посмотрела на меня со странным выражением в глазах. Это не был обычный гнев. Она выглядела задумчивой. Печальной. — Нас должно было быть больше. Этот дом должен был быть полон голосов и смеха. Это то, чего мы всегда хотели. Я задержала дыхание. Это было почти, как если бы она забыла о моём присутствии. Взгляд матери стал далёким и потерянным. Что-то в её выражении лица почти заставило меня пожалеть ее. Она выглядела… печальной. На мгновенье во мне вспыхнуло желание подойти к ней. Пальцы у меня дрожали, так хотелось коснуться мамы. Мне хотелось обнять её, и чтобы она обняла меня в ответ. Я представила, что буду чувствовать, когда она обнимет меня впервые за все это время. А потом её взгляд прояснился и лицо застыло. Губы скривились в усмешке, когда она отвернулась от меня. — Но ты постаралась, чтобы этого не случилось, не так ли, Нора? Ты разрушила всё это. Я понятия не имела, что она имела в виду, но спросить не решилась. Хотя хотела. Потому что знала, что бы не значили её слова, именно в них скрывались причины ее ненависти. Хотя я была в ужасе от того, что могу узнать правду. И была напугана её честностью. Тем не менее, я испытывала иррациональное чувство вины, что эта жалкая жизнь, которую мы обе вели, полностью моя вина. Я уставилась на сцепленные перед собой руки, ненавидя мелкую дрожь, которую, никогда не умела контролировать. — Пойду, переоденусь, — сказала я тихо. И отступила. Подальше от её ненавистных слов и ещё более ненавистного взгляда. Я побежала вверх по ступеням и закрылась в своей комнате. Сегодня четверг. Я ненавидела четверг. Я выглянула из окна своей спальни на толстые ветви вяза прямо за стеклом и мне стало жаль, что я всегда так послушна. Что я не импульсивна. Если бы я была импульсивной, я бы подняла оконную раму и вылезла бы на подоконник. Я бы дотянулась ногой до ближайшей ветки и перенесла вес своего тела на толстый ствол. Потом я бы спустилась вниз на землю. И когда моя нога коснулась бы травы, я бы побежала. Я бы убежала далеко и никогда бы не оглядывалась назад. Но я не была бунтаркой. Или импульсивной. Я была Норой Гилберт. Уродливой покорной Норой Гилберт. И прямо сейчас мне нужно переодеться в одежду, выбранную для меня матерью. Несколькими минутами позже я встретилась с ней в прихожей, одетая в длинную синюю юбку и белую блузку. Я хотела сказать, что с тех пор, как мне исполнилось пять, я сама в состоянии подобрать себе наряд, но не решилась. Знала, что лучше не спорить. Нет смысла подбирать ненужные аргументы. Мои чувства относительно чего-либо несущественны. Я остановилась, пытаясь услышать то, что было много лет назад.