Он посмотрел, куда указала девушка. – А, э-это. Там бумажные наработки по будущей диссертации, – сказал он, смешно потирая нос. – Воруют в научном мире не меньше, чем в госкорпорациях. А может, и больше. Лиза хихикнула: – Сейчас же все в компьютере, ты серьезно думаешь, что кому-то нужно обнести твою квартиру, чтобы забрать твои исследования? Борис вздохнул, как будто разговаривал с человеком, которому очень сложно что-то объяснить: – В компьютере, подруга, все зашифровано и запаролено. Любой хакер вскроет. А здесь, – он указал рукой на дверь, – куча д-дел, судеб, же-жизней. Пусть лучше будут под настоящим замком. Лиза пожала плечами: – Я думала, все это в архивах. Как, кстати, твоя диссертация продвигается? Может, пройдем? Или ты меня дальше коридора не пустишь? – завалила вопросами девушка. Борис понимал, что до его диссертации Лизе нет никакого дела. Он хмыкнул: – Пущу. Жить будешь в комнате. Завтра веду семинар на кафедре. Уйду утром, тебя будить не буду. – Добрый ты, друг. Так мы пройдем все-таки в комнату? Он кивнул. Открыл дверь. За ней все было скромно. Раскрытый диван. Чистая постель, которая не вписывалась в обстановку своей белизной. Невскрытая бутылка с водой возле дивана. Даже телевизор на четырехлапом столе. Им давно не пользовались, судя по слою пыли на экране. Лиза огляделась. – Н-да. Начало новой жизни. – Она присела на диван. – А ты где спать будешь? – Тут. С тобой, конечно. Лиза нахмурилась. – Подожди, друг Бодичка, мы так не договаривались. Борис без тени улыбки ответил: – Теперь была шутка. Сплю я на кухне. Телевизор не включай. Все равно не работает. Завтра уйду. Оставлю компьютер. Можешь в нем посидеть. А сейчас спи. Лиза его поблагодарила мысленно. – А душ? Бодичка, можно мне принять душ перед сном? – Нет, – ответил он кратко и закрыл за собой дверь. Лиза подумала, что ей стоит вести себя менее вызывающе. Перестать кокетничать. До добра не доведет. Дверь открылась снова. – Просто воды нет. Там прорвало что-то. Завтра с утра обещали запустить. А попить, вон, если что, – Борис указал рукой на бутылку около дивана. – Да, в туалете ванна наполнена и ведро стоит, – добавил он. – Спасибо, – ответила Лиза. Дверь закрылась. Лиза подумала, что Борис не пожелал ей спокойной ночи. Она не раздевалась. Просто свернулась калачиком, поджав под себя ноги. Оставила свет включенным. Подумала, что все непросто, но утро вечера мудренее. Завтра нужно будет сделать что-нибудь приятное для Бориса. И не наглеть сильно. Глава 6 – Хорошо, – ответил Сергей с сомнением. – Допустим, меня устраивает такой способ оплаты… – И такая сумма, – перебила Анна. Сергей закивал головой в знак согласия, достал карандаш из канцелярской подставки на краю стола и стал постукивать им по левому указательному пальцу. – У меня вопрос. – Он замолчал, выжидая ответного хода. Анна спокойно сидела в кресле. Она была готова к любым вопросам. Теперь она знала, как вести беседу с бывшим майором. Возможно, она сама была такой в тридцать лет. Пробивной. Считала деньги свободой. Стремилась к ним. Была бесстрашной, когда подворачивался удобный случай их добыть. Была уверенной, что удача всегда рядом и ее не оставит. – А почему я? – прервал затянувшуюся паузу Сергей. Анна улыбнулась, как будто знала вопрос заранее. Она положила ногу на ногу. Слегка подвигалась в кресле, словно примеряя, насколько удобно в нем сидеть. Поискала глазами часы в кабинете. Нашла их на стене справа. Часы висели так, чтобы на них можно было незаметно бросить взгляд как хозяину офиса, так и клиенту, напомнив о том, что время – деньги. – Сегодня тебе придется задержаться дольше обычного. Нас ждет долгий разговор, – сказала она и, не ожидая согласия со стороны Сергея, продолжила: – Я начну издалека и разложу все по полочкам так, чтобы у тебя не осталось ни одного вопроса. – Хорошо. Хорошо, – ответил детектив, подталкивая Анну к рассказу. – В середине восьмидесятых, – начала Анна, – мне было что-то около двадцати. Сергей посмотрел на нее с недоверием. – Я не совсем понял, а сколько вам сейчас? – уточнил он. По лицу Анны было видно, что она сталкивается с подобным вопросом очень часто и ее утомляет всем знакомая игра обмена репликами, набившими оскомину каждой женщине, которая выглядит моложе своих биологических лет. Тем не менее она повторила устоявшийся ритуал. – А сколько дашь? – спросила она. – Ну, лет сорок, максимум сорок пять. Но это максимум, – поправил себя Сергей. – Пятьдесят четыре, почти пятьдесят пять, – ответила она. – Не может быть. Не то чтобы я хорошо разбирался в возрасте, но мне кажется… – Я поняла, – перебила Анна. Наверное, в этом диалоге порядок вопросов и ответов у нее не меняется за долгие годы жизни, меняются лишь цифры. Они увеличиваются. Но расстояние между ними всегда одно и то же. Даже во время болезни это было так. – Не думаю, что я доживу до своего полуюбилея, – сказала она обыденно, видимо, свыклась с этой мыслью. – Так что давай вернемся к нашему делу. Вот его бы хотелось завершить к тому важному моменту. – Я весь внимание, – отбросив карандаш и подняв руки жестом побежденного, быстро ответил Сергей. – В общем, я попала в тюрьму. На зону, я имею в виду. Сначала на шесть лет, потом мне добавили еще три. Сергей знал много таких историй. Вся его предыдущая зрелая жизнь так или иначе была связана с уголовкой. Через него проходили бывшие или будущие заключенные. У каждого свое дело. Своя судьба. Одна другой извилистее. Но у всех имелось нечто общее – неровные это были люди. Какая-то черта в их характере, а может и не одна, проявлялась сильнее, чем остальные. Где-то это помогало им по жизни, а чаще приводило к нему в кабинет. Потом дальше по этапу. Иногда он думал, что сам был из таких: если бы не форма, то вполне мог сидеть по ту сторону стола в комнате дознания. – А за что? – спросил он машинально. Анна не хотела об этом рассказывать: – Торговала не тем товаром, не в том месте и не с теми людьми. Это не суть, – ушла она от вопроса. – Главное, что я была беременна. И… – Она на секунду замолчала. – Сразу скажу, отец ребенка не знал об этом. И никогда не узнал. Он был хорошим человеком. Старше меня лет на двадцать с гаком. Семья, машина, дача, двое детей моего тогдашнего возраста. Он не представлял себе, чем я занималась. Когда меня взяли, я и не думала его беспокоить. Она достала новую сигарету. В офисе стало прохладно оттого, что отопление уже не подавали, а ночи еще не успели набраться тепла. Да еще часть окна была открыта, чтобы выпускать табачный дым на улицу. Слушая рассказ женщины, Сергей подумал: почему он стал следователем? Почему пошел в эту профессию? Не выбрал какую-то другую. К примеру, не занялся бизнесом. Строительством. Или не обучился маркетингу и не стал работать в какой-нибудь крупной компании по продвижению чего-то куда-то. Денег было бы достаточно. Работа без рисков для жизни. Взятки, опять же, по другой схеме – не то что не докажешь, а с трудом поймаешь, если все по-умному. Зачем ему нужна была это гремучая смесь из жизни, полной абсурдных поступков, грязи, жести, а порой и крови человеческих взаимоотношений? Анна долго возилась, прикуривая. Наверное, давала себе передышку от тяжелых воспоминаний. Несколько раз чиркала зажигалкой, пока та не вспыхнула ярким оранжевым пламенем. Пару раз подносила ее к сигарете. Потому что та сразу не загорелась. И вот на конце сигареты появилось ровное рубиновое пятнышко, мерцающее в полумраке комнаты. Женщина прокашлялась после первой затяжки. – Честно говоря, – продолжала Анна, – в тюрьме я провела несколько месяцев. Первый раз. Все очень нервно. Страшно. Агрессивно. Я не придала значения отсутствию месячных. И меня никто не осматривал в СИЗО. Только потом, полгода спустя, мою беременность подтвердил гинеколог на зоне. К тому времени ее не заметил бы только слепой. Анна, скорее всего, понимала, что рассказывает какие-то лишние подробности, но ей вдруг захотелось выговориться. Раньше она ни с кем не делилась своей историей. Никому не рассказывала о своей жизни. Возможно, считала, что это неинтересно людям, которые ее окружали. А возможно, не хотела показаться слабой. Чем меньше говоришь кому-то о личном, тем более осторожное к тебе отношение. Зачастую это дает много преимуществ. – Рожала я под конвоем в отделении местной районной больницы, – снова заговорила Анна. – Потом меня вернули на зону. Вместе с детьми. – Детьми? – переспросил Сергей. – Я сказала «детьми», потому что родила двойню. Она заметила удивленный взгляд Сергея, и уголки ее губ едва опустились, словно в подтверждение сказанного. – Да, это оказалось неожиданно для всех. Врачи не определили. Наблюдение в условиях зоновского медпункта было примитивным. Раз в месяц фельдшерица спрашивала: «Что болит?» Получала ответ: «Ничего». Делала запись в карте и отправляла обратно. Нас таких несколько человек было. Кто-то старше, кто-то помоложе. Работать не заставляли. Разрешали гулять по территории и даже ложиться на постель в дневное время. Анна достала из сумочки салфетки и шмыгнула носом. Сергей подумал, что она сейчас заплачет. Но женщина вытащила пару белых платков из пластиковой упаковки. Тщательно протерла ладони и бросила скомканные бумажки прямиком в корзину, которая стояла у стола. – Ладони мокрые, – пояснила она. – Это все из-за болезни. Постоянные перепады температуры. – Женщина прерывисто вздохнула. – Разговорчивой еще стала.