«Радиорезистентность» — способность без вреда для организма переносить ионизирующее излучение. Хм… Я ожидал чего–то отталкивающего, но все способности, на удивление, были очень интересными. И что немаловажно, не требовали предварительных усилений, как в случае с продвинутыми Геномами. Интересно, что скажет Мико? Глава 19 Мико: Скажу, что нам повезло. Генетические модификации Раттуса, как ты видишь, значительно повышают выживаемость. Устойчивость к радиации позволит посещать зараженные зоны, адаптация полезна при сражениях с ядовитыми Тварями, а предчувствие может спасти от верной смерти. Все они могут быть равноценно полезны. Решать, как всегда, тебе. Я задумался. Сейчас на счетчике 7574/8800 Азур, пока свободной Нейросферы и возможности имплантировать Геном не имеется. Но вопрос насущный, можно продолжать развитие Источника, можно усиливать организм под требования золотого гена Гидры, а можно сделать шаг в сторону и приобрести новую способность. Очень заманчивой казалась «Адаптация», из восьми смертей три раза я сдох от яда. За всеми эти занятиями мое дежурство пролетело незаметно. Вдалеке за окном кто–то протяжно выл, в зарослях шуршала мелкая живность, но в целом было спокойно. Тара проснулась сама, кивнула мне, вылезая из спального мешка и зябко поеживаясь. Климат этой местности казался теплым, летним, но ночи были прохладными. Завернувшись в термоодеяло и устроившись на жестком мате, я опять заснул практически моментально. Мико: Инкарнатор, подъем. Шесть утра. Я проснулся почти мгновенно, как отлаженный механизм. Встряхнулся, открыл глаза. Присутствие Черной Луны делало все ночи удивительно светлыми, ее голубоватое мерцание струилось в окна, падало на стену с граффити команды Инкарнаторов. В полосе света выделялся силуэт Тары Ли. Без защитного комбинезона, в облегающей майке девушка стояла спиной ко мне, руки вдохновенно двигались, смуглая кожа блестела в лунном свете. Приглядевшись, я понял, что она рисует. Завершает незаконченную картину. Так значит… Тара и есть тот художник, нарисовавший Ангела и его команду? Скорее всего, да — девушка проговорилась, что сюда редко забредают рейдеры, а граффити казалось свежим. Надо полагать, она сделала его, когда останавливалась здесь по пути к месту нашей встречи. Я почувствовал невольное уважение — у Тары, несомненно, имелся художественный талант. И вдруг понял, что и стилизованная оса на корпусе ховера, и крылышки на раковине защитного шлема, и команда Инкарнаторов принадлежат одной руке, имеют узнаваемый почерк мастера. Наверняка чтобы выработать его, девушка исчеркала не одну сотню граффити на стенах подобных заброшек. А ведь с виду и не скажешь, и она поскромничала, когда вчера я обратил внимание на картину. Я неслышно встал, наблюдая за ее работой. На граффити прибавилось деталей, на наплечнике Ангела появились стилизованные крылья, налился яркостью окружающий фон, где за плечами Инкарнаторов из–за горизонта вставала Черная Луна… Я сделал шаг вперед, осторожно касаясь плеча девушки, Тара резко обернулась и… Первый удар я инстинктивно заблокировал, но второй был абсолютно неожиданным и нанесен в самое уязвимое для мужчины место. Согнувшись от боли, я ощутил резкий тычок и обнаружил, что лежу на спине, в мою грудь упирается острая коленка, а в миллиметре от горла застыло острое лезвие зазубренного ножа, который неизвестно откуда выхватила девушка. — Никогда! Не прикасайся! Ко мне! — яростно прошипела Тара. Глаза ее были совершенно бешеными. — Понял?! Она резко выдохнула, словно пытаясь унять ярость, встала и помогла мне подняться. Отошла в сторону, начала одеваться в комбинезон. — Извини. У меня просто такая реакция, — чуть смущенно пояснила она. — Не люблю, когда без спросу начинают лапать. Ты зачем подкрался? Ничего тебе там не отбила? — Ничего, до свадьбы заживет, — прокряхтел я, выпрямляясь. — Ты рисовала, не хотел отвлекать. Очень красиво получилось… — Да фигня, балуюсь немного, — ответила Тара, странно отводя глаза. Мне показалось, что инцидент смутил ее, и девушка вовсе не рада, что я увидел ее за работой. Почему? — Нет, серьезно, у тебя талант, — заметил я. — Сама научилась? — Да, сама. Слушай, ну что, будем собираться? — резко свернула она тему. — Ты типа готов? Не передумал помочь мне? — Нет, не передумал. Завтракать будешь? — я открыл криптор и бросил ей одну из голубых банок. — Ого, бустер с тунцом, класс, — сказала девушка, ловко вскрывая банку. — Смотрю, разобрался с криптором? Было внутри что интересное? — Ничего особенного. Тебе не знаком этот символ? — я ткнул в гравировку волка на печатке, вытянув руку, чтобы Тара могла разглядеть. — Не-а. Фамильный герб, я же говорю. Метку под лопаткой всем клановым делают, а вот колечко–то непростое, — усмехнулась девушка. — Ты его спрячь подальше, а то мало ли. — В смысле? — переспросил я. — Могут подумать, что прячешь там что–то ценное… Ну и типа клановый, начнут задирать или там попробуют ограбить, продать за выкуп. Дураков хватает. Теперь понятно, почему Грэй открыто не носил кольцо–криптор. Чтобы не возбуждать завистливые взгляды, оно выдает принадлежность к некому сообществу, стоящему выше, чем простые люди. Хм… — Тара, а что такое кланы? Где они живут? — спросил я. — Э… да везде. В основном в Семи Городах. Кланы, ну, типа ведут свой род от Инкарнаторов. Они же из разных стран были, многие основывали и защищали поселения. Разбрелись по свету… Их дети, потомки как бы имеют способности, врожденные, как это… ге–не–ти–чи–ски! — с трудом выговорила Тара. — Ну, короче, из некоторых выходят Воины, Заклинатели, Техноманты. Таких, способных, отправляют в Город, в Тимус, там обучают всякому, потом зачисляют в Легион…. Мико: Она говорит о том, что Источник может передаваться по наследству детям Инкарнаторов. Такие потомки имеют врожденную возможность использовать азур–энергию и могут развить паранормальные способности. Получается некий суррогат Инкарнаторов, без когиторов, интерфейса и возможности воскрешения. Вероятно, кланы образуют устойчивые династии, чтобы не потерять генокод. — То есть я, по–твоему, один из таких? — Ну конечно, кто же еще! — кивнула Тара. — Ладно, хватит болтовни. У тебя какое оружие есть? — Только нож. Был игольник, но я его потерял в А-Зоне. — Мда. Плохо! — поджала губы девушка. — У меня тоже негусто. В технополисе можно нарваться, да и по дороге встречается… всякое. По словам Тары, она собиралась поживиться на окраине технополиса: огромного города–улья с сотнями жилых и общественных ярусов, которые начали строиться в конце эпохи Утопии. «Оса», как оказалось, могла развивать высокую скорость. Мы неслись как безумные, сначала по полям и сопкам, потом в лесу, лавируя между деревьями, затем по каким–то промышленным руинам. Тара знала дорогу, и по ее словам, выбрала наиболее безопасный маршрут. Разглядеть подробности в зеленом мелькании вокруг было нереально. Дважды за нами пытались увязаться какие–то твари, но угнаться за ховербайком сложно, и они быстро отстали. Один раз Тара сделала широкий крюк, огибая группу оранжево–синих рогатых исполинов, подобных тем, что я видел кормящимися на опушке леса. Вскоре на горизонте показалась цель. Технополис. Огромный муравейник, построенный в самом конце Утопии, мегаполис с десятками подземных и надземных ярусов, мегаскребов и обвивающей их паутины виадуков и хайвеев. Когда–то в подобных городах жили десятки миллионов, сейчас он представлял собой печальное зрелище. Заброшенный город–улей зиял мрачными пропастями нижних жилых уровней и недосягаемыми вершинами обглоданных стоэтажек. Рукотворные урбанистические пространства, разрушенные сейсмическими толчками и временем, превратились в опасный многоярусный лабиринт. В отличие от первого города, где я нашел тело Грэя, здесь царила более мрачная атмосфера. Гораздо меньше зелени, в сером царстве бетона и перекрученного металла ей просто не на чем было расти. Хотя природа все равно брала свое, неумолимо наступая с зеленеющих окраин, стоило чуть углубиться внутрь, в лицо нам дохнула затхлая влажность заброшенных зданий. Счетчик азур–излучения по–прежнему замер на нулевой отметке. Мико: В конце Утопии большую часть населения таких ульев составляли граждане с низким социальным индексом, часто существующие только на безусловный доход. Мы с Тарой углубились в путаницу руин. Ховербайк снизил скорость, теперь мы еле ползли, аккуратно обходя препятствия. Девушка бывала здесь и двигалась знакомым маршрутом, спускаясь все ниже по уцелевшим межъярусным переходам. Я разглядывал разрисованные граффити стены и разрушенные, выпотрошенные развалины: город, по крайней мере, его окраины, явно грабили уже много–много лет. — Здесь, — прошептала Тара через некоторое время, остановившись перед черным провалом уходящей вниз лифтовой шахты. — Дальше не проедем… Она отогнала и замаскировала ховер в неприметном тупичке, и принялась закреплять длинную веревочную лестницу с карабином к огромным ржавым скобам в стенах. Я заглянул в черный зев вертикальной шахты. —Мы что, полезем туда? — Ага, — подтвердила Тара. — Там жилой сектор, нижний, но почти нетронутый, мы давно его по–тихому выносим. Готов? Я спускаюсь первой. Держи страховку. У тебя есть фонарь? Шахта оказалась глубокой и пронзала насквозь минимум десяток ярусов. Далеко внизу подсвечивал красный огонек на шлеме девушки. Ей такие спуски были не в новинку, Тара на ходу ухитрялась прицеплять металлические карабины к ржавым загогулинам, пропуская в них страховочный тросик. Выглядело все так, будто она здесь уже несколько раз побывала и действовала вполне уверенно. Пол шахты был усыпан толстым слоем мусора, круглое отверстие выхода наверху казалось маленьким–маленьким. Красноватые снопы света от шлема девушки и выданного мне фонаря осветили широкий коридор, стены, облицованные металлопластиковыми панелями, и множество одинаковых дверей по обе стороны. Мико: Инкарнатор, это стандартный модульный сектор. У меня есть карты, отмечать маршрут? — Грэй, нам дальше. Иди за мной, — речевые фильтры шлема искажали голос девушки. Она повела меня вглубь сектора, уверенно поворачивая на крестообразных перекрестках. Под нашими ногами хрустел мусор и клубилась пыль, но в целом сектор очень хорошо сохранился. Большинство дверей, тянувшихся бесконечными рядами, были грубо взломаны, помещения внутри казались разгромленными. Нейросеть, выведя трехмерную карту, пунктиром вела наше передвижение, и я понял, что нахожусь в огромном модульном жилом комплексе, рассчитанном на сто тысяч жителей. Сто подземных этажей с одинаковой планировкой, с площадью в центре и расходящимися от нее правильной сеткой коридорами. Действительно, настоящий муравейник. Отсюда, вероятно, народ успел эвакуироваться или сбежал постепенно, по дороге ни разу не попалось останков, которые я в изобилии видел в А-Зоне. Мы наконец–то пришли. Пыльный пустой коридор, даже мусора здесь было ощутимо меньше. Тара остановилась, переводя дух, подняла руку, показывая на ряды запертых дверей. Они, сливаясь со стенами, были металлопластиковыми и запирались, судя по всему, магнитными замками. Странно, по идее, при отсутствии питания они должны отключиться. Над каждой дверью виднелась запыленная пластиковая табличка с шестизначным буквенно–цифровым номером. — Что ищем? — осведомился я. — Ну, типа целую электронику, источники энергии, сейфы с оружием, хорошо сохранившееся барахло… Да я сама разберусь, ты пока вскрывай… Пошарив в куче хлама, она с трудом вытащила припрятанный пожарный топор, огромный, заржавленный, на длинном металлическом древке. Тяжеленный, но мои усиленные мышцы справились, я мог свободно управляться им одной рукой. Лезвие было затуплено, покрыто зазубринами и местами расплющено, не составляло труда догадаться, что им уже взломали массу дверей. В целом — ничего сложного, тем более с моей силой. Звук гулких ударов эхом отражался в дальних коридорах. Тара одобрительно кивнула, когда первая дверь распахнулась и змейкой скользнула в помещение, освещая его красноватыми лучами. Глава 20 Помещение было небольшим, квадратов двадцать–двадцать пять. Повсюду лежал плотный слой пыли, свисали тенета паутины. Лучи фонарей осветили заросшие проемы санузла, минималистичную обстановку, где большинство предметов интерьера превратились в осевшие запыленные груды хлама. Все натуральные материалы сгнили, истлели, рассыпались, нетронутыми остались лишь металл, керамика, пластик и стекло. Здесь практически не было влажности, среды для размножения бактерий, поэтому сохранность вещей оказалась выше, чем в виденных прежде руинах. Взметнулись тучи пыли, когда Тара прошла внутрь, раздвигая тенета, свисавшие с потолка. Я поспешно обмотал вокруг головы выданный мне плотный шарф, оставив узкую щель для глаз, и сверху как следует нацепил защитные очки. Девушка знала, где и что искать. Под наростами грязи она быстро обнаружила несколько электронных приборов и начала стаскивать их в центр комнаты. Некоторые сразу отбрасывала в сторону, из других доставала сохранившиеся элементы питания, из третьих выковыривала какие–то детали. Мне быстро объяснили, в чем заключается работа: я должен был взломать как можно больше закрытых дверей и помочь Таре снять и разобрать тяжелые конструкции. Как я понял, в основном ее интересовали ценные и редкоземельные металлы, которые содержались в начинке электронных устройств. Работа закипела и она оказалась совсем нелегкой.