– Я не собираюсь прятаться у себя в королевстве, – перебила его Аэлина. – И отсюда я не уеду, не решив вопрос, кому на самом деле принадлежит эта земля. Эдион умолк. Они завернули за угол и направились к небольшой прибрежной гостинице, которую Лисандра заметила с воздуха. Храм находился в противоположном конце города. У адарланских солдат хватило наглости превратить храм в казарму. – Это будет посланием Адарлану или Дарро? – наконец спросил Эдион. – Речь не о посланиях, а об освобождении моего народа, которому пришлось слишком долго терпеть это адарланское дерьмо, – огрызнулась Аэлина. Резко натянув поводья, она остановила лошадь перед гостиничным двором. Лисандра впилась ей когтями в плечо, вновь показывая свою поддержку. За обветшавшими стенами двора блестело море, успевшее стать сапфирово-синим. – Мы выступим, как только стемнеет, – заявила Аэлина. Эдион молчал. Даже когда появился хозяин гостиницы и пригласил их внутрь, его лицо оставалось скрытым под капюшоном. Аэлина тоже молчала, пытаясь совладать со своей магической силой. Сегодня она не потратила ни капли, приберегая запасы для вечернего нападения. Но сила требовала выхода. Она сказывалась странным зудом во всем теле, который не уймешь простым почесыванием. Продолжая разыгрывать небогатых паломников, они наняли скромную комнатку с двумя кроватями. Только оказавшись там и закрыв дверь, Эдион нарушил молчание: – Аэлина, ты же знаешь, я тебе во всем помогу. Я сам хочу, чтобы адарланской солдатни здесь не было. Но жители Илиума еще много веков назад поняли одну простую вещь: когда начинается война, портовые города первыми подвергаются нападению. О том, что изгнанные солдаты легко могут вернуться, он говорить не стал. Это и так было понятно. Лисандра, сидевшая на оконном козырьке, тихо клюнула в стекло. Аэлина распахнула окно. Вместе с ястребом в комнату влетел морской ветер. – Символы обладают силой, – сказала Аэлина, глядя на распушившую перья Лисандру. Сказанное не было лишь красивой фразой. Аэлина убедилась в этом, переворошив множество книг королевской библиотеки. Она ходила туда ночами, поскольку днем готовилась к нелепому состязанию за звание королевского защитника. – Можешь мне верить, я тоже это знаю, – усмехнулся Эдион. – И всегда пользовался силой символов. – И постучал по костяному эфесу Меча Оринфа. – Я ведь то же самое когда-то говорил Дорину и Шаолу. Эдион мотнул головой, вспомнив не такое уж далекое прошлое. – Илиум долгое время был оплотом микенианцев, – сказала Аэлина, упираясь спиной в подоконник. – Микенианцы – не более чем миф. Их еще триста лет назад вытурили отсюда. Они в качестве символа не годятся. Не то время. И потом, они очень неуживчивый народ. Тебе такое не подойдет. Эдион был прав. Микенианцы действительно когда-то правили Илиумом, но не как родовая знать, а как главари разбойничьих шаек. У них был превосходно вооруженный флот, наводивший ужас на противников. Тогдашние террасенские короли очень нуждались в помощи микенианцев и потому терпели их и даже признавали законным их правление. Потом началась очередная война, в которой микенианцы отказались помочь Террасену. И тогда их попросту выгнали из Илиума. Аэлина поймала на себе взгляд зеленых глаз Лисандры. Ястреб опустил крылья, наслаждаясь прохладным ветром. Всю эту неделю Лисандра держалась особняком, предпочитая птичий облик звериному или человеческому. Аэлина догадывалась о причинах. Часть сердца Лисандры нынче ехала в Террасен с Венгой, Реном и Муртагом. – Изгнание микенианцев – это одна из версий. – Аэлина погладила ястребиную голову. – По другой, они сами покинули Террасен, не желая гибнуть на войне, в которую не верили. – Ты хочешь сказать, они распустили свои отряды и вскоре бесследно исчезли, – парировал Эдион. – Почему ты вообще о них вспомнила? Думаешь, освобождение Илиума вернет их? Нет, Аэлина, они давно ушли вместе со своими морскими драконами. В нынешнем Илиуме ничто не напоминало о легендарном флоте и воинах, проливавших свою кровь и кровь морских драконов. Те были союзниками и оружием микенианцев. Только когда умер последний дракон, не вынесший изгнания из террасенских вод, микенианцы окончательно покинули эти края. И только когда морские драконы сюда вернутся, вслед за ними вернутся и микенианцы. Так гласило древнее пророчество. Эдион доставал из седельных сумок кинжалы и вешал на пояс. Дамарис он трогать не стал. Прикрепив подаренный Рованом нож, Эдион проверил надежность крепления, затем повернулся к Аэлине и Лисандре: – Вы обе думаете, что мужчины обожают воевать и очертя голову бросаются в любую схватку. Да, есть и такие. Но я – не солдат, а генерал. Террасенский генерал, привыкший готовить и обдумывать каждое сражение. Нам нужно создать настоящую армию, а не растрачивать время на погоню за призраками. Если к середине осени у нас не будет крепкой боеспособной армии, которую можно двинуть против Эравана, зимние бури на несколько месяцев запрут ее в Террасене. Путь ей будет закрыт и по суше, и по морю. – Что ж, Эдион, если ты так много знаешь о символах, обладающих силой, тогда тебе понятна роль Илиума, – сказала Аэлина. – Этот город жизненно важен для нас. Мы не можем позволить Адарлану удерживать его. По многим причинам. Она не сомневалась, что брат все их уже просчитал. – Хорошо, выгоняй адарланцев из города, – согласился Эдион. – Но с рассветом мы должны уплыть отсюда. Увидев, как сощурилась Аэлина, он спросил: – Тебя заботит храм? Не можешь смириться, что они захватили его вместе с городом? – Храм – символ моего законного права на власть. Я не могу допустить, чтобы осквернение святыни сошло им с рук. Аэлина сердито расправила плечи. Было непривычно раскрывать свои замыслы и что-то объяснять… К этому надо привыкнуть. Но ведь она обещала быть… менее скрытной. По крайней мере сейчас, когда особой секретности не требовалось. – Это будет послание Адарлану и Дарро. Пусть не думают, что я отказалась от своего права на трон. Эдион задумался над ее словами, потом хмыкнул: – Королева не только по праву крови, но и овеянная легендами. А знаешь… никто не оспорил бы твоего права на трон, если бы тебе удалось найти «королевское пламя». – Жаль, что Лисандра умеет превращаться сама, но не может превращать одни вещи в другие, – в тон брату произнесла Аэлина. Лисандра щелкнула клювом и распушила перья. – Говорят, этот цветок однажды расцвел во время правления Орлона, – сказал Эдион. – Всего один во всем Задубелом лесу. – Я знаю, – тихо отозвалась Аэлина. – Дядя поместил его в стеклянный сосуд и держал у себя на столе. Она и сейчас помнила этот красно-оранжевый цветок, не отличающийся особой красотой. Но от него исходила особая сила, и у Аэлины всякий раз перехватывало дыхание, когда она бывала в кабинете дяди и видела сосуд с «королевским пламенем». В день, когда Брэннон ступил на землю Террасена, этими цветами покрылись поля и склоны гор. Потом «королевское пламя» исчезло. В последующие века удавалось находить лишь по одному цветку. Когда это случалось, говорили, что нынешний король благословлен богами, а его королевство пребывает в мире. «Королевское пламя» нашли во второе десятилетие правления Орлона, через девяносто пять лет после предыдущего. – Неужели Адарлан… Она не договорила, поперхнувшись. – Нет. Сосуд забрал Дарро, – сказал Эдион. – Единственное, что он сумел взять прежде, чем адарланские солдаты заняли дворец. Аэлина обрадованно кивнула. Ее магия тут же отозвалась легкой вспышкой. Даже Меч Оринфа побывал в адарланском плену, пока Эдион не получил его назад. Пожалуй, ее брат острее многих других чувствовал и понимал, какая сила может быть заключена всего в одном символе. Если утрата символа может подорвать дух армии и народа, его обретение вселяет надежду и дает силы. Довольно ее королевству изнемогать от разрушений и боли. – Идемте. – Аэлина направилась к двери. – Прежде чем устраивать адарланцам ад, нам не мешает поесть. Глава 13 Дорин не помнил, когда в последний раз он видел такое обилие звезд. Далеко позади в небо еще поднимался дым, освещаемый холодным узким месяцем. Хорошо, что они больше не слышали ни криков, ни хлопанья могучих крыльев. Они плыли в одномачтовом ялике. Принц Рован из клана Боярышника сидел за спиной Дорина, поглядывая на черную гладь ночного неба. Магия Рована несла их суденышко на юг, к Мертвым островам. Фэйский воин на удивление быстро раздобыл этот ялик. Точнее, попросту украл, пока владелец глазел на терзаемый ведьмами и драконами Рафтхол. Все это время Дорин молчал, сознавая собственную никчемность. Враги уничтожали его город, убивали его подданных, а он… – Тебе надо поесть, – сказал Рован. Дорин мельком взглянул на мешок со съестными припасами, также украденный Рованом. Хлеб, сыр, яблоки, сушеная рыба… Дорина замутило. – Ты укололся о ядовитый шип. Голос Рована был не громче плеска волн. Ветер его магии надувал парус, уверенно толкая судно вперед. – Ты здорово истощил свои магические силы, сражаясь с ядом и потом, когда мы выбирались из замка. Тебе обязательно надо поесть, иначе ты их не восполнишь… Разве Аэлина не предупреждала тебя об этом? Дорин проглотил горьковатую слюну: – Нет. У нее и времени не было учить меня пользоваться магической силой. Он повернулся к Ровану, одной рукой держащему руль. Дорин познакомился с фэйцем несколько месяцев назад, но все еще не мог привыкнуть к заостренным ушам. И к этим серебристым волосам. Они не были похожи на волосы Маноны. Те напоминали снег, залитый лунным светом. Где-то сейчас главнокомандующая, пошедшая ради него на убийство? А его она пощадила. Нет, не пощадила. Спасла. Дорин не был глупцом. Он понимал: Манона сделала это не ради него. Она поступила так, как ей было выгодно. Она была для Дорина чужой; еще более чужой, чем воин, сидящий с ним в ялике. И эта ее тьма, жестокость, этот ее предельно честный взгляд на мир… От такой ничего не утаишь. Такой не соврешь. – Тебе необходимо есть, чтобы накапливать силу, – продолжал Рован. – Магия питается твоей телесной силой. Питается тобой. Чем лучше ты отдохнул, тем больше в тебе силы и, что важнее, тем больше твоя власть над этой силой. Магическая сила имеет странную особенность: она часть тебя и в то же время – нечто существующее само по себе. Если ею не управлять, она станет управлять тобой. Она поглотит тебя и сделает своим орудием. Рован улыбнулся, блеснув ослепительно-белыми зубами: – Одна известная нам особа любит сбрасывать излишки силы, устраивая разные фокусы. Это позволяет ей держать в узде основную часть. Дорин чувствовал, что взгляд Рована вдавливает его в сиденье.