– Как прошла ваша конная прогулка с принцессой Абенбергской и Константином Николаевичем? На секунду Александр замер, словно размышляя над тем, как грандиозно и пафосно расписать эту прогулку в самых пестрых красках, а затем, замедлив шаг и довольно улыбаясь, произнес: – Прекрасно. Лошади, которые выбирал для нас отец, просто невероятные. Никогда не видел такую выносливую и в то же время быструю породу. – Да, его Императорское Величество отлично разбирается в лошадях. Я рада, что вам так понравилась поездка. Я чувствовала, что слишком лаконична с ним. Настолько, что это было пограничной чертой между вежливой краткостью и намеренным невежеством. Я хотела добавить что-нибудь еще, например, ненавязчиво расспросить его о лошадях или о впечатлениях от длительной поездки по западным губерниям, но неожиданно для себя осознала, что не могу заставить себя говорить с ним по-другому. И не потому, что не хочу или не умею. В Институте из нас с самого первого дня растили безупречных собеседников. И никогда в жизни я не испытывала проблем с поддержанием беседы. Но почему-то, оказавшись в компании Александра, мне было неимоверно тяжело достать из памяти все, чему меня учили. Князь Александр был тем человеком, который больше других вызвал у меня пренебрежение, но при этом он был одним из немногих, с кем мне также было страшно сболтнуть лишнего. А если это и происходило, я изо всех сил старалась скрыть возникшую неловкость. – Я никогда не слышал ничего о вашей семье. Откуда вы родом? – вопрос Александра ошарашил меня. Почему он вдруг интересуется моей семьей? И почему он вообще до сих пор идет за мной, хотя я уже отошла от лестницы довольно далеко и углубилась в сад? Я окинула взглядом сперва его, а затем небольшую клумбу, раскинувшуюся впереди, и, попытавшись собраться с мыслями, спокойно ответила: – Это неудивительно, что вы не слышали о них, – мой голос звучал неуверенно, прежде всего потому, что никто и никогда раньше не просил меня рассказать о родителях. И все же я продолжила: – Я из малоизвестного дворянского рода. И хотя моя мать непродолжительное время была фрейлиной, ее пребывание во дворце не было особенно ярким ни для нее, ни для обитателей дворца. – Ваша мать была фрейлиной? – переспросил Александр удивленно. Я кивнула и продолжила: – Да, ее звали Татьяна Соколинская. В 1813 она попала сюда, и через три года вышла замуж. – А ваш отец? Я все еще не понимала, зачем ему была эта информация, но продолжала рассказ: – Мой отец самый обычный дворянин. Этот титул нашему роду пожаловали много лет назад, и все же мы всегда принадлежали к среднему дворянству. Было время, когда отец занимался торговлей в городе, но сейчас он бросил это дело и почти все время проводит в нашем родовом имении. – Но почему же он бросил торговлю? Голос князя звучал так по-детски простодушно и заинтересовано. Его живой интерес не мог не вызывать умиление, поэтому я, проигнорировав некоторую бестактность вопроса, ответила: – Я думаю, дело в моей матери. Она умерла как раз тогда, когда дела в торговле пошли в гору, но после ее смерти отцу, конечно, было очень тяжело. Он потерял интерес к жизни и забросил все, чем занимался тогда. Постепенно все пришло в упадок. А сейчас, мне кажется, у него уже нет желания начинать все сначала. Хотя я не могу сказать наверняка, я не видела его очень много лет, – подытожила я со вздохом и осмотрелась. Мы петляли по дорожке между колючих зарослей шиповника, и теперь кроме свежего аромата дождя отчетливо ощущался запах луговых трав. Я не понимала, зачем я все это рассказала, если очевидно, что Александр забудет мои истории, едва увидев бокал шампанского и юную дочь какого-нибудь местного чиновника. Закончив свою небольшую историю, я перевела взгляд на мужчину. К моему удивлению, он не выглядел скучающим или равнодушным после столь мрачных историй. Наоборот, на его лице отразилось нечто подобное удивлению и смущению. Мне было неловко разглядывать его, чтобы понять, о чем он думает, потому я отвернулась и тут же услышала новый вопрос: – Неужто вы ни разу не были у своего отца после выпуска из Института? – спросил он, стараясь быть спокойным, но по ноткам удивления, явно проскальзывающих в его голосе, я поняла, что этот факт изумил мужчину. Я улыбнулась и молча кивнула, едва ли осознавая, что он вряд ли увидит мое лицо в темноте, а когда, наконец, поняла это, тут же добавила: – Сейчас, к сожалению, у меня слишком много дел во дворце. И я бы не хотела доставлять герцогине лишние хлопоты, которые наверняка будут, если я уеду. Но ничего страшного, я надеюсь, осенью мне удастся выбраться к нему. – Я мог бы поговорить с Марией. У нас целый штат статс-дам, которые с легкостью составят ей компанию в те несколько дней, что вас не будет в городе, – серьезность в голосе князя поразила меня настолько, что я невольно вздрогнула и вновь повернулась к нему, чтобы убедиться, тот ли передо мной Александр, беззаботный и эгоистичный. Было темно, и я едва ли могла рассмотреть его лицо, но даже сквозь ночной мрак я видела, что он не думал шутить, улыбаться или заигрывать со мной. Меня очень и очень пугало его неожиданное преображение. Даже если его предложение помочь было лишь пустым звуком, его умение перевоплощаться было достойнее игры любого актера в Большом театре. – Александр Николаевич, что вы? Я безмерно благодарна вам за это предложение, но, право, не стоит. Как я уже сказала, я думаю, у меня получится навестить его осенью. – Дело ваше, – Александр был по-прежнему спокоен и холоден, и мне все больше казалось, что это совсем другой человек, нежели тот, с которым я встречалась на балах. – Если вы все же изъявите желание уехать, я могу решить вашу проблему, – подытожил он с такой же нотой равнодушного хладнокровия. Затем его настроение вновь переменилось и он, изрядно повеселев, будто только что принял несколько горячительных рюмашек, подчеркнуто по-деловому произнес: – Прошу прощения, но я должен вернуться, если бы вы только знали, какой меня ждет портвейн. – Что ж, в таком случае, я желаю вам хорошего вечера, Ваше Высочество. Я ждала, что Александр мгновенно исчезнет, скрываясь за стенами поместья, но он остался стоять на прежнем месте, словно ждал, что я первая покину его. Я не знала, как правильно поступить. – Александр Николаевич…, – вдруг вырвалось у меня, и я сама испугалась от того с какой теплотой я произнесла его имя. Зачем я вообще это сказала? – Да? – переспросил он, чуть понизив голос и не мигая глядя на меня. «Если я сейчас ничего не скажу, то сгорю от стыда и неловкости!» – мгновенно пронеслось у меня в голове. Я принялась лихорадочно перебирать в голове все темы, которые мы сегодня затронули: лошади, моя мать, торговля отца, поездка домой. Так. Подождите. Лишь сейчас я осознала, какая блестящая возможность улизнуть из дворца к отцу, мне представилась. – Вы знаете, я все же хотела бы поехать в родное поместье как можно раньше. Представляю, насколько жалко это звучало. Я обещала себе, что никогда не буду обращаться за помощью к этой своре высокомерных аристократов, но вот стояла перед одним из них и унижалась. Впрочем, я могла бы объяснить это острой необходимостью, но, как и в случае с борделем, менее стыдно от этого не становилось. –Хорошо я решу этот вопрос, – коротко ответил он без всякого гонора. Я смущенно отвела взгляд. Как же хорошо, что вокруг стояла непроглядная темнота, и он не видел моего смущение. – Благодарю, Ваше Высочество, – я постояла молча еще несколько секунд, но, осознав, что он не собирается прерывать молчание, добавила, – ваш портвейн, Александр Николаевич. – Ах, да, – князь словно очнулся от летаргического сна, а затем, немного неловко поклонившись, развернулся и зашагал к выходу. Удивительно, какой странной вышла эта встреча. «Что это было?» – спрашивала я себя. Неужели этот человек способен на вежливый и осмысленный диалог? Неужели он согласился помочь мне, без всяких «если» и «но»? Я резво зашагала вперед по тропинке навстречу ярко горящим огням в гостевой усадьбе. Я не хотела думать о том, что только что произошло, но моменты недавнего прошлого настойчиво лезли в голову, требуя осмысления. Наверное, Александр стал единственным человеком за те полгода, что я провела в стенах дворца, который спросил меня о чем-то, что не касалось дел или императорской рутины. Он был первым, кто спросил меня обо мне и о моей семье. И это казалось мне очень странным, но и в то же время приятным. С другой стороны, одна короткая встреча еще не делала его героем или достойным господином. И он все еще был мне неприятен. Я вспомнила, как он бегал по коридорам дворца за Еленой, пока на балу его ждала Мария. Вспомнила его элементарные и глупые ошибки в письмах, которые он собирался отправлять английской королеве. Вспомнила его самовлюбленную и эгоистичную ухмылку, единственное средство, которое спасало его от проблем. Нет. Ничто не изменит моего к нему отношения. Его интересует только личное благополучие, мир плотских развлечений и грешных утех. Да и кто знает, для чего он интересовался моей семьей. Возможно дело как раз в огромном долге, который висит на нашем имении уже долгие месяцы, а он просто хотел узнать, не скрывает ли мой батюшка золотые слитки в ветхом хлеву. А за помощь он вполне может спросить потом. Такие люди не могут внезапно превратиться в главных благодетелей, ему точно что-то нужно от меня… Немного успокоившись, я решила оставить мысли об Александре и сосредоточиться на предстоящей поездке. Все же мечта вернуться домой было чуть ли не единственным желанием, оставшимся с детства. Я почти забыла, как выглядит наше поместье, но я очень точно помнила, что там мне было хорошо. Глава 15 На заднем дворике меня уже должна была ждать бричка. Не самый удобный транспорт, но, по крайней мере, финансово доступный. Я тихонько проскользнула мимо комнаты Елены, словно опасаясь, что она может в любую секунду выскочить оттуда и сорвать мое путешествие. Но, на свое счастье, я не повстречала ни одной живой души кроме стражников, дремлющих на посту. Несмотря на все мои старательные попытки не наделать лишнего шума, получалось это слабо. Неделю назад мне пришла дивная, как мне тогда казалось, идея, спрятать заработанные у Фани монеты в горшок с георгином. Только когда деньги были положены на дно, хорошенько закопаны, а цветок посажен, я осознала, что фрейлина с горшком привлечет к себе гораздо больше внимания, чем девушка с чемоданом. Так что мои старания быть менее заметной были собственноручно уничтожены, именно поэтому теперь я тащила с лестницы два чемодана и проклятый горшок с георгином! Чемоданы злостно стучали друг об друга, а горшок то и дело намеревался выскочить из рук. Единственное, что могло спасти обитателей дворца от невыносимого грохота, который я создавала своим передвижением, было чудо. К счастью, до выхода оставалась всего ничего, и я, пройдя еще несколько метров и отперев тяжелую дубовую дверь, оказалась в саду. Осенний, еще по-летнему теплый утренний воздух моментально снял остатки сонливости и необъяснимой тревоги, приводя меня в чувства и наполняя легкие ароматами парковой свежести. Я огляделась, никакой брички вокруг и в помине не было. Постояв на крыльце пару минут, неспешно осознавая, что транспорт еще не прибыл, я спустилась вниз по ступенькам и прошла немного вглубь парка. Садовая аллея завораживала меня утренней красотой и тишиной. Здесь было значительно темнее, чем на крыльце, где уже давно играли шаловливые лучики солнца, но даже тени казались мне приятными спутниками. Запахи здесь ощущались в сотни раз ярче, чем на крыльце, и к аромату дикой розы примешались контрастные запахи ирисов, георгинов и таволги. Много, много ароматов, где каждый перебивал другой и смешивался с третьим, заставляя меня кружиться в забвении ароматических красок. Внезапно за спиной я услышала нарастающий цокот копыт. Я быстро окинула взглядом все это зеленое великолепие, понимая, что нам придется расстаться и, развернувшись, направилась к своей бричке. Каково же было мое удивление, когда вместо привычной шумной деревянной брички с одной борзой лошадкой и грубияном ямщиком к крыльцу подъехала огромная карета с пятеркой молоденьких мастистых коней. Как-то больно много чести для рядовой фрейлины. Быть может, это Александр постарался? Мне хотелось в это верить, но я совершенно точно знала, что это пустые фантазии. Вероятно, карету подали для кого-то другого. Только я направилась к ямщику, чтобы расставить все точки над «і» как дверь дворца резко отворилась, и на крыльце появился статный мужчина. Он был не очень высокий и достаточно худого телосложения. Темные короткие волосы, которыми грешила современная мода, идеально подчеркивали контуры его лица, и он казался весьма привлекательным. Издалека мне показалось, что мужчина совсем не молод, но когда он подошел ближе, и я смогла его разглядеть, то поняла, что возраста ему накидывала ухоженная борода и симметричные бакенбарды. Едва он заметил меня около кареты, от его задумчивости не осталось и следа. Небольшие губы, которые гармонично смотрелись на лице господина, дернулись в улыбке, но при этом он все равно умудрялся оставаться серьезным и даже немного строгим. Похоже, что карету все же подали для него. – Анна Георгиевна? – обратился он ко мне, спустившись с лестницы. – Да, это я. А вы, собственно, кто? – Вы направляетесь в Западную губернию? – проигнорировав мой вопрос, спросил господин. Я кивнула. – Тогда прошу, садитесь. Нам предстоит долгая дорога, – ничего не объясняя отчеканил мужчина. Кажется, по моему лицу было очевидно, что я нахожусь в замешательстве, потому господину пришлось пояснить некоторые вещи: – Не беспокойтесь, я тоже держу туда путь. Вы можете ждать свою бричку, но на карете вы доберетесь быстрее, и вам будет гораздо удобнее. – Я никуда с Вами не поеду, господин. Я вижу вас первый раз в жизни, и у меня нет никаких оснований вам доверять.