Бет не поднимая головы, тихо отозвался: — Помню. — Хорошо, — коротко ответила она, подтягивая крепления ножей. — Туалет на улице, и постарайся, чтобы тебя никто не видел. Котёнка не трогай: убьёшь — пеняй на себя. Я вернусь, принесу еды. Ясно? — Да, — отозвался он. — Ты куда? — На работу. — Я могу пойти с тобой, если… Алиса раскрыла рюкзак и вытащила чёрный валик одежды. — Нет, — и взмахом рук раскрыла подрясник. Свёрнутый внутрь пояс упал на спальник. Бет напрягся, мгновенно подбираясь, волосы стали приподниматься: — Ты — монахиня?! Она усмехнулась, подвязываясь: — Никто из нас уже никогда не сможет стать ближе к Господу… И, сколько бы не тянулась наша жизнь и наше послушание, нам видеть Конец этого мира и не суметь подступить к престолу Всевышнего. И в этом мы с тобой, отребье, схожи, — усмехнулась она, заправляя под апостольник непослушные рыжие прядки. — Жди, — кинула она, уходя, и, закрыв дверь, долго ещё чувствовала взгляд в спину. И от этого ей было тепло на душе, словно лежбище вдруг стало домом. Она шла по тёмной улице уверенно, понимая, что, не смотря на странность наряда, вряд ли кто из случайных прохожих даже осмелиться задуматься — куда может идти послушница в столь поздний час и при каком монастыре живут девицы столь юные и прекрасные, но не носящие креста на облачении? Вместо этого любой проходящий огибал Алису, приучено опуская глаза. А она шла легко, свободно и уверенно шагая в привычной одежде, направляя взгляд чуть поверх голов, как не смотрят приученные к покорности. Да, направляя взгляд поверх голов, словно безвинно идущий на казнь, и испытывала от этой свободы обречённого странную радость внутренней правоты. Когда она вышла к складам торгового дома «Милосердие», то первый, кого увидела, был отец Владимир. Он стоял возле парковой лавочки и что-то зачитывал смирно сидящим на ней бомжам. Мужчины казались совершенно трезвыми, но в глазах их горел особый огонь приобщения, и от того их неуверенные мелкие движения всё больше напоминали действия «под кайфом». В конце краткой проповеди, отец Владимир дал мужчинам поцеловать крест и, отправив восвояси, сел на скамейку. — Очередное чудо приобщения? — спросила Алиса, незаметно выходя из-за ряда кустарников и скромно присаживаясь рядом. — И всего-то ради возможности посидеть? Отец Владимир не позволил себе даже вздрогнуть от неожиданности и отозвался на удивление сдержанно: — Не ради возможности посидеть, но ради спокойствия отдохновения и приобщения к пути истинному нетвёрдых. Да и ради того, чтобы иметь точку обзора для вашего прикрытия — тоже. Алиса склонила голову, извиняясь за недостойную шутку, и спросила коротко: — Где? — Шестой склад, левое крыло. Западный вход, — сухо отозвался он. — Отец Борислав уже там. Алиса кивнула и направилась к указанной точке, оставив старого священника одного на лавке перед центральным входом — полномочий для присутствия на инициации у него не было. Охраняемые ворота Алиса игнорировала — сразу прошла вдоль высокого бетонного забора с колючей проволокой поверху на запад, ища наиболее тихое место. Рядом с оградой территории складов пролегала дорога и по ней, как на беду, почти без перерывов, потоком шли машины. Когда она увидела угол ограждения, стало понятно, что совсем без свидетелей пройти не удастся. Пришлось воспользоваться помощью невысокого, но раскидистого дерева на дорожке. Взгляд влево, вправо. С места — толчок и краткий полёт на стену. Высвободившиеся из-под кожи когти ударили в бетон. Оттолкнулась ногой от ближайшей ветки и — перемахнула на другую сторону. Мягкое приземление и быстрый рванный бег по задворкам и теням к левому крылу куполообразного помещения с цифрой «шесть» над входом. Потом также, — стремительно и пружинисто — взлетела по стеклопластиковой стене здания наверх и фактически бесшумно нырнула в открытое окно, где затихорилась на кольцевом балконе второго этажа. Сверху открывался прекрасный обзор происходящего внизу. И ещё — хорошо было видно, что склад заставлен тюками в человеческий рост так, что в центре оставалось свободное пространство в форме шестиугольной звезды. И вряд ли это смогли бы сделать сектанты, будь они посторонними для «Милосердия». Алиса хищно усмехнулась. Внутри свободного пространства уже суетились люди. В свете множества свечей фосфоресцировала белая полоса окаймления пентаграммы на полу, а внутри, среди японских иероглифов и египетской клинописи, латинских и славянских букв, санскрита и арабской вязи, на символе остроконечного креста лежала девушка. Её руки и ноги не были скованы, но это и не требовалось — глаза её неотрывно рассматривали что-то в пространстве над ней, губы беззвучно шептали, и всё это вместе с рваным поверхностным дыханием говорило о том, что девушка находится под влиянием подготовленного манипулятора. И он стоял тут же — не заходя за черту пентаграммы, но неотступно продолжая влиять на жертву. И чёрное одеяние священника снова заставило Алису оскалиться. Она продвинулась ближе, по-кошачьи мягко и почти неприметно передвигаясь на четвереньках, и с неудовольствием заметила тех, о ком не подумала позаботиться сразу — по периметру балкона стояли охранники. Тёмные фигуры крепких мужчин не оставляли сомнений, что оружие есть и бойцы умеют им пользоваться. — «Редкий случай… Обряд, который охраняют, обряд, который не боятся выставлять напоказ… Много же людей отравил яд гниения душ, если они идут на это! Но хуже всего то, что общество гниёт само, раз там мягко к ним относится, что такое происходит. И многие идут за тьмой…», — задумчиво прикинула она расположение и количество охранников. А внизу начинался обряд. За два года служения Инквизиции она уже не раз смотрела на это действо, потому внимание отвлеклось на более насущные вопросы — запечатление в памяти всех деталей обстановки, поиск дыр в обороне и высчитывание возможной траектории движения. Однако, почти сразу Алиса напряглась, вглядываясь вниз. Она сразу не поняла, что её встревожило, — так же бубнил библию задом наперёд ведущий, бродили кругом соучастники, так же металась, не в состоянии двинуться и закричать девушка, — но вскоре Алиса почувствовала то, чего не ощущала, присутствуя незримым свидетелем ещё ни на одном обряде. От пола, от места, где лежала девушка, волнами шли беззвучные, но мощные толчки, явно сотрясающие здание, и вверх поднимался поток воздуха, наполненный ароматами трав и крови… Обряд продолжался, и Алиса до боли стиснула кулаки, ощущая, как тревожит её одуряющий запах, как кружится голова и хочется упасть вниз, в самое сердце ароматов и странного стука, словно в жерло пробуждающегося вулкана, готового выплюнуть в мир не лаву, а поток утопленных в крови луговых цветов. Огляделась — и участники обряда внизу и охранники у перил балкона, — все впали в экстаз от происходящего. И в сердце Алисы появился страх перед неизвестной силой. Она сжалась для броска и стиснула зубы, вновь ставшие острее и больше. На страх инициаторов учили отвечать яростью. Отец Борислав появился возле круга в миг, отмеченный одномоментным миганием свеч — коротко ударил ветер, а когда огонь, качнувшись, вновь поднялся, возле жертвы в пентаграмме уже стояла сгорбленная под бременем магического поля фигура священника. И уже не стало ни запаха трав, ни биения. Всё мгновенно застыло, замерло, словно заморозилось во времени. Уполномоченный на судебное постановление инквизитор рязанской епархии, отряда владыки Мирослава Бородинского отец Борислав поднял голову и негромко заговорил, но в полной тишине слова звучали чисто и торжественно, словно колокольный набат: — Присутствующие! Живые. И мёртвые. Именем Отца небесного. Непричастные. Приговариваются. К смерти. Причастные. Приговариваются. К инициации. Ведущий обряда и не стал спорить — рванулся в сторону и махнул рукой охранникам наверху. Тут же по бетонному полу застучали капли свинцового дождя. Но отца Борислава там уже не было. Лишь жертва — девушка в белой ночной сорочке, — лежала всё так же не в состоянии пошевелиться. Её тело дважды вздрогнуло, и над снежной атласной тканью взметнулись красные фонтанчики. Соучастники обряда, живо подбирая полы риз, разбегались в стороны. Но Алисе казалось, что двигаются они медленно и неуклюже, словно дети, только что научившиеся ходить. И потому было не удивительно, что Инквизитор легко и уверенно обошёл их. Он вновь оказался перед ними для того, чтобы произнести последние слова, которых ждала Алиса и боялись сектанты. Он раскинул руки, останавливая их бег, и закричал в пустоту над людьми, будто обращаясь не к конкретному исполнителю, а к самому небу: — Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Исполнить! Зашипев, один из сатанистов метнул в отца Борислава чёрный ритуальный клинок, но что командору инквизиции его бессильная злоба — игрушка! Он шутя перехватил нож в полёте и отодвинулся в тень, растворяясь в вязкости тьмы, словно её порождение. Но людям, на мгновение замершим возле пентаграммы, легче не стало — они крутили головами, страшась любого видения и всякого движения в углах. Они — знали. И на лицах их отчётливо проступал ужас. Теперь наступало время Инициатора. Её время. … Глава 13 Инициация Выпрямившись, до хруста потянувшись, балуя тело, наливающееся мощью и осознанием правоты, она засмеялась лающими звуками и прыгнула к ближайшему охраннику. Словно огромное чёрное знамя плеснуло по ветру — развернулась и захлопала от движения широкая ткань подрясника. По перилам звенели, медленно разлетаясь в стороны, гильзы — боец всё ещё пытался попасть в серую тень, почти неприметно метающуюся по углам пентаграммы, и не увидел приближение опасности. Не мудрено — Алиса двигалась со скоростью охотящегося гепарда. Удар под руки, судорожно держащие оружие, и пистолет-пулемёт вылетел, проворачиваясь. Второе движение — когтистая ладонь по горлу. И, прыжком через сваливающееся тело, дальше — на следующего. Словно заплясал бешенный чёрный костёр, то собираясь в искру, то разворачиваясь в огромный язык пламени. Алиса сжималась в клубок и с огромной силой бросала своё тело в прыжки, а чёрная широкая ткань скрывала движения рук и ног и только путала внимание, принуждая противника теряться от непонимания того, с кем или чем имеет дело. Она металась диким зверем, рвя оружие из рук и убивая в одно движение. Люди валились, успевая лишь схватиться за располосованные раны, пытаясь удержать в пальцах рвущуюся кровь. Но не только когти рвали тело — сильнейшие удары сваливали с ног, мозжили кости и разбивали мышцы. Когда она прыгнула вниз и припала к полу, собираясь в единый чёрный комок, отец Борислав уже стоял над едва дышащей девушкой-жертвой, а бегущие сатанисты ещё не достигли дверей склада, петляя среди лабиринта тюков. — Достань их! — рявкнул отец Борислав, опускаясь на колени и прожимая кулаками живот истекающей кровью девушки. Алиса бросилась в погоню — прыжками по вертикалям; хватаясь руками за перевязанные скотчем тюки и прыгая дальше, обрушивая их колонны вниз. Она припадала к поверхностям, словно ящерица, и прыгала, как паук, цепляясь там, где, казалось, человеческое тело не способно удержаться. И догоняла. Ещё рывок и сверху вниз она бросилась на бегущего последним. Удар всем телом свалил его наземь, но Алиса не добивала, а лишь раз рванула клыками по шее. И тут же бросилась дальше. «Шестой», — начала она обратный отсчёт. Со рта капали, смешиваясь, кровь и слюна. В горле клокотал утробный рык. А чёрное широкое одеяние бесновалось, то догоняя тело, то опережая его. Бегущий перед Алисой сатанист обернулся и, осознав, что стал последним, завопил и рванулся в другую сторону — в лабиринт тюков, в сторону от единственного открытого выхода из склада. — «Позже», — сказала себе Алиса и, не отвлекаясь на заблудшего, бросилась на следующего с конца. Этот успел развернуться на бегу и выстрелить, но это не спасло — в прыжке Алиса сбила его с ног и, не церемонясь, рванула податливую шею. — «Пятый». Четвёртый оказался почти у выхода — развернувшись и не скрываясь, он шёл на неё, разряжая пистолет. Пули летели, но она оказывалась быстрее — прыжок на тюки в одну сторону, прыжок в другую, в одну, в другую — и приближалась. Рывок — чёрным вихрем она пролетела прямо над ним и приземлилась за его спиной. Мужчина, поворачиваясь и отслеживая её движение, продолжал стрелять и потому не увидел главного — за пролетевшим над его головой инициатором сваливался захваченный рывком тюк. Он с высоты второго этажа ухнул вниз в тот миг, когда Алиса приземлилась перед «четвёртым». Масса буквально смяла человека и всё, что оставалось инициатору — припав к земле, быстро добраться-доползти до его горла. Рывок — и тело, распластанное под весом в несколько центнеров, задрожало крупной дрожью от полученного укуса. «Четвёртый». Алиса метнулась дальше. Третий ждал, затаившись у выхода и не понимая, насколько легко ей заблаговременно почувствовать и дурно пахнущее напряжение, и подрагивающий в руках ствол автомата. Но твёрдая убежденность в правоте служения толкнула её прямо в открытую дверь. Она была инициатором и справедливым возмездием во плоти и в этом был её духовный щит. Такого щита не было у противника, потеющего от страха и желания скрыться за стеной здания. Алиса вылетела на открытое пространство и коротким зигзагом прыжков, ускользая от неуспевающей очереди, добралась до противника. Сбила с ног и клыками вспорола горло. «Третий», — подумала она. — «Дураки. Если бы они встали вместе, то имели бы шансы…» Прислушалась. Первого не ощутила, но второй, тот, который остался в лабиринте склада, подбегал к выходу, видимо не догадываясь, что она уже покинула помещение. Алиса заколебалась. Выбирать не хотелось, но… «Первый подождёт», — решила она, когда человек приблизился к дверям склада. И присела, изготовившись, словно кошка на охоте. Он выбежал прямо на неё, не глядя под ноги, а безумно обернувшись назад, в ожидании нападения в спину. «Сон разума», — усмехнулась Алиса и прыгнула на грудь человеку. Его сшибло с ног, но ещё в падении острые клыки вонзились в шею. Вниз рухнуло уже непослушное студнеобразное тело, крупной дрожью бьющееся о землю. А в глазах ещё жил разум, жило сознание, понимающее, что произошло с ним и что его ждёт, и оттого полное невероятного ужаса. «Второй», — Алиса сплюнула оторванный зубами кусок мяса и повернулась к выходу с территории. Невдалеке завёлся мотор, и огромный серый джип рванул с места, поднимая тучу пыли и брызгая щебёнкой из-под колёс. Зарычав от досады, Алиса бросилась наперерез, но тщетно — машина вильнула в сторону и, сбивая груды ящиков, на полной скорости пошла к воротам. Она всё больше разгонялась и охранник у входа, покинув будку, бежал ей навстречу, изо всех сил дуя в свисток и размахивая руками. Джип и не тряхнуло, когда, вихляя по дороге, он сбил человека — тряпичный игрушкой тот пролетел через капот и свалился в мусорную кучу. Пробегая мимо, Алиса лишь на мгновение перевела взгляд на его шею. Живчик пульсировал.