— Попалась, — улыбаясь от уха до уха, дразнит она и снова тычет меня в ребра. Я выключаю музыку на телефоне. — Как ты сюда попала? Не слышала, чтобы в дверь кто-то звонил. Она обходит кухонный островок и, усевшись на табурет, ставит локти на столешницу, а затем поднимает луковое колечко. — Встретила Коула у крыльца, — объясняет она. — И он сказал, что я могу просто зайти. Я вытягиваю шею, выглядываю в окно и вижу, как он с парой своих друзей кружит вокруг древнего неработающего «фольксвагена» моей бабушки. Я не хотела оставлять его у старой квартиры, поэтому отец Коула вызвал эвакуатор. И сейчас мой парень выглядит так, словно наконец решил выполнить свое обещание и починить мне машину. Шипение жарящегося на сковороде мяса привлекает мое внимание, поэтому я подхожу к плите и переворачиваю котлеты. Капля масла попадает мне на предплечье, заставляя невольно вздрогнуть от боли. Уверена, Кэм приехала сюда, чтобы проверить, как я устроилась. Старые привычки неискоренимы. Сестра всего на четыре года старше меня, но давно стала мне мамой, заменив нашу настоящую родительницу. Я жила в трейлерном парке, пока не окончила школу, но Кэм уехала оттуда в шестнадцать и с тех пор живет одна. Вернее, со своим сыном. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что уже начало шестого. Мой племянник, скорее всего, сейчас с няней, а сестра должна быть на работе. — И где же отец Коула? — интересуется она. — Наверное, все еще на работе. Но скоро вернется домой. Я перекладываю котлеты со сковороды на тарелку, затем достаю булочки и вскрываю упаковку. — Он милый? — через мгновение неуверенно спрашивает она. Я стою к ней спиной, поэтому сестра не замечает моего раздражения. Она из тех женщин, что никогда не стесняются в выражениях. Но раз Кэм старательно следит за своим голосом, значит, у нее на уме то, что мне совершенно не захочется слушать. Например, почему я не согласилась на более высокооплачиваемую работу, которую мне предлагал прошлой осенью ее босс, ведь тогда мне ничто не помешало бы остаться в старой квартире. — Он показался мне таким. — Я киваю и бросаю взгляд на сестру. — И довольно спокойным. — Ты и сама спокойная. — Я серьезная, — ухмыльнувшись, поправляю я сестру. — Это большая разница. Она хихикает, выпрямляется и одергивает свою белую майку, из-под которой прекрасно виден красный кружевной лифчик. — Ну должен же хоть кто-то в нашем доме быть серьезным. — В нашем доме, — выделяет Кэм. А затем откидывает каштановые волосы за плечо, открывая длинные серебряные серьги, которые отлично подходят к ее сияющему макияжу, дымчатым глазам и блестящим губам. — Как Киллиан? — вспомнив про племянника, спрашиваю я. — Проказничает, как всегда, — говорит Кэм, а потом замирает, будто что-то вспоминает: — Ой, подожди. Сегодня он заявил мне, что когда за ним вечером прихожу я, то он говорит друзьям в садике, что я — его старшая сестра. — Она усмехается. — Этот маленький засранец стыдится меня. Но потом я подумала: неужели люди верят в это? — Кэм снова демонстративно встряхивает волосами. — А раз так, значит, я еще очень хорошо выгляжу, верно? — Тебе всего двадцать три. — Я посыпаю котлету тертой моцареллой, затем кладу сверху еще одну котлету и вновь присыпаю сыром. — Ты и сама знаешь, что прекрасно выглядишь. — Ага-ага. — Она щелкает пальцами. — Значит, я должна зарабатывать этим деньги, пока могу. Я на мгновение встречаюсь с ней взглядом, услышав нотки сомнения в веселом голосе сестры. На ее лице появляется нерешительная улыбка, которая больше похожа на извиняющуюся, пока неловкая шутка повисает в воздухе. А затем Кэм оттягивает топ пониже, пытаясь прикрыть живот от глаз младшей сестры. Она ненавидит свою работу, но деньги ей нравятся больше. — Кстати, а что ты делаешь? — через мгновение спрашивает она, вновь посмотрев на меня. И сейчас в ее голосе слышится осуждение. — Готовлю ужин. Закатив глаза, Кэм качает головой. — Значит, ты не только не послала подальше парня, с которым жила, но теперь прислуживаешь еще одному? Я кладу пару луковых колец на первый двойной чизбургер и прикрываю его булочкой. — Вовсе нет. — Ну-ну. Я смотрю на сестру. — Мы поселились здесь — стоило бы добавить: в этом сказочном районе — совершенно бесплатно. Так что мне нетрудно выполнять свою часть сделки. С нас всего-то требуется поддерживать чистоту и готовить время от времени. Вот и все. Кэм с самым суровым видом выгибает правую бровь и скрещивает руки на груди, всем видом показывая, что не купилась на мои слова. Ой, да ради бога. К тому же в сделке с Пайком Лоусоном мы в выигрыше. Дом с кондиционером, кабельным телевидением, Wi-Fi, гардеробной… Я тянусь через столешницу и поднимаю жалюзи. — У него даже есть бассейн! — выпаливаю я, чтобы она поскорее от меня отвязалась. — Так что не надо меня жалеть. — Серьезно? — Ее глаза расширяются. Сестра вскакивает со стула и подбегает ко мне, чтобы выглянуть в окно. За ним — превосходный бассейн в форме песочных часов, выложенный разноцветной плиткой в средиземноморском стиле, а лестница украшена мозаикой. Видимо, отец Коула еще не закончил оформление заднего двора, потому что в дальнем углу виднеются пустая клумба для цветов и отверстия для мини-водопадов, которые пока не работают. У бассейна стоят стол и стулья, а на траве хаотично расставлена различная садовая мебель. Справа, рядом со шлангом, лежит большой зонт от солнца, а слева установлен гриль, прикрытый брезентом. Сестра одобрительно кивает. — Здесь миленько. Ты всегда должна была жить в таком доме, как этот. — А кто не должен? — интересуюсь я в ответ. Хотя я все еще не могу отделаться от мысли, что мне здесь не место. Но Коул мне небезразличен, к тому же уж лучше я поживу здесь, чем с папой. Я доделываю чизбургеры, когда Кэм оборачивается, прислоняется к стойке и смотрит на меня. — Ты уверена, что он хочет, чтобы ты лишь следила за порядком и иногда готовила? — допытывается она. — Мужчины одинаковы независимо от возраста. Уж я-то знаю. Ой, да отстань ты уже. Я могу за себя постоять. Парни из старшей школы и работа в баре научили меня этому… Но сестра еще не все сказала, поэтому подходит ближе и останавливает меня. — Послушай меня, — ее голос становится серьезным. — Да, это хороший дом, спокойный район, и, живя тут, ты сэкономишь немного денег. Но тебе необязательно оставаться здесь. — Я не хочу переезжать к папе и Коринн, — возражаю я. — И не могу жить с тобой. Я ценю твое предложение, но не хочу спать на кушетке и делать домашнюю работу в комнате, где носится четырехлетний ребенок. Я хожу на летние курсы по четвергам, так что мне требуется немного места на учебу. — Я не об этом, — тут же отвечает она. — Ты могла бы остаться в своей старой квартире и оплачивать ее сама. Я открываю рот, но тут же закрываю его. А затем отворачиваюсь, чтобы засунуть чизбургеры в духовку на несколько минут. Опять двадцать пять. Ну когда она уже отвяжется с этой темой? — Я не могу, понятно? — говорю я. — И не хочу. Мне нравится моя работа. К тому же не очень хочется работать вместе с тобой. — Конечно, тебе не хочется. — Она бросает на меня скучающий взгляд. — Это же ниже твоего достоинства. — Я такого не говорила. Я ни разу не подумала о сестре плохо из-за ее работы. Ведь благодаря ей Кэм кормит и одевает своего ребенка. И я лишь сильнее люблю ее за то, что она проглотила свою гордость и решилась на подобное. Но — и у меня никогда не хватит наглости сказать ей это в лицо — это не та карьера, которую она себе выбрала бы, будь у нее иная возможность. А у меня она есть. Кэм танцует в клубе «Крюк» с восемнадцати лет. Поначалу это была временная подработка, помогавшая пережить расставание с парнем и заработать денег на воспитание сына. Но затем ей пришлось разрываться между колледжем и ребенком, поэтому она решила бросить учебу. Конечно, сестра собиралась вернуться на правильный путь, как только Киллиан отправится в детский сад, но не думаю, что она планирует уволиться в ближайшее время. Кэм привыкла хорошо зарабатывать. А примерно год назад ее босс предложил мне работу бармена, и теперь Кэм наседает на меня, чтобы я согласилась. Ведь я могла бы зарабатывать столько, что хватило бы не только на жизнь, но и на учебу, а значит, не пришлось бы брать такие большие студенческие кредиты. «Поработаешь там несколько лет и уйдешь», — уговаривала она меня. Но я не соглашаюсь. Потому что знаю, что ее начальник всем поначалу предлагает поработать барменом, а потом уговаривает их выступать на сцене. Вот только я этого не хочу. И не собираюсь смотреть, как моя сестра делает это каждую ночь. Это тело только мое. Оно принадлежит мне, и лишь мне решать, кому его демонстрировать. Так что останусь в баре «Земляне». Спасибо. — Меня вполне устраивает моя работа, — говорю я. — На ней я и останусь.