– В ее письмах нет ни слова о прошлом. Только о тебе и вашей совместной жизни, – Аннабель ловко уходит от прямого ответа, но дает почву для новых вопросов. – А что было не так с нашей совместной жизнью? – Ты мне скажи, Алан, – с вызовом бросает Анна. Боковым зрением я чувствую на своем лице ее прямой изучающий взгляд. Он меня не нервирует и не раздражает. Я пережил десятки допросов и ни разу не сорвался. – Наш брак, как любой другой, переживал разные времена, хорошие и плохие. Но мы решали наши сложности вместе. – Прочитай письма, Алан, и ты поймешь, почему я к тебе пришла, – осторожно произносит Анна. – Я и так это знаю, Эни. – Удерживая руль одной рукой, поворачиваю голову и уверенно смотрю в синие глаза девушки. Она спешно отводит взгляд в сторону, нацепив фальшиво-равнодушную маску. – У тебя не хватает смелости сказать прямо, но я подожду. Терпения у меня хоть отбавляй, – с улыбкой говорю я, переключая внимание на дорогу. Остаток пути мы едем в гробовом молчании. В какой-то момент, не выдержав напряжения, Аннабель протягивает руку и включает радио. Салон автомобиля тут же засоряет противный голосок очередной поп-дивы. Чтобы вконец не озвереть, я начинаю курить, опустив окно со своей стороны. Судя по кислому выражению лица неразговорчивой пассажирки, она страдает от сигаретного дыма почти так же, как я от слезливых глупых песенок, одна за другой льющихся из динамиков. Музыка, за исключением классики, мешает мне думать, и если мне хочется себя чем-то отвлечь в дороге, то я надеваю наушники и слушаю аудиокниги. Мозг должен работать, даже расслабляясь. – Почти приехали, – сообщаю, заметив указатель. Аннабель не утруждает себя ответом, увлеченно уткнувшись в телефон. Через пару миль мы въезжаем в небольшой городок и еще столько же движемся по главной дороге. Мимо пролетают разбросанные по обе стороны неказистые дома с аккуратными двориками, заправки и магазины, старое здание школы и придорожное кафе, несколько заброшенных бараков, пивной бар и торговый центр с рекламными вывесками. Людей на улицах почти нет, за исключением редких прохожих и собачников, выгуливающих своих питомцев. Пять минут, и мы оказываемся за пределами города. Пейзаж снова становится унылым и однообразным. Когда автомобиль сворачивает на грунтовую дорогу, ведущую прямиком к ферме Бенсонов, Аннабель наконец выныривает из своего гаджета. Даже не глядя в ее сторону, я ощущаю исходящую от нее нервозность и напряжение. – Эни, тебе нехорошо? – вежливо беспокоюсь я, бросив на девушку внимательный взгляд. – Немного укачало, – кивает побелевшая как мел Анна. – У многих людей при чтении книги или зависании в гаджете во время поездки на автомобиле развивается кинетоз, – серьезным тоном озвучиваю возможные причины ее состояния и заодно пытаюсь отвлечь от неприятных мыслей. – Это что еще такое? – рассеянно осведомляется Аннабель, едва взглянув на меня. – Расстройство психического спектра, возникающее вследствие несоответствия информации органов чувств и вестибулярного аппарата, – коротко объясняю суть. – Теперь ты меня напугал, – невесело усмехнувшись, бормочет Аннабель. – Со мной бывает то же самое, – признаюсь с непринужденной улыбкой. – На случай, если проходится работать в дороге, я принимаю пару таблеток драмины, и все в порядке. – Боже, стой! – внезапно кричит Анна, напугав меня до чертиков. – Останови машину! Сейчас же, Алан! Задыхаясь от паники, она хватает меня за руку, оцарапав кожу ногтями. Я резко сбрасываю скорость и торможу в паре метров от таблички, обозначающей начало частных владений Бенсонов. Прежде чем я успеваю спросить, какого хрена происходит, Анна выскакивает из машины и, отбежав подальше, сгибается пополам, словно от приступа боли. Девушку трясет, как в ознобе, и шатает из стороны в сторону, будто пьяную. Я выхожу следом, осторожно приближаюсь со спины. Распрямившись, она обхватывает себя руками, продолжая дрожать и раскачиваться. – Я могу как-то помочь, Анна? – интересуюсь с искренним беспокойством. Трогать не решаюсь, так как реакция может быть самой непредсказуемой. – Дай мне минуту, – сдавленно хрипит она. – Подожди в машине. – Если я… – Уходи, твою мать! – яростно рявкает Аннабель, пресекая все мои благородные порывы. Решив, что в подобной ситуации лучше с ней не спорить и оставить в покое, я разворачиваюсь и иду к машине. Привалившись к капоту, закуриваю сигарету, наблюдая за хрупкой фигуркой в безразмерном безобразном бомбере, вздрагивающей от каждого порыва ветра. Ее отпускает так же внезапно, как и накрыло. В какой-то момент Анна расправляет плечи и, перестав трястись как осиновый лист, все еще нетвердой походкой возвращается к автомобилю. На меня упорно не смотрит, возможно, стыдясь своей истерики, зато я успеваю заметить мокрые от слез щеки и искусанные бледные губы. Ни слова не сказав, Аннабель садится на переднее сиденье и обессиленно откидывается на спинку. Вдавив затылок в подголовник, она опускает подрагивающие ресницы, тяжело дыша сквозь зубы. – Хочешь воды? – заботливо предлагаю я, достав бутылку минералки из бардачка. Анна отказывается, отрицательно качнув головой. Я включаю чертово радио, завожу двигатель и разворачиваю автомобиль в обратную сторону. Глава 6 Аннабель Черный внедорожник набирает скорость, быстро удаляясь от проклятой фермы Бенсонов. К дьяволу суеверия, они тут ни при чем. Аннабель на себе почувствовала убийственную энергетику этого места. Глупо было предполагать, что она справится. Не стоило соглашаться, не стоило… Знала же, догадывалась, что не сможет снова туда вернуться. Зажмурившись, Аннабель считает гулкие неровные удары своего сердца, сражаясь с черным туманом, поглотившим ее разум. Ветер, врываясь в открытое окно, остужает горящее лицо, оставляя пыль и песок на губах. Она тяжело сглатывает и, протянув руку, поднимает стекло. – Убавь звук, – просит Аннабель, ощущая на себе мужской пристальный взгляд. – А лучше выключи, – добавляет измученно. Флеминг без лишних слов выполняет озвученное желание. Он снова курит в открытое окно. Едкий дым попадает в салон, проникает в ее судорожно сокращающиеся легкие. Она пытается дышать ровно, но эта задача невыполнима, пока Алан травит их обоих никотиновыми парами. – Прости за это шоу, – выжимает из себя Анна и, разлепив веки, смотрит перед собой. Кажется, город они уже миновали. От этой мысли становится гораздо легче и спокойнее на душе. – Я правда думала, что смогу, – виновато добавляет она. – Тебе придется нанять кого-то другого. – Все в порядке, Аннабель, – непринужденно заверяет Алан, наконец выбросив сигарету. – Кто-то другой мне не нужен, но и тебя заставлять не буду. Поэтому забудь о контракте. – А как же оценка? Ты не собираешься продавать ферму? – повернув голову, Анна вопросительно смотрит на сосредоточенный профиль Флеминга. – Старик Бенсон пока жив. Твои слова? – Он небрежно пожимает плечами. – Но ты же… – Я надеялся разговорить тебя, Анна, – не дослушав ее лепет, прямо заявляет Алан. – Теперь передумал. Ты не готова. – Не готова к чему? – напряженно уточняет девушка. – Быть откровенной со мной, – проясняет Флеминг. – Но и от меня не требуй того же. – Что ты имеешь в виду? – Твои вопросы, которые ты не решаешься задать, – говорит он. – Я имею право не отвечать. Согласна? – Я ни о чем не спрашиваю. – Насторожившись, Анна опускает взгляд на мужские руки, уверенно держащие руль. Сильные, красивые, с длинными пальцами – руки писателя, мужа, любовника… или убийцы? Как, черт возьми, она может испытывать влечение и симпатию к человеку, которого считает причастным к исчезновению Мириам? – Само твое появление на кладбище с кипой старых писем – уже вопрос, – отзывается Флеминг. – За три года, что длилось расследование, я научился отличать тщательно скрываемое любопытство на лице собеседника от прямого обвинения. – Я ни в чем тебя не обвиняю, – начинает оправдываться Анна, чувствуя, как щеки заливает удушливой волной стыда. Неужели ее так легко прочитать? – Ты думаешь, что это я ее убил, – равнодушно утверждает Алан. – Я тебя не осуждаю. Многие так считают, но никто ничего не смог доказать. Ты знаешь не больше других, несмотря на откровения Мириам, оказавшиеся у тебя в руках. – Алан, я вовсе… – протестует Аннабель, но ее снова бесцеремонно затыкают. – Брось, Эни. Я не идиот и сразу понял, зачем ты отдала мне письма моей жены. – Зачем же? – Рассчитывала на чистосердечное признание либо говорящую реакцию, которая поведала бы тебе мои жуткие тайны. – Мужчина криво улыбается, и выражение его лица становится опасным, ожесточенным. Аннабель вжимается в автомобильное сиденье, проклиная себя за глупость и наивность. Что бы Флеминг ни говорил, Анна знает больше остальных. Содержимое посланий Мири косвенно указывает на его мотивы. Алан мог желать смерти своей жене, у него были причины, заключающиеся не только в меркантильном интересе. Мириам не была идеальной женой, она совершила много ошибок, в чем откровенно признавалась кузине в своих письмах. Самое последнее Аннабель не отдала Флемингу, осознавая, что может подвергнуть свою собственную жизнь опасности. Но что, если он догадывается? Или подозревает? Что, если Алан решит избавиться от нее, как от ненужного свидетеля? Она ни словом не обмолвилась отцу о том, куда уходит и с кем. Никто не знает, что они поехали вместе на ферму. Разве что кто-то из соседей мог заметить автомобиль Флеминга, а если нет? То, что Алан связывался с ее боссом по заказу оценки, абсолютно ничего не доказывает. Мириам исчезла из собственного дома, когда ее муж находился там, но полиция не смогла привлечь его за неимением прямых улик. Нет тела – нет дела. Смерть Мири так и осталась чудовищной тайной. Такой человек, как Алан Флеминг, не сломается. Он будет стоять до конца, отстаивая свою позицию. Анна вздрагивает, чувствуя, как по коже пробегает табун мурашек. Отвернувшись, смотрит в окно, судорожно пытаясь придумать слова, способные заставить мужчину поверить в то, что она не представляет для него угрозу. Солгать не выйдет, Алан слишком хорошо разбирается в людях. Он отличный психолог и раскусит ее лукавство в два счета. Остаются правда и искренность. Флеминг дал понять, что ждет от нее откровенности. Выбор за ней. Дать ему желаемое или… В действительности никакого «или» не существует. Они оба с самого начала вели каждый свою игру, а значит, кто-то из них должен проиграть. Или уступить. – Что случилось на ферме, Эни? – бесстрастно спрашивает Флеминг, дав ей возможность сделать это первой. – Если я расскажу, то смогу рассчитывать на ответную откровенность? – внезапно осмелев, торгуется Анна. – Один вопрос, – согласно кивает Алан. Девушка делает глубокий вдох, приготовившись к тяжелой исповеди, но он неожиданно останавливает ее. – Не сейчас, Эни, – обрубает решительно. – Ты на взводе, перенесла нервный стресс, а я не изверг, чтобы продолжить пытку, хотя, возможно, ты считаешь иначе. – Мне уже лучше, – слабо возражает Анна. – Нет, не лучше, – категорично бросает Флеминг. – Я отвезу тебя домой. Накормлю, дам выпить вина, а потом ты мне все расскажешь. Сама. – Стой… куда домой? – растерянно хмурится Аннабель, даже не успев толком испугаться.