А он тяжело опустился на неё, накрыл напряжённым дрожащим телом, словно закрывая от удара. Схватил за плечи, урча, прижался лицом к её шее, трясь лбом по вздрагивающей над жилками коже. — Да…ня… — Алиса тихо застонала, почувствовав, как тело заполняется тёплым мёдом, текущем по каждой венке и артерии, просачивающимся во всякую клетку. Сознание замутнело, покрываясь бледным туманом. А Даниил выгнулся дугой, зарычав. Его руки скользнули ниже и рванули рясу. Под когтями ткань звонко разошлась, и обнажилось белое точёное тело девушки. Дрожащее, но покорное. Даниил прижался к коже над грудью, заскользил жарким ртом, обдавая горячечным дыханием. Алиса застонала, закрывая глаза. А лапы бета разрывали платье ниже. Взрезав ткань, Даниил раздвинул лоскуты юбки и сунул руку девушке в промежность. Когти оставили пульсирующие теплом борозды, и пальцы вдавились в мякоть, полную огня. Алиса вздрогнула и вцепилась в плечи бета. Сознание её помутилось и всё, что оставалось — только жар под пляшущими в промежности пальцами и запах безупречной, самой чистой и любимой крови, метающийся прямо перед лицом. Она почувствовала бьющуюся боль резко, словно серебреный клинок с маху проколол тело. Взвизгнула, прянув, и открыла глаза. Над ней висел уже подсвеченный восходящим солнцем купол, полный ликов святых. И — бет. Даниил стискивал её всем телом: корпус вжимал в пол тело, руки сдавливали плечи, а зубы глубоко сидели в её шее. Язык бета бился по пробитой коже и слизывал бьющую толчками кровь. А тело напряжённо трепетало, вдавливаясь всё сильнее, всё глубже. И челюсти стискивались с каждым мгновением мощнее. Она пыталась отодвинуться, но тщетно. Пыталась запретить крови течь из вскрытого горла, но не могла совладать со своим телом. Её пьянило и мутило от происходящего. И сознание гасло, словно проваливаясь в сахарную вату. До тех пор пока Даниил не рыкнул, стискивая челюсти, и шало не сжал её под собой. В этот миг кровь её наполнилась яростной волной боли и жизни. Она зашипела, заметалась под бетом, пытаясь сорвать его руки. И неожиданно он сдался и отпустил её, отодвигаясь и расслабленно встряхивая головой. Она отползла от него к стене. Опёрлась на дрожащие руки. Рана на горле прекратила кровоточить, начиная спешно затягиваться, но кровь была везде — на голой груди, животе и бёдрах — размазанная мазками иероглифов. И она была на Данииле, молча сидящем напротив и смотрящем на неё угрюмо. — Пусто, — хрипло сказал он. — Господи, как пусто! И бессмысленно… И, обхватив голову руками, склонился, сжался в клубок. — Да…ня, — Алиса провела языком по дрожащим губам и почувствовала вкус своей крови. Подняла глаза — в нескольких шагах за спиной бета стоял отец Владимир. Его лицо выделялось белым пятном в общем сумраке, в расширившихся глазах качалось отражение креста, а во вздрагивающей руке дрожал пистолет. Алиса перевела взгляд на ствол, удивлённо и рассеянно смотря за тем, как напротив неё ходит вверх-вниз стальной кружок. — Отродье, — с мукой прошептал отец Владимир. Алиса дёрнулась в сторону, уходя из-под выстрела, рухнула, закрываясь руками. Склонённый Данила только вздрогнул, не двигаясь с места. Но священник выстрелить не успел. Тёмная фигура навалилась сбоку, снося старика с ног. Выстрел. Пуля промчалась в сторону иконостаса и ударилась в стойку. Командор, оказавшись сверху, схватил запястье священника, отвращая пистолет от замерших йахов и себя. Старый инквизитор не сдавался — пули врезались в купол, со звоном раскачивали лампады и стригли сусальное золото с окладов. Алиса доползла до Даниила, обхватила его плечи, затормошила: — Даня! Даня! А два инквизитора, катаясь по холодному каменному полу храма, дрались за пистолет. Командор, не знамо как освободивший руки, ещё не мог хорошо двигаться после долгого сидения в неудобной позе, но и старому священнику, уставшему после трудного дня, не хватало силы, чтобы избавится от цепких захватов. От сражающихся тянуло тяжёлым духом непримиримости. — Даня! Даниил с трудом распрямился и сфокусировал взгляд. — Аля? Внезапно выстрел ударил глухо. Они обернулись одновременно. Командор скатился с замершего тела отца Владимира. Перекувыркнулся и поднялся на ноги уже в притворе. Он уходил спиной, держа йахов на прицеле, и в сощуренных глазах его читалась холодная угроза. Алиса поднялась и, не сводя глаз с уходящего командора, подошла к отцу Владимиру. Священник ещё был жив. Серые глаза, направленные на купол церкви, дрожали мутной пленкой нечувствительности, а руки шарили по ране, словно что-то ещё можно было сделать. Судорожно дрожащие пальцы ощупывали клокочущую кровью дыру в ходящей ходуном груди, залезали внутрь. Настороженно следя за йахами, командор скинул засов с дверей и, толкнув створку, скрылся во дворе. В приоткрытую щель в церковь проник мягкий свет рассветных сумерек. Алиса смотрела на полосу тёплого света, пока сзади не подошёл Даниил. Он присел рядом со священником, и тот вдруг успокоился и перевёл на него взгляд. Пальцы перестали шарить по ране, ладони тяжело накрыли дыру в груди, стремясь удержать утекающую жизнь. — Даня, — прошептал отец Владимир, трудно сосредотачиваясь на лице наклонившегося бета. — Что ты сделал… Даня… Что я сделал… Даниил положил свою руку поверх измаранных ладоней, стиснул холодеющие пальцы: — Я люблю её, отец… Священник закрыл глаза — уголки губ дернулись, опускаясь вниз и углубляя складки вокруг рта. — Да, — прошептал он. — Любовь, да… Но смешение… О, Небеса! Это сильнее любого обряда. Смерть сотней зовёт Его слабее, чем одна Любовь… Что мы наделали, Даня… Алиса присела рядом на корточки и снизу вверх взглянула на бета. Лицо Даниила было угрюмым и очень уставшим. Словно старость умирающего передавалась ему, налипая мелкими морщинами на кожу. Потом посмотрела на священника. Взгляд зацепился за влажно блестящую лужицу на рясе и стал мутным. Губы пересохли, а в уголках запенилась слюна. Не отрывая взгляда от раны, Алиса тронула бета за плечо: — Я могу его укусить. Он выживет. Правда. Отец Владимир услышал. Дёрнулись тяжёлые веки: — Отринь, — поморщился он. Даниил молча взял альфу за плечо и отодвинул от умирающего священника. Алиса, прихватив зубами кончик губы, смогла оторвать взгляд, отсела и обхватила руками колени, сдерживая себя. Её лихорадило от запаха крови. Старик потянулся ближе к нависшему над ним йаху: — Дай посмотрю на тебя… — старик всматривался в тёмные глаза. — Ты… другой… совсем другой… Это плохо. — Плохо? — Мир не любит других… Мир будет тебя убивать… — Я буду осторожен, — успокаивающе сжал пальцы умирающего бет. Отец Владимир опустил голову и обвёл мутнеющим взглядом лица йахов. — Как глупо… Всю жизнь искать и найти вот так… И закрыл глаза. — Уходите с миром, отец Владимир, — тихо сказал Данила. — Во имя Отца и Сына и… — губы священника тронуло нервной ухмылкой: — Святотатство… — прошептал он и дыхание замерло. Спустя мгновение кровь перестала толкаться в расслабившиеся ладони. Даниил отпустил стиснутые пальцы мертвеца, и они свалились вяло, словно обрубки верёвок. Он накрыл лоб старца и провёл ладонью вниз — на закрывшихся веках остался тёмный влажный след. Бет несколько мгновений смотрел на свою окровавленную руку, словно боролся с собой, а потом перевёл взгляд на девушку. — Нужно уходить, — через силу сказал он. — Скоро здесь будут храмовники. Алиса отозвалась: — Уже. Бет стремительно обернулся. Девушка безучастно потёрлась о плечо ухом, на котором запекающаяся кровь образовала щекочущую корку, и пояснила: — Командор пробежал всего метров пятнадцать от храма. И остановился. Пистолет уже пуст. Засада в одиночку бессмысленна. Средств связи у него нет. Данила исподлобья огляделся и задумчиво закусил губу: — Значит, его остановили свои. Логично. Итак, церковь окружена. Десятки храмовников. По паре кило серебра на душу. Высокая скорострельность, по четыре ножа на рыло и ни звука, даже умирая… Что ещё? Алиса пожала плечами: — Пистолеты и ножи — для повседневной работы. Для особой есть фугас, огнемёты, что покрепче. — Сперва будет бум, потом тра-та-та, затем по горлышку чик, а под конец пуд соли и фунт тротила на костёр, — рассеяно заключил Даниил, оглядываясь, словно в поисках выхода. — Чёрт побери, хреново быть бессмертным. Опустив лицо в колени, Алиса грустно усмехнулась. Она выхода не видела. Бет поднялся, рывками загнанного зверя начал метаться по церкви, выглядывая ходы и то, что можно было бы использовать, как оружие. Алиса смотрела сквозь прикрытые глаза на товарища и облизывала губы — Даниил был прекрасен: обнажённый, возбуждённый, словно летающий. Похожий на альфу, потерявшего память и цель. Впрочем, она и сама потеряла её. В этом они были схожи. Шаги во дворе они услышали одновременно. Обернулись, ощерились в ожидании. Высокая створка входной двери зашелестела хорошо смазанным механизмом, когда её потянули с другой стороны. Командор стоял перед ними, разведя безоружные руки. На обнажённом торсе выделялись красно-синие полосы гематом, оставшихся от драки с отцом Владимиром, а лицо храмовника оставалось равнодушным. — Я предлагаю вам сдаться, — сказал он, смотря за их оскаленные лица на иконостас.