Также он работал в качестве исследователя паранормальных явлений. Именно тогда ему стало очевидно, что большинство людей склонно видеть сверхъестественное даже в самых банальных вещах. Его рационализм часто приходился не по вкусу клиентам, так что с какого-то момента он начал подыгрывать им и изобретать более таинственные объяснения. В 1951 году Ла Вей лично встретился с самым известным оккультистом Алистером Кроули. Он тщательно изучил все его труды и познакомился с рядом его последователей. Учение Кроули не впечатлило Ла Вея — оно было куда больше посвящено духовному развитию и не так уж и сильно противоречило общественным нормам. Став местной знаменитостью благодаря своему изучению паранормальных явлений и живым выступлениям в качестве органиста, включая и игру на электрооргане в знаменитом ресторане «Lost Weekend», Ла Вей стал устраивать свои вечера. На них он притягивал много знаменитостей. По пятничным вечерам Ла Вей начал читать лекции по оккультизму для тех, кого он называл «Магическим кругом». Эти люди полностью разделяли его интересы. Ла Вей обладал основой для целой новой религии. В 1956 году он купил себе викторианский дом в Сан-Франциско и выкрасил его стены в черный цвет. Именно в этом доме впоследствии и была создана церковь Сатаны. В Вальпургиеву ночь, 30 апреля 1966 года, Антон Ла Вей ритуально обрил свою голову и провозгласил 1966 годом основания церкви Сатаны (Church of Satan) и первым годом Эпохи Сатаны. Церемония получилась яркой, красочной, мистической. Были задействованы дорогостоящие спецэффекты (обеспеченные знакомыми киношниками). В зале присутствовало достаточно много журналистов, которые наутро просто не могли удержаться, расписывая все происходящее в самых живописных подробностях. После этого Ла Вей стал знаменитостью, а о его религиозном учении заговорили как о привилегии богатых, избалованных, экзотичных и знаменитых. И действительно: колоритная притягательность сатанизма давала острые ощущения тем, кто давным-давно уже был пресыщен жизненными благами. Новое явление очень скоро стало весьма популярным в Голливуде. Были и проблемы. Сначала некоторые из соседей Ла Вея стали жаловаться на взрослого льва, которого он содержал в качестве «домашнего животного». Надо ли говорить, что животное мало разбирается в пределах территорий — чужой или своей. Не привязанный, без клетки, лев очень скоро перебрался из сада Ла Вея в сад соседнего дома. А затем принялся разгуливать по улице, наводя панику на обитателей всего квартала. Только своевременное вмешательство полиции и работников зоопарка предотвратило несчастные случаи, которые вполне могли быть. Сотрудники зоопарка усыпили льва и увезли его к себе. Ле Вей же отделался крупным штрафом, который, посмеиваясь, заплатил. Про особняк Ла Вея в Голливуде вообще ходили дурные слухи. Соседи предпочитали обходить его стороной. По словам очевидцев, они постоянно вызывали полицию, жалуясь на непристойное поведение гостей Ла Вея и шум. Как-то соседи вызвали полицию из-за дикой сексуальной оргии, проходящей прямо во дворе дома, где среди белого дня открыто совокуплялись несколько десятков людей в масках. И в этот раз Ла Вей отделался лишь штрафом. И таких случаев было множество. Затем его обвинили в самой загадочной и необъяснимой смерти Америки, когда погибла знаменитость, знавшая его лично. Этой странной смертью была гибель Мэрилин Монро в 1962 году. Как уже упоминалось, знаменитая актриса была любовницей Ла Вея в 1948 году, когда он только ушел из цирка и играл в ночных клубах Лос-Анжелеса. Но, по слухам, они продолжали поддерживать дружеские отношения и дальше. Их общение продолжалось даже после того, как Мэрилин Монро стала звездой. После этого стали распространяться критические газетные статьи, порочащие или высмеивающие новое учение. Впрочем, сам Ла Вей воспринимал их как своего рода рекламу. Ему постоянно приходилось организовывать развлечения и очищения для членов своей церкви. Он вступил в контакт с последними из оставшихся в живых последователями довоенных оккультных братств Европы и овладевал их философией и тайными ритуалами эры до Гитлера. Как только новое учение стало распространяться, Ла Вей получил еще одну профессию. Он стал производственным и техническим консультантом в Голливуде для режиссеров, сценаристов и продюсеров, снимающих сатанинские фильмы ужасов. Не было еще оккультиста, оказавшего большее прямое влияние на кинематографические представления о сатанизме. Наверное, трудно и странно представить, но сатанизм и черная магия всегда были модны и популярны в Голливуде. Возможно, там, где правят бал самые низменные человеческие страсти, где по пути на долгожданную вершину успеваешь разувериться абсолютно во всем, душа требует бога, который был бы подвержен всем тем низменным порокам, которые повстречались на дороге к вершине. Место такого бога всегда занимал сатана, отлично разбирающийся в алчности, зависти, корысти и похоти — в отличие от чистого и светлого христианского Бога. Голливуд всегда был местом разгула страстей. Местом, где избалованные всеми земными благами пресыщались настолько, что даже их душа требовала чего-то острого и экстраординарного. Религией таких страстей и острых ощущений был сатанизм. Поклонники оккультизма и черной магии в Голливуде существовали всегда, но только Антон Ла Вей сумел поставить сатанизм на деловые рельсы и сделать настоящей религией. У сатанизма было множество самых разнообразных поклонников, причем из числа верхушки Голливуда, людей, занимавших очень высокое социальное положение. Очень многие философы и теологи отдавали дань созданной Ла Веем теории в том, что он составил как бы некий весомый противовес официальной религии, высвечивая ее особенно негативные стороны. Очень многое количество людей разочаровывалось не только в позиции официальной христианской церкви, но и в коррупции, лживости церковников, сталкиваясь с явлениями, когда служители церкви проявляли не лучшие свои стороны — в виде алчности, стяжательства, похоти, лицемерия и прочих вещей, всегда вызывающих гнев. Ла Вей сумел очень выгодно, умело использовать эти стороны, как бы противопоставив свое учение вековым догмам, которые никогда раньше нельзя было оспаривать. В позиции Ла Вея было больше земного, современного, индивидуального, схожего с настоящей, реальной жизнью, что не могли не оценить люди, глубоко познавшие все темные стороны жизни до самого дна. Не случайно центром учения Ла Вея стала земля Голливуда, а среди его паствы было достаточно много киношников. Люди, живущие в лицемерии и привыкшие быть на виду, очень тонко реагировали на любую возможность публичного оправдания своих собственных грехов, особенно после того, как в учении Ла Вея появилось довольно логичное оправдание всех поступков, совершаемых человеком в земной жизни. Ритуальный эзотерический символизм — центральные элементы церкви Ла Вея, и фильмы, к созданию которых он приложил руку, содержат детальные изображения сатанинских обрядов. Также они наполнены традиционными оккультными символами. Основное внимание в ритуалах Церкви Сатаны было уделено «фокусировке эмоциональных сил каждого индивидуума». Не только кинопроизводство интересовалось Ла Веем. Его специфическое учение брали в работу многие спецслужбы. В частности, учение Ла Вея как метод разложения и деморализации изучалось Восточногерманским Министерством госбезопасности ГДР «Штази», под названием Zersetzung. В этой технологии внедрения пагубной пропагандистской идеологии рассматривались не только труды Ла Вея, но и разработки немецких диверсионных школ времен Второй Мировой войны. Постепенно, очень тайно, но достаточно уверенно учение Ла Вея пришло и в СССР, где существовал огромный пласт золотой молодежи, страдавшей преклонением перед всем западным. А теория, которая пришла из самой Америки, отличавшаяся самым коренным образом от всего известного и общепринятого, казалась чистым золотом. Дурную роль сыграли голливудские фильмы, продаваемые местными фарцовщиками. В них сатанинские ритуалы были окружены огромным количеством крови, а в некоторых даже приносились человеческие жертвы. Фантазию голливудских сценаристов восприняли за чистую монету. Наркотики плюс вседозволенность — недалеко и до убийств. Два человека, возглавлявшие секты, обустроившие алтарь в катакомбах, были в США. Они участвовали в черных мессах в доме Ла Вея в Сан-Франциско и получили от него личное посвящение. Он благословил их начать практику сатанизма в своей стране. Наивным, вырвавшимся в другой мир, жестокие, кровавые и часто нелепые ритуалы казались настоящим глотком свободы. Глава 27 Медленно, словно старик с больной спиной, двигался Емельянов вверх по лестнице. Непривычно для себя останавливался на каждой лестничной клетке. Не смотрел вниз. Снизу слышались голоса. Дом продолжать жить своей обычной, до боли знакомой жизнью. Для всех. Но только не для него. Емельянов знал, что эта жизнь больше никогда не будет для него прежней. И от бессилия, словно он был диким зверем, ему хотелось выть на луну. Но всякий путь, насколько бы ни был тяжел, рано или поздно подходит к концу. В конце лестницы Емельянова ждала знакомая дверь. Как всегда, она была приоткрыта. Очевидно, человек, к которому он шел, был в курсе, что он придет. Едва опер появился в длинном коридоре коммунальной квартиры, моментально услышал громкие голоса. Вернее, голос был один — раскатистый, вульгарный, пронзительный. И грубая площадная брань гремела на всю квартиру. Скандал был на кухне. Появившись в дверях, Емельянов сразу узнал знакомую спину. Стеклов стоял лицом к толстой, вульгарной бабище лет пятидесяти и молчал. Тетка изрыгала мат. Из густо накрашенного рта вылетали выражения, от которых покраснели бы грузчики с Привоза. Упершись кулаками в бока, она орала изо всех сил. По редким человеческим словам, пробивавшимся через поток этой грязи, Емельянов понял, что причиной скандала была собака инвалида. Тетка ни в коем случае не желала терпеть собаку в коммунальной квартире и теперь вываливала на Стеклова все черное дно своей отсутствующей, античеловечной души. Емельянов резко шагнул в кухню и громко произнес: — Милиция! Что здесь происходит? Тетка моментально заткнулась. Очевидно, она была наслышана о частом появлении милиции в их коммунальной квартире. И, как большинству обыкновенных людей, милиция внушала ей ужас. Фыркнув что-то неразборчивое, она ретировалась с поля боя со скоростью, явно необычной для ее солидной комплекции. Горько усмехаясь, Стеклов провел гостя в свою комнату. — Что она от вас хотела? Это всегда здесь так? — расстроился Емельянов. — Хотела, чтобы я избавился от собаки. Но я скорей избавлюсь от нее. Так я это ей и сказал, — Стеклов тяжело вздохнул. — Советская коммуна… Никто в мире не поймет специфики этого ужаса. А большинство населения живут в таком аду каждый день. Емельянов молчал. Ему повезло жить в отдельной квартире, но он прекрасно понимал чувства Стеклова. Представить себе день за днем жизнь на одной кухне с такой теткой — даже ад, по сравнению с этим, выглядел привлекательней. — Придется съезжать, — вздохнул Стеклов, — завтра обращусь к маклеру, и снова придется начинать процедуру обмена. Как же я устал… — Кем она работает, эта тварь? — спросил Емельянов. — Торгует на Привозе? — Вы не поверите! — Стеклов улыбнулся. — Она — врач-терапевт в районной поликлинике. Дитя народа. Да здравствует Советский Союз! Емельянов промолчал. Еще день назад он обязательно возразил бы на эту колкую реплику. Но теперь ему нечего было сказать. — Ладно, — Стеклов передернул плечами, — забудем об этом. Я знаю, зачем вы пришли. Правда. Довольно страшная правда, с которой нельзя справиться в одиночку. — И вместе тоже нельзя справиться, — Емельянов без сил опустился на продавленный диван. — Я ничего не могу сделать. Вообще ничего. Это меня убивает. В комнате повисло напряженное молчание. Стеклов молча достал из буфета бутылку «Столичной» и две стопки. — Выпьем. Поговорим. Выпили. Емельянов тут же ощутил во рту горечь. — Я ничего не могу сделать, — в который раз повторил он. — Можно искать выход. Можно устроить ловушку, — Стеклов пытался его приободрить, но голос его явно звучал неуверенно. — Нет, — Емельянов покачал головой, — выхода не существует, потому что операм из угрозыска запрещено арестовывать сотрудников КГБ. — Говори, — Стеклов решительно стукнул по столу кулаком, — но говорить ты можешь? Говори! Расскажи мне все! Скажи, как узнал. Это единственное, что может тебя спасти. Не молчи! Говори мне! Говори всю правду! Все то, как оно есть. Это выход. Ты понимаешь? — Сам не замечая, он перешел на ты. Емельянов понимал. Собственно, за этим он и шел к Стеклову — за поддержкой, за пониманием. За спасением. Залпом выпив подряд две рюмки водки, Емельянов начал говорить. Спецоперация КГБ, которая планово проводилась с 1965 года, была нацелена на то, чтобы подмять под себя воров в законе и установить контроль над криминалитетом. Над тем самым криминалитетом, который полностью отбился от рук спецслужб после окончания войны. Воры стали враждебны. В государстве, привыкшем действовать исподволь, было решено вновь вернуть в правильное русло огромный класс, который следовало задавить. Для этой цели был создан специальный отдел. Возглавил его очень опытный сотрудник, бывший опер, который прибыл из другого города. Он быстро нашел нужные концы и принялся давить на нескольких крупных воров сразу. И первым в этой операции вышел на Паука. Паук терял свою власть. На его место пытались прийти новые воры. В третий раз Паук загремел в тюрьму по глупости. А он привык жить хорошо. И когда сотрудник КГБ, обрабатывавший его в тюрьме, предложил ему деньги и относительную свободу, Паук задумался. Деньги он любил. Выйдя из тюрьмы, Паук пустился в разгул. У него было очень много знакомых среди крупных лидеров фарцы, так как Паук очень любил хорошо одеваться. И вот однажды он услышал, что есть люди, которые проблеме его — утрате влияния и контроля — могут помочь. Для этого надо всего лишь заплатить много денег и поприсутствовать на черной мессе. Паук не был суеверен. Он был вором, и догадывался, когда воруют и обманывают. Но тут он попал врасплох. Неизвестно, кто первым рассказал ему о церкви Сатаны. Это не имело значения, по большому счету. Паук любил рисковать. И решил провести эксперимент. Тем более, что новое учение, пришедшее из самой Америки, стремительно набирало последователей. Это было немудрено. Если ради яркого иностранного пакета из супермаркета люди готовы были нарушить уголовный кодекс и пойти на преступление, то что уж тут говорить о взгляде на жизнь? Новое учение дарило свободу. Ту самую свободу, о которой невозможно было даже помыслить! И было доступно только богатым. То есть налицо было и явное социальное разделение, что очень привлекало Паука. Впервые в жизни он имел возможность почувствовать себя элитой. Он, изгой, получал возможность, которая была недоступна большинству. А все остальное — детали, они не имели никакого значения. Паук догадывался, что новое учение может полностью находиться под контролем КГБ. Он был умным человеком. Но все равно решил попробовать. Однако Паук ошибался. Внедрение сатанизма детям партийной номенклатуры брало свое начало совершенно в другом месте. Под видом сотрудника госбезопасности действовал бывший фашист, немецкий диверсант, чудом уцелевший после войны, обросший новыми связями. После войны он довольно успешно предложил свои услуги иностранной разведке. И внедрение новой идеологии было спецоперацией, разработанной специально для того, чтобы собрать компромат на партийных шишек, чьи детки участвовали в оргиях. Влиять на них и держать под контролем, на коротком поводке. Тем более, что парочка таких вот деток действительно посещал в Штатах сатанинские мессы в Сан-Францизско и в Голливуде, в доме Антона Ла Вея. И находилась целиком и полностью под влиянием этой идеологии. Скрипач Семен Лифшиц узнал правду совершенно случайно, через Анатолия Нуна, своего близкого друга, который на закрытой вечеринке познакомился с девушкой, принадлежащей к верхушке сатанинской секты. За Лифшицем следил тот самый двойной агент, который и ткал страшный план.