– Могу я зайти? – в покрасневших глазах читалось поражение. Мне стоило сказать «нет». Я знала, что он изольет мне душу, а как только он это сделает, я ни в чем не смогу ему отказать. Алекс заставил меня почувствовать себя слабой, обнаженной, и одно только это могло бы убедить меня бежать без оглядки. Я стояла безмолвно, не готовая отказать, но и не такая глупая, чтобы сказать «да». – Пожалуйста, – я увидела сомнение на его лице, но его голос звучал твердо и хрипловато. Только Алекс Уинслоу может вежливо что-то попросить хоть раз в жизни, и то произнести это как требование. – Мне нужно поговорить. – Поговори с кем-то другим. У тебя куча друзей. Он фыркнул, закатывая глаза и глядя на потолок. Теперь темные круги под его глазами стали заметнее. – Те еще друзья. – Не моя проблема, – тихо заметила я, ненавидя себя за каждое слово. Он был жесток ко мне, но это не значило, что и я должна быть такой. В решении оставаться добрым есть сила, даже когда сталкиваешься со стеной злости. Я никогда такой не была и все же не могла остановиться. Я злилась. Злилась сильнее, чем испытывала сострадание. Алекс свел брови и уставился на меня. Его взгляд из раздраженного и грустного стал темным и заинтересованным. – Что, черт возьми, с тобой случилось? – Ты случился. К несчастью, – я собиралась захлопнуть дверь, ведь он был трезв, моя работа выполнена, но Алекс просунул руку через щель и остановил меня. Я собиралась все равно захлопнуть дверь, когда он сказал: – Я бы передумал на твоем месте. Эта рука застрахована на двадцать миллионов долларов. Если я не смогу играть на гитаре, куча людей расстроится. А ты этого не хочешь. Почувствовав, как лава забурлила в груди, я удерживала дверь приоткрытой, болезненно осознавая, что его палец касается лямки моего платья на плече. – Почему ты злишься? – его большой палец поднялся к моей шее, к моему пульсу, ускоряющемуся с каждой наносекундой. Эта смена настроения смутила меня, и именно это ему и было нужно. – Я не злюсь, – смешок затих в моем горле. Он распахнул дверь и по-хозяйски ворвался в комнату. Как обычно он осмотрел ее. Алексу нравилось смотреть и изучать все вокруг, словно я прятала десяток мертвых тел в своем номере. – Злишься. Ты смотришь на меня так, будто я задавил твоего любимого какаду. – У меня нет какаду. – Ага. И не надо. С ними много хлопот. У Фэллон был такой. Фэллон. Ее имя будто оскорбляло бога. – Я просто не понимаю, зачем ты вообще пришел. Ты расстроен из-за помолвки Уилла и Фэллон. Тебе нужно разобраться с этим, либо поговорив с ними, либо с теми, кто может тебе помочь. Я точно не из последних. Алекс сделал шаг вперед, и мне пришлось отступить, чтобы избежать его прикосновения. Его движения не были особо медленными, и вел он себя не как хищник. Просто… был спокоен. Врезавшись спиной в комод позади себя, я наконец выдохнула с яростью. Алекс просто стоял и ничего не говорил. Не стоит и упоминать, что это раздражало меня. – Скажи что-нибудь, – прорычала я. Он прищурился. – Ты знала. – Он имел в виду помолвку. – Знала, – призналась я, не сомневаясь ни секунды. – Блэйк сказал, что ты слетишь с катушек, если тебе станет известно. А моя работа заключается в том, чтобы ты оставался трезвым. Ты моя работа, Алекс, – я скорее напоминала себе, чем ему. Он подумал над моими словами, перебирая мои льдисто-голубые локоны. С его лица исчезли все следы грусти. Их заменило тихое горячее желание. Желание, засевшее внутри и заканчивающееся в нижней части живота. Желание, которое добирается до самых пальцев ног, постепенно целуя каждый нерв. – Прозвучало холодно, – сказал он. Его пальцы скользнули вниз по моему плечу, теплые и грубоватые, нежно стянув лямку платья. – Особенно для кого-то такого теплого. Ты меня правда ненавидишь, да? – Я не ненавижу тебя, – я сглотнула. Правда за правду. Интересно, он способен на нее? – Тебе вообще есть до меня дело? – Да, – просто признал Алекс, не моргнув и глазом, его голос оставался отстраненным. – Ты мне не безразлична. – Тогда отпусти меня. Дай мне поработать и остановить это… это… – Чем мы были? Чем, черт возьми, мы были? Мне казалось, что это больше чем интрижка, но меньше, чем отношения. – То, что происходит между нами. Ты любишь другую. – Нет, – сказал он таким же спокойным тоном, подходя все ближе и ближе, пока ручки комода не уперлись мне в спину. Наши конечности оказались переплетены, но, кроме этого, у меня не было других оправданий реакции моего тела. Словно оно хотело танцевать и спрыгнуть с обрыва одновременно. – Почему? – выдохнула я. – Тебе это нужно. Нам это нужно. Сегодняшний день не касается Фэллон. Эта помолвка застала меня врасплох, да, но не из-за этого я потерял контроль. А потому, что мои товарищи забирают у меня всю власть и свободу, все до последней капли. – Пауза. Удар. Он сглотнул. – Я случайно сломал Таню. Мой желудок сжался, дрожь пробежала по позвоночнику. Он убил Таню. Свой «панцирь». Таня вдохновляла его, защищала, была рядом. Я открыла рот. – Как… – Я разозлился на Блэйка за то, что он слил фото моего члена. За то, что столько всего скрывал от меня. Я даже не понял, что совершил. Я просто схватил первое, что попалось под руки, и замахнулся на него. Она ударилась о дверь. Запомни следующие слова, Стардаст, поскольку это важно и это редкая чертова правда: я не расстроен из-за Фэллон. Конечно, я и не рад, но сегодня все это произошло не из-за нее. Все дело в моей поганой жизни и поганых товарищах. В том, что я, как дилетант, дерьмово смешал бизнес и удовольствие. Я больше не понимаю, кто находится рядом со мной из-за денег, а кто потому, что им не все равно. И становится только хуже. А если я бы мог узнать, я все равно бы не стал этого делать. Потому что это было бы ужасно больно. Эта глупая, переоцененная правда. Что-то возникло между нами. Какое-то молчаливое понимание. Алекс был лжецом, потому что ненавидел свою правду. Но он стоял здесь, напротив меня. И мне было все равно, даже если бы он сломал меня, как Таню. Мы были нужны друг другу. Сейчас. В этом турне. Как воздух и кислород, и пульс под нашей кожей. Впервые я поняла, что он имел в виду, говоря, что можно преодолеть гравитацию. Существовал и другой мир, я знала об этом. Но мы жили на маленьком астероиде, и в данный момент только тут я и хотела находиться. Тишина. Тишина. Тишина. Музыка. Она послышалась откуда-то снизу. Наверное, уличная вечеринка. Как только она начала играть, наши губы плотно сомкнулись, и мы принялись срывать друг с друга одежду. В ушах, несмотря на веселую музыку, раздавался тихий стук, с которым ткань падала на ковер. Алекс поднял меня, и я обхватила его талию ногами, как обычно мы и делали. Он прошелся по комнате. Алекс всегда выбирал джакузи, балкон или нагибал меня над кухонным альковом. Ему нравилось, когда все было неловко и дико. Неотфотошопленная версия, как говорил он. Алекс кинул меня на холодные простыни, и я выгнула спину, удивившись, что он хочет сделать это на кровати. Он провел зубами по моей коже, и я схватила его за волосы, открыв ему доступ ко всему своему телу. Когда он начал покрывать мой живот поцелуями, я почувствовала, как внутри запорхали бабочки, и я сжалась вокруг пустоты в предвкушении. Он всегда казался таким самоуверенным, словно весь мир лежал у его ног. Так и было. Наверное, в этом и заключалась вся ирония. Но не когда мы были вместе в постели. Когда мы оставались одни и его губы парили над моими. Его большой член врезался в мое тело, и Алекс казался кротким, благодарным, раненым. Его губы нашли мой клитор, и Алекс начал играть с ним, а я отпустила себя, забывая о семье, своем разбитом сердце и картошки фри, из-за которой в комнате стоял странный запах. Здесь были только мы. Он, я и удовольствие. – Мне нужно трахнуть тебя, – пробормотал он, и от его голоса мое тело покрылось мурашками. – Мне нужно быть в тебе, как ты сейчас во мне. Ты так глубоко, что я хочу снять свою кожу, просто чтобы избавиться от тебя. Мне нужно избавиться от тебя, – повторил он, и мое сердце упало, дыхание застряло в горле. Клитор начало болезненно покалывать, а нижняя губа задрожала от надвигающегося оргазма, который угрожал смерчем пронестись по мне. Алекс посасывал мой клитор с таким остервенением, что в глазах начинали плясать густые белые облака. – Нет, – мой голос задрожал, я дернула бедрами в сторону его губ. Он был неумолим. Грязный, бесстыдный. Алекс обхватил мои бедра и толкал меня взад и вперед, чтобы его язык мог проникнуть глубже. Он прижимал свой член к моему бедру, пока его молния не порвала мои легинсы из-за грубого трения. – Сказала же, я никогда не стану спать с тобой, – пробормотала я себе под нос. Но это была ложь, и мы оба это знали. Нет разницы между тем, чтобы переспать с ним и позволять ему съедать меня каждую ночь. Позволять ему ублажать меня пальцами на публичных ужинах и играть с моими сосками, пока он говорил по телефону с Дженной, когда орал на нее из-за каких-то встреч, на которые не соглашался. Он засмеялся, прижавшись ко мне всем телом. – Но я сломаю тебя. Ты и так это уже сделал. Сегодня. Я ничего на это не ответила. Мои бедра начали бесконтрольно подрагивать, и губы приоткрылись навстречу желанию, когда я сильнее ухватилась за его волосы. Наверное, ему было больно, но он не жаловался. Алекс никогда не жаловался. Несмотря на все, что он выделывал за пределами спальни, как только мы сбрасывали одежду, он заставлял меня почувствовать себя комфортно. Мне было комфортно кричать, стонать и требовать. Комфортно жадно сосать его член и вытирать слюну тыльной стороной ладони, возбуждаясь от одного его взгляда. Словно прикосновение друг к другу стирало все наши проблемы. Я сильно кончила на его язык. Он перевернул меня и, прежде чем я успела запротестовать, прижал член к моим обнаженным ягодицам и начал двигать им вверх и вниз. – Ох черт, – выдохнул он. Ему нравилось брать меня сзади. Наверное, потому что знал: когда мы вместе, я все вижу по его лицу. Беспокойство, печаль и страх. Мы не занимались сексом, технически нет, но боже, мне становилось все труднее говорить себе, что я провела границы в наших отношениях. Мне нужно было уже просто отдаться ему. Отдаться себе самой. Попросить его надеть презерватив и заняться со мной сексом. Но, не соглашаясь на это, я ощущала контроль. А этого я желала не меньше, чем его тела. Его член пульсировал между моими ягодицами, и я чувствовала, как теплая влага собиралась у моего копчика. Не знаю, почему-то, то что он мастурбировал с моей помощью, казалось таким по-дурацки сексуальным, но я подтолкнула к нему свои ягодицы, дразня, заставляя войти в меня сзади. Не знаю, что я делала. Я обезумела от похоти и ощущала облегчение, осознавая причину его срыва. Мне бы не стоило радоваться, зная, что он расстроен из-за поломки Тани, но, по крайней мере, дело было не в Фэллон. – Зачем ты дразнишь меня? – Алекс сжал мои волосы в кулаке и потянул вверх, заставляя изогнуть спину. Как только мой живот поднялся с матраса, он стал другой рукой играть с одной из моих грудей, сжимая мой сосок. – Почему тебе так приятно сводить меня с ума? – прошипел он. От его угрожающего тона моя кожа покрылась мурашками. – Чтобы сравнять счет, – мой голос звучал хрипло, приглушенно из-за неудобного положения. Я вытянула шею, когда Алекс стал тереться о мой зад еще сильнее, и его толчки стали чуть ли не наказанием, как для меня, так и для него, ведь он не мог войти в меня. – Просто услуга за услугу, мистер рок-звезда. – Кажется, мы теперь обращаемся друг к другу по имени, Стардаст. – Его член стал вздрагивать, касаясь моей кожи, и я поняла, что он сейчас кончит. Его зубы коснулись моей шеи. – Когда мы будем делать это в следующий раз, я буду по яйца в тебе, да так, что смогу пощекотать твои чертовы легкие. С этими словами он кончил мне на спину. Я почувствовала полоски теплой спермы на своей коже. Потом Алекс рухнул на кровать, отдаляясь от меня, словно я была всего лишь контейнером для его спермы. Я все еще зарывалась лицом в подушку, что и к лучшему, учитывая, как я раскраснелась. Так я и лежала в той же позе, ждала, пока он что-нибудь скажет. Я ждала многого, но несколько минут спустя услышала, как дверь открылась и захлопнулась. Я поняла, что он оставил меня, как куклу для секса, которую можно потом просто выкинуть. Именно такой он и хотел заставить меня почувствовать себя. Потому что, когда Алексу было больно, он хотел, чтобы больно было всему миру. И в этот момент я была его миром. Мне бы стоило испытывать отвращение к его поступку. Завернуться в полотенце, помчаться за ним и высказаться. Но я просто улыбнулась в подушку, как глупая, обезумевшая от похоти девчонка, какой и была. Мой Алекс.