Стоит ли говорить, что в доме всегда ароматно пахнет. Иногда — потому что она готовит кексы и блины, а порой из-за ароматических свечей, против которых я уже не возражаю. А еще Джордан готовит кофе во френч-прессе, так что я уже позабыл, когда использовал кофемашину. Все, что Коул оставляет в гостиной: например, обувь или банки из-под содовой, — тоже исчезает, и мне уже не вспомнить, когда в последний раз я разгружал посудомоечную машину. Но я ни на секунду не поверю, что это делает сын. Кажется, он ужасный лентяй, и я не понимаю, когда он так изменился. Чем старше он становился, тем меньше хотел проводить со мной время. И в том, как Коул относится к Джордан сейчас, я вижу замашки его матери. Он так невнимателен, что порой я прикусываю язык, сдерживаясь, чтобы не отчитать его. Я люблю сына, но считаю, что он не заслуживает Джордан. Он очень редко бывает дома, появляясь лишь, чтобы поспать, а в это время Джордан обычно на работе до двух ночи. Я боялся, что могу наткнуться на них, когда они будут заниматься сексом на диване или чем-нибудь подобным, но, слава богу, у них настолько разные графики, что они почти не бывают дома одновременно. А если это и случается, то я в это время на работе и не могу что-то услышать или увидеть. Но большую часть времени Джордан проводит одна. Он даже не остается дома в ее выходные, поэтому меня удивляет, как она это терпит. Она же такая способная, волевая и наверняка может постоять за себя. Что их свело? Почему у нее, судя по всему, нет никого, кроме Коула и сестры? Ведь ни ее друзья, ни другие члены семьи сюда не заглядывали. В любом случае мне нравится, что она живет в моем доме, хоть мне и хотелось бы, чтобы и Коул чаще проводил тут время. Я расплываюсь в улыбке каждый раз, когда переступаю порог и слышу музыку восьмидесятых, от которой день почему-то кажется еще более летним. Приятно для разнообразия возвращаться не в пустой дом. Я даже заметил, что теперь не задерживаюсь на работе, потому что мне действительно хочется поскорее оказаться здесь. За последние несколько дней мы стали общаться чаще, расспрашивая друг друга о работе или обсуждая ее учебу. У этой девчонки есть удивительная способность разговорить меня. Джордан любит командовать, и у нее прекрасно получается подшучивать и поддразнивать меня. Конечно, мне не очень нравится ее лазанья с баклажанами, но не будь ее здесь, Коул избегал бы меня еще старательнее, и мне бы не удавалось сдерживаться с ним так, как это происходит при ней. Поэтому я рад, что она здесь. Перекинув через плечо мешок с грязным бельем, спускаюсь по лестнице, огибаю перила и вхожу в прачечную. Затем достаю одежду из сушилки, заполняю ее мокрым бельем из стиральной машины, загружаю новую порцию стирки. Заметив грязь на футболке от утренних ковыряний в гараже, стягиваю ее и закидываю в барабан, перед тем как закрыть крышку. Положив мешок поверх сухой одежды, поднимаю корзину и возвращаюсь наверх. Оказавшись в своей комнате, сваливаю все на кровать и принимаюсь рыться в куче белья в поисках чистой футболки. Но тут же замираю, когда натыкаюсь на крошечный кусочек незнакомой ткани. Он запутался в джинсах, и мне не требуется много времени, чтобы понять, что это. Я выпрямляюсь, чувствуя, как напрягается спина. Дерьмо. Поддев тоненькую резинку пальцем, я смотрю на прозрачные красные стринги, свисающие с руки. — Какого черта? — шепчу я себе под нос, а затем кошусь на кучу одежды, чтобы убедиться, что она моя. — Как это попало в мои вещи? — Джор!.. — выкрикиваю я, но обрываю себя, понимая, насколько неловким покажется со стороны, что у меня в руках ее нижнее белье. Уверен, я буду выглядеть как придурок. Боже. Я отбрасываю ее стринги, словно они превратились в угли. Они приземляются на кровать, и я потираю затылок, чувствуя, как на коже проступает испарина. Мысли тут же принимают другой оборот. Прошло уже столько времени с тех пор, как на моей кровати лежало женское белье. И это, конечно, были не стринги. Образ невинной маленькой девушки моего сына в них тут же вспыхивает в голове, и я в недоумении отхожу от кровати. — Черт побери. Да пошло оно все. Я вновь собираю одежду и прячу стринги поглубже, чтобы отнести корзину вниз. Оставлю трусики на сушилке или еще где-нибудь, чтобы Джордан могла их найти. Взяв корзину, слышу тихий рокот газонокосилки на заднем дворе, поэтому опускаю одежду на кровать и подхожу к окну. Джордан вышагивает по траве туда-сюда, толкая перед собой зеленую газонокосилку. Что она… Я сжимаю челюсти из-за вспыхнувшего раздражения. Косить траву должен Коул. Это его обязанность. Джордан качает головой в такт пронзительному звону гитар и барабанному ритму. Видимо, она слушает музыку. Я усмехаюсь. Интересно, какую ужасную группу восьмидесятых она отрыла сегодня? Серая футболка потемнела на спине от пота, и даже отсюда мне видно, что выбившиеся из конского хвоста прядки прилипли к шее. Короткие белые шорты демонстрируют мышцы на ее икрах и бедрах. От проступившего пота кожа девушки блестит на солнце. Возбуждение тут же рождается в животе, а улыбка исчезает, пока я разглядываю ее. Я очарован. И мне совершенно не хочется отводить взгляд. Но мне все же удается сделать это. Разве Джордан не должна делать ландшафтную модель или что-то подобное с летних факультативов? Она упоминала об этом несколько дней назад. Коул и сам справится с этим гребаным газоном. Наклонившись, я поднимаю окно, высовываю на улицу голову и уже собираюсь позвать ее, но Джордан неожиданно отпускает ручки и принимается мотать головой вперед-назад, играя на воображаемой гитаре. Замерев, я смотрю на нее, нахмурив брови, но, черт побери, что скрывать, еле сдерживая улыбку. — Посыпь меня сахаром! — доносится из Bluetooth-динамиков. — О-о-о, во имя любви![8] Она беззвучно подпевает и выгибается назад, а затем, увлекшись, начинает пританцовывать. Вновь взявшись за ручки, девушка покачивает головой и крутит бедрами. Резинка слетает с ее хвоста, и локоны рассыпаются по спине, а несколько прядей падает на лицо, подчеркивая ее невероятную красоту. Легкие горят от нехватки кислорода, а желание разрывает меня на части, пока я наблюдаю за ней. Боже, и как можно не хотеть ее двадцать четыре часа в сутки? Я обрываю себя и уже собираюсь спрятаться в своей комнате, но тут замечаю Кайла Крамера, который стоит на балконе своей спальни и тоже наблюдает за танцем Джордан. Пальцы тут же стискивают оконную раму. Мудак. Его дети, скорее всего, где-то в доме, а он подглядывает за соседкой как хренов извращенец. Я не задумываюсь, что делаю практически то же самое, потому что меня охватывает нестерпимое желание взяться за дробовик или что-то подобное. Эта крошка не для тебя, козел. Внезапно газонокосилка смолкает, поэтому я тут же поворачиваюсь к Джордан и вижу, как девушка подходит к краю бассейна. Она тяжело дышит, а ее кожа мокрая от пота. Откинув волосы с лица, Джордан делает глубокий вдох, а затем шагает вперед и прямо в одежде погружается под воду. Теперь я и вовсе перестаю дышать. Сегодня жарко. На улице градусов тридцать, поэтому неудивительно, что она захотела остудиться. Я перевожу взгляд на Кайла и вижу, что он даже перегнулся через перила, пытаясь получше рассмотреть Джордан. А та медленно всплывает, переворачивается на спину и дрейфует на поверхности, даже не замечая, что футболка облепила ее словно вторая кожа. Из-под ткани виднеются твердые маленькие горошинки, а на ее охренительных губах расплывается улыбка. — Твою мать, — шиплю я себе под нос. А затем засовываю голову обратно в спальню и захлопываю окно. Выйдя в коридор, бегу к лестнице и быстро спускаюсь на первый этаж. Прошагав через кухню и прачечную, выхожу через заднюю дверь. За это время Джордан успела подплыть к бортику и уже выбирается наружу. Я поднимаю голову и вижу, что Кайл продолжает пожирать глазами ее прилипшую к телу одежду и кожу, по которой стекают ручейки воды. Заметив, как вспыхнули его глаза, я показываю ему средний палец. Но он лишь смеется в ответ и, покачав головой, возвращается в дом. Джордан выжимает волосы, перекидывает их через плечо, и они рассыпаются мокрыми прядями. Мой взгляд скользит по ее ногам, вслед за струйками воды, которые стекают по ее загоревшим бедрам с облепивших задницу шорт. Одернув себя, я хмурю брови. — Джордан. Услышав, она оборачивается и, пораздумав мгновение, направляется ко мне. Видимо, она понимает, как сейчас выглядит, потому что на полпути скрещивает руки на груди. — Кажется, я просил Коула стричь газон, — пытаясь подавить раздражение, рвущееся из груди, говорю я. Она кивает и берет со стола стакан воды со льдом. — Главное, что он подстрижен, верно? — но тут она поворачивается ко мне и спрашивает: — У меня плохо получается? — Конечно, н-нет, — быстро отвечаю я, презирая себя за то, как легко с ее подачи почувствовал себя неблагодарной задницей. — Все отлично, но ты и так делаешь немало. Так что оставь двор Коулу. Уверен, он найдет на него время. — Мне несложно, — отмахивается она, а затем ставит стакан на стол и возвращается к газонокосилке. — К тому же мне полезно бывать на солнце и нужны физические упражнения. — Давай сам закончу, — я пытаюсь остановить ее, но она выставляет вперед руку. — Не надо, — настаивает она, и я вижу, как гнев заполняет ее глаза. — Без шуток. Мы здесь живем не за «спасибо». И мне несложно справляться с несколькими делами. — Но не в этой одежде. Она хмурит брови. — Что? Я подаюсь вперед и понижаю голос: — Мой сосед приклеился к балкону, наблюдая за каждым твоим шагом, — огрызаюсь я. — И бог знает, о чем он там фантазирует. — Это не мои проблемы, — возражает она. — Мне стало жарко, поэтому я прыгнула в бассейн. И вся одежда на мне. — Да, и при этом облепила тебя как вторая кожа, — оскалив зубы, возражаю я. — Ты не можешь вытворять подобное дерьмо здесь. Это тихий район, где живут семьи, а не стриптиз-клуб твоей сестры.