— Потому что, куда ни сунься, мы везде упираемся в этот чертов регламент отношений между преподавателями и студентами. Пока ты находишься на моем потоке, у нас с тобой не может быть никаких неофициальных отношений. Конечно, в следующем семестре все будет по-другому. Ты уже не будешь моей студенткой. Джулия не хуже Габриеля знала все многочисленные «нельзя», упомянутые в бюрократическом сочинении с громким названием «Декларация о правах и обязанностях аспирантов». Декларация была составлена в лучших традициях пуританской морали. Преподавателям запрещалось спать со своими студентами. Аспирантам же категорически запрещались интимные отношения со своими руководителями. Разумеется, вступать с Габриелем в интимные отношения Джулия не собиралась и надеялась, что он об этом помнит. — Я не хочу снова тебя потерять, — прошептал Габриель. — И ни в коем случае не хочу мешать твоей учебе и работе над диссертацией. Мы что-нибудь придумаем. Может быть, сегодня же я переговорю со своим адвокатом. — С адвокатом? — Не волнуйся. Это, так сказать, рекогносцировка. Хочу узнать, каких пакостей мне ждать от университета, если я буду встречаться с аспиранткой, которая учится на моем потоке. — Ты никак хочешь лишиться работы? — спросила Джулия, трясущимися пальцами хватая его за рукав. — Нет, конечно. — Однажды я уже создала угрозу твоей карьере. Не хочу делать это вторично. Нам разумнее всего пока держаться на расстоянии, а когда семестр закончится, снова обсудим наши отношения. Вдруг ты передумаешь? Решишь, что реальная Джулия тебе не нужна, — глядя на свои кроссовки, произнесла она. — Джулианна, такого просто не может быть, — не выдержал Габриель. — Нам нужно получше узнать друг друга. Такими, какие мы есть на самом деле. И пять оставшихся недель — хороший срок. Пять недель дружбы. — Друзьям не запрещается вместе обедать. Как насчет завтра? Джулия энергично замотала головой: — Позвони мне. Даю честное слово, что отвечу на звонок. — И когда теперь я тебя снова увижу? — мрачнея, спросил Габриель. — В следующую среду, на семинаре. — Это же целую вечность ждать! — Ничего не поделаешь, профессор. Положение обязывает. Джулия наградила его полуулыбкой и решительно направилась к двери. — А ты ничего не забыла? Она сняла рюкзак, торопливо проверяя, на месте ли ключи. — По-моему, ничего. — А по-моему, забыла. Ты забыла поцеловать на прощание бедного одинокого Габриеля, — шепотом опытного соблазнителя произнес он. — Ты целуешься совсем не по-дружески, — заметила Джулия. Он приблизился. Ее спина опять оказалось возле стены. — Один дружеский чмок. Честное скаутское. — А ты хоть был скаутом? — Нет. — Он протянул руку и осторожно, чтобы не спугнуть Джулию, погладил ее по щеке. Улыбка Габриеля была настолько обезоруживающей, что Джулия, сама того не желая, ответила ему улыбкой. Потом он приник губами к ее губам и… ничего. Джулия ждала, что он попытается раздвинуть губы и запустит свой язык ей в рот. Нет. Габриель просто касался губами ее губ. — Ну как тебе мой дружеский чмок? — со смехом спросил он, проводя большим пальцем по ее подбородку. — До свидания, Габриель, — выпалила Джулия и выскочила на площадку. Когда за нею закрылась дверь, Габриель привалился к стене и долго тер себе глаза, бормоча что-то маловразумительное. * * * Габриель не ошибся: разговор с Кристой был тяжелым и беспредметным. Вернувшись домой, он достал из холодильника бутылку минеральной воды и набрал номер своего адвоката Джона Грина. К счастью для Габриеля, он уже давно не нуждался в советах этого человека, но отношения на всякий случай поддерживал. Среди клиентов Грина попадались весьма сомнительные и опасные личности, но надо отдать ему должное: он был опытным юристом, особенно в вопросах канадского уголовного законодательства. Однако его опыт не распространялся на трудовое законодательство. В течение их получасовой телефонной беседы Джон несколько раз напомнил об этом Габриелю. — Должен вас предупредить, Эмерсон: если в вашем контракте четко прописано, что вы обязуетесь строго соблюдать регламент отношений между преподавателями и студентами, лучше не испытывать этот пункт на прочность. Вы только повредите своей карьере и себе. Позвольте вас спросить: вы с нею спите? — Нет, — деревянным голосом ответил Габриель. — Отлично. И не начинайте. Пока я не разнюхаю, есть в этом регламенте какие-то лазейки, держитесь от нее подальше. Кстати, сколько ей лет? — Вы о ком? — Как о ком? Об этой вашей милашке. — Если вы еще раз так ее назовете, мне придется искать себе другого адвоката. Джон даже не обиделся. Он знал, что характер у этого сукина сына Габриеля далеко не сахар. При случае может и кулаки в ход пустить. Но Джон Грин не хотел потерять богатого клиента, а потому просто дал задний ход: — Хорошо. Сформулирую вопрос по-другому: сколько лет юной леди, о которой мы говорим? — Двадцать три. — Приятно слышать, — облегченно вздохнул Джон. — По крайней мере, вас не обвинят в совращении несовершеннолетних. — Будем считать, что я этого не слышал. — Послушайте, Эмерсон. Если вы обращаетесь ко мне за помощью, имейте терпение. Я не могу дать вам никакого профессионального совета, пока не узнаю всех фактов. В прошлом году одна из моих коллег вела дело против Торонтского университета. Я позвоню ей и попрошу рассказать мне что к чему. А пока настоятельно советую держаться от этой девушки подальше. И никакого секса с нею. Вам понятно? — Да. — Я не Клинтон, чтобы увязать в дебатах о том, что считать сексуальными отношениями. Никакого секса с ней, даже если у вас все по обоюдному согласию. — А если отношения между нами романтические, без секса? Джон отстранил трубку и поковырял мизинцем в ухе. — Я не вполне понимаю вас. — Я сказал, а если мы с нею просто встречаемся, вместе где-то бываем, но между нами нет сексуальных отношений? — Отличная шутка, Эмерсон! — расхохотался адвокат. — Но я вам не верю. И никто вам не поверит. — Это уже личное дело каждого. Я хочу спросить: если у меня с моей аспиранткой просто дружеские отношения, является ли это нарушением университетского регламента? — Эмерсон, никто не поверит, будто ваши отношения с этой аспиранткой не включают в себя интимные отношения. Особенно учитывая вашу репутацию. Естественно, бремя доказательства вашей вины лежит на ваших работодателях, если только ваша chiquita[31] не подаст на вас жалобу или если кто-то не застукает вас в компрометирующей ситуации. Я уж молчу о том, если она окажется беременной. — Такого быть не может. — Все так говорят, Эмерсон. — Согласен, но, учитывая характер наших с нею отношений, такого действительно просто не может быть. Джон закатил глаза, но решил не читать профессору лекцию на биологическую тему. — Если вас застанут вместе без явных доказательств сексуальных отношений, вы, Эмерсон, скорее всего, отделаетесь дисциплинарным взысканием за неподобающее поведение. Но это лишь мои предположения. Я уже сказал: прежде чем давать вам советы, мне нужно созвониться с той женщиной. Она хорошо разбирается в университетском крючкотворстве. — Спасибо. — В конце концов, под удар поставлена ваша задница, а не моя. Так что будьте осторожны. Мне-то что? Я в любом случае получу свой гонорар. — Джон прочистил горло. — Габриель? — Я вас слушаю. — Вот что, Эмерсон. Один совет я вам все-таки дам, и вполне профессиональный. Держитесь подальше от девушек, потасовок, пьянства в общественных местах и всего похожего. Учтите: любой иск против университета сразу высветит ваше прошлое, а вам едва ли хочется такой известности. Лучше, если прошлое останется в прошлом. Вы меня поняли? — Да, Джон. Попрощавшись с адвокатом, Габриель швырнул трубку и решил выплеснуть накопившиеся эмоции в фехтовальном клубе.