На верхние уровни я смотреть не стал — мне нахер это не сдалось. Да и сама башня меня интересовала постольку-поскольку. Нет. Меня здесь интересовало лишь несколько факторов и все они могли проявиться, где угодно, но проявились именно здесь — огромное скопление разномастного народа, множество различных по типу входов-выходов и почти полная невозможность внешнего наблюдения. Я ведь не придурок какой, чтобы пытаться затеряться на одинокой машине на пустынной дороге среди джунглей. От спутника или висящего над взопревшей башкой дрона не скроешься. А вот тут… тут я затеряюсь влегкую — главное в темпе зайти внутрь, изучить выходы, получить без лишнего шума доступ к нужной крысиной норе и выползти незамеченным. Цель вполне достижимая, но ради нее придется пойти на кое-какие жертвы. Но это для меня дело вполне привычное. — Очень хорошая тачка, чувак! — повторил парнишка, чью легко читаемую готовность меня убить сдерживала только моя отчетливо видимая с его места винтовка — Очень хорошая… — Так купи — усмехнулся я, опуская руку на руль и одновременно нажимая на газ. Скривившийся парень не ответил, зло рубанув тесаком воздух. Я же, спустившись по очередному склону, влился на дорогу между парой повозок и покатил к широко распахнутым воротам внешнего двора. В огромный двор меня пропустили беспрепятственно. За порядком здесь следили многочисленные гоблины в кожаных безрукавках с простенькой одинаковой вышивкой, почти стандартными прическами и с деревянными дубинками на поясах. Другого оружия у них не было — даже тесаков. И это вполне разумный ход, если хочешь привлечь в город пугливых крестьян и боязливых торговцев. А блеск наточенного оружия влияет на и без того небольшую отвагу примерно так же, как пинок по яйцам. Меня и мою машину не могли не заметить, но их куда больше привлекло мое видимое вооружение, однако никто и слова не сказал, что опять же доказывало привычность их внешнего двора к подобным гостям. А раз привыкли, значит у них есть и давно устоявшиеся стереотипы, которые следует использовать. Поэтому, когда я остановился на примитивной парковке за большим дощатым зданием и ко мне подошла парочка прожаренных солнцем усталых парней, на их логичный вопрос о том кто я такой, я тоже ответил вопросом: — А сами как думаете? Они отозвались хором: — Руинник? Догадавшись, о чем речь, я коротко кивнул. Тогда воодушевленный своей сообразительностью бритый налысо гоблин решил выдвинуть еще одно предположение: — Но ты не из свободных ныряльщиков. Ты больше по джунглям мотаешься. Я снова кивнул, придав своему грязному лицу легкий налет уважительности к сверкающему гению дворового охранника. Второго парня это огорчило, и он поторопился сократить разрыв между ним и напарником, торопливо добавив: — Само собой он по джунглям! Свободных водных руинников почти и не осталось! Те, кто выжил, теперь ходят под Святыми Брухами или под Дельфинесами. При этом слова «Святые Ведьмы» он произнес с искренним уважением и даже благоговением, а вот слово «Дельфинесы» выплюнул со с трудом скрываемой злостью. Выдержав паузу, я еще раз кивнул, а затем, чтобы не показаться им тупым кивающим болванчиком закрепленным на торпеде багги, скривил губы и почти бесстрастно произнес, неспешно выбираясь из машины: — Дельфинесы… Переглянувшись, парни придвинулись ко мне ближе. — Никто не любит этих ублюдков. — Считают, что океан принадлежит им! — Слишком уж они поднялись! Рыбакам жизни не дают. Теперь и до руинников водных добрались. — Океан общий! Как и руины древних! Кивнув в третий раз, я тяжело вздохнул, одновременно хлопая ладонью по револьверной кобуре: — Свобода важна. — Точно! — Мужик дело говорит! — поддержал бритый налысо — Дай Дельфинесам волю — они у нас и сушу заберут! — Лезут и лезут вверх по уровням! В этом году еще один себе отжали. Все говорят, что они этаж выкупили, но я что-то не верю! А этаж хоть и затопленный чуток, но все же хороший. Мои предки оттуда вышли! А теперь что? — А теперь там дельфины срут, брат! Дельфины срут! — зарычал первый, окончательно растеряв сонливость и с силой сжимая пальцы на рукояти дубины — Был дом для людей, а стал сральником для татуированных рыб! Херовы афалины! — Тише, Чилко! Тише! — зашипел второй, толкая друга кулаком в плечо — Не надо про афалин. Про дельфинов — говори. Про афалин молчи! — А афалины — не дельфины что ли? А Дельфинесы — не люди что ли? — Тише говорю! Нас же всех командир предупредил не нагнетать! Совет башни заседает. Они все порешают без нас. Хочешь пузом заточку отравленную поймать? Закрой рот, Чилко! Понял? — Да понял я, Дулко. Понял тебя, брат — сдуваясь, пробормотал крепыш и убрал руку с оружия. Повернувшись ко мне, он тяжело вздохнул и спросил — Тебе подсказать чего, руинник? Ты вроде как мужик правильный. — Тачка — я кивнул на багги. — Поставить на платную стоянку хочешь? — Не. Продать надо. Дорого и быстро. — Продать? — изумился Чилко — Ты че? Руинник без быстрой машины — не руинник. — Эту продам — другую куплю — усмехнулся я — Побыстрее. И повместительней. Мое утверждение вызвало у парней вспышку нового и чуть завистливого уважения. Переглянувшись, они снова заговорили наперебой: — Реально дело у тебя выгодное. — Дублоны в карманах всегда звенят, верно? — Но и опасностей хватает. — Помнишь того мертвого руинника? Его притащили для похорон. И вытащили из него три сотни пуль! Три сотни, бро! — Так он попал под пулевой выхлоп какой-то спятившей охранной системы! — Так говоришь, будто больше такого не случится! Мы вот почему без денег сидим и пыль дворовую глотаем? Да потому что рисковать боимся… а тут кормят четыре раза в день и выходной раз в четыре дня. — Тачку продать хочу — напомнил я о своем намерении и закинул на плечо рюкзак. — Тут купят! — Тут реально купят. Тачка то у тебя не гнилая. Поглядев на их жадные блестящие глаза, я сделал им щедрое предложение: — Давайте так, парни. Я за тачку хочу сорок золотых дублонов. Если продадите дороже — заберете разницу себе. — Кого заберем? — не понял меня Дулко. — Деньги! Разница в деньгах наша будет! — прошипел Чилко — Мы согласны! Мы найдем! — Сегодня — добавил я — Деньги мне нужны сегодня. Отдельной ценой идут солнечные панели и резервные батареи — их отдам за десять золотых монет. — Башня купит, бро! — заверил меня Чилко — Энергия всегда в цене! — Ага — кивнул я — Где тут ближайшая жральня? — Дешевая кантина вон там! Второй этаж для людей готовых доплатить за нормальный стол. — Вот туда и шлите ко мне тех, кто хочет купить кое-какое оружие и электронику. Есть тут такие? Не знаю в какой уже по счету раз эти двое переглянулись, но судя по всему таких желающих они знали и, возможно, могли поиметь уже с них дополнительную свою выгоду. — Человек придет — закивал Чилко, явно рулящий во всех денежных вопросах — Мы свой процент с него возьмем, бро. Ты поднимайся на второй этаж и жди. Там часто сделки проворачивают. Прямо сиди и жди, бро! — Сижу и жду — хмыкнул я, вытаскивая второй рюкзак и тяжелую сумку. — Только не уходи никуда! — Ага… — И ни с кем больше не разговаривай! — Ага… — Наш человек лучшую цену даст! — Понял. — А как тебя звать-то? — Оди. — Руинник Оди. С нас выпивка, бро! Ты мужик правильный! — Ну да… Я уже жду… — напомнил я, шагая к украшенной характерной вывеской двери кантины. В течении последовавших пары часов я успешно избавился от почти всего своего добра. Один за другим приходящие незнакомые гоблины пытались торговаться, но натыкались на мое абсолютное равнодушие и сдавались, забирая все по предложенной мной цене. Багги, подзарядка, кое-какие запчасти и инструменты. Помимо этого, я продал вообще все свое вооружение, оставив при себе только револьвер и сорок патронов к нему. Всю мелочь вроде ножей я подарил Чилко и Дулко — к их огромной радости. Им же сбагрил в подарок всю запасную одежду, включая запас черных трусов и носков, а пришедший следующим торговец мгновенно забрал бронежилет, разгрузку, запасные пластины, шлем, наплечники и все прочее из этой категории. Под конец торговой сделки у меня имелась крепкая брезентовая сумка, набитая золотыми монетами и серьезно так оттягивающая здоровое плечо. Всего у меня было под полторы сотни золотых дублонов и сколько-то серебряных. Из одежды на мне была темно зеленая футболка, черные штаны с бедренными карманами и плетенные сандалии на босу ногу — от ботинок я тоже избавился. На поясе кобура с револьвером, на голове грязная бейсболка.