Угрх кивнул: — Малая группа преследования. Есть ещё одна, втрое больше. Чувствую её. Не знаю, когда она догонит нас. Может скоро, а может через сутки. Опасности пока не вижу. Взрыв гранаты убил одного и ещё одному слишком больно. Способных стрелять трое. Садись, Никита, и пей настойку. Может супчика желаешь? Я покачал головой, но к костру вернулся. Супчика не хочу. Пока не хочу. А вот настоечки выпью, хотя бодряка и мандража мне без неё хватает. — Сто пятьдесят метров вниз спустимся и там заляжем, — начал говорить Андрюха. — Я ходил и смотрел. Позиция достойная. Костёр не потушили намеренно. Пусть подумают, что мы испугались и дали дёру. Пей настойку и пойдем. Через пятнадцать минут мы были собраны и отправились на позицию. Позиция — два крупных камня, которые можно использовать как укрытие. Подумав, я решил немного модернизировать Андрюхин план. По его задумке мы ждём у камней и внезапно атакуем. По нашу душу идут явно не дилетанты и такой расклад мне не нравится. Впятером пройти столь опасный маршрут и попасться на столь очевидную засаду? После гранаты, убившей одного и одного ранившей, трое будут на чеку. Вряд ли мы сможем внезапно атаковать их. Мой план — Андрюха остаётся у одного из камней и ждёт, когда преследование явит себя. Появятся — атакует. Попадёт или нет не особо важно. Главное обозначить наше местоположение и дать понять противнику, что мы напуганы. Напуганы столь сильно, что стреляем сразу после обнаружения противника. Стреляем длинными очередями, не жалея патронов. Моя задача лежать в укрытии небольшого камня у скалы на пятьдесят метров ближе к преследователям и ждать. Когда они подойдут достаточно близко Андрюха подаст сигнал тремя короткими очередями. Лежать на холодных камушках мне не понравилось. Надо было прихватить с собой шкуру. Не подумал. Дурак. Придётся терпеть. Минуты тянутся долго. Изучаю жучка, который ползает по руке и не может понять, куда он попал. Пытается найти выход и старается ползти вертикально. Не позволяю ему уползти. Балуюсь. Пулемётная очередь и я вздрогнул. Андрюха от души полил неприятеля. Длинная и вряд ли прицельная очередь. Ущелье усиливает звук. Ответная стрельбы началась секунды через три. Короткие очереди. Бьют из разного оружия. Глушителями брезгуют. Один ствол точно отечественный. Звук АК хорошо узнаваем. Второй ствол — штурмовая винтовка. Наверняка «5.56» калибра. Третий ствол — пулемёт. Грозно рокочет. Минута и я пожалел, что выбрал себе столь ненадёжную позицию. Противник не дурак. Противник умён. Боков стрелять почти не может. Тройка передвигается осторожно, тщательно прикрывая друг друга короткими прицельными очередями. Если приблизятся ко мне достаточно близко и обнаружат — могут играючи забросать грантами. Как подствольными, влупив в скалу, так и ручными, закинув сразу парочку, чтоб наверняка. Стрельба прекратилась, и я услышал переговоры. Болтают на русском, суки. Наши значит. Не люблю «своих» убивать. Вообще убивать не люблю! — Толя, давай потихонечку. Мы тебя прикроем. — Голос басистый, с шелестящей хрипотцой. — Потом Слава пойдёт. Потом я. Он ведь один, стрелок этот. Что мы, одного не свалим? Их переход похлеще нас вымотал. Второй скорее всего трёхсотый, если вообще не загнулся. Я до сих пор поражаюсь как они смогли столько пройти. Давай, Толя, не стой. Надо его живьём взять. За проводников, которых угробил, отвечать будет. Без них нам не выбраться, а этот стрелок может знать маршрут. Уверен, что он знает его. Иди, Толя. — Ага, — ответил Толя скрипящим голосом. — Только подарок ему отправлю… Бабах! Бокову явно несладко. По камню долбанули из подствольника. В ответ он дал несколько очередей. Скорее всего, даже не высовываясь. Так, чтобы дать понять, что живой. — Мне вон тот камушек не нравится. — Теперь говорит Слава. Голос удивительный. С таким голосом надо озвучкой заниматься, а не на людей охотится. — Слишком хорош для засады камушек. Не находишь, Лёв? Давай жахнем! Я сжался настолько, насколько это возможно. Прижал голову к груди, зажал уши и открыл рот. Бах! и звон… Нет, меня не контузило. Не ранило. Не убило. Всего лишь оглушило. Не сильно. Бывало хуже, но реже. Стрелок промазал и граната прилетела в верхнюю часть камня, за которым укрылся. Камню она не навредили ни взрывом, ни осколками. Крепкие в Черногорье камушки. Мне осколков тоже не досталось, к счастью. Звон утихал, но не так быстро, как этого хотелось. Когда ко мне вернулась способность слышать, то понял, что стреляют совсем рядом. Метрах в десяти от меня троица. Боков тоже стреляет. Скорее всего он уже подал сигнал, но я его прослушал. Жди, Андрюха, я сейчас! У меня тоже есть подствольный гранатомёт. И есть две гранаты к нему. Одна заряжена. Вторая на поясе. Ещё у меня есть мгновение на прицеливание, мгновение на выстрел, и мгновение на то, чтобы спрятаться. Принимайте подарок, суки! Трое идут медленно, постреливая по камню, за которым прячется Боков. Увидеть меня они не ожидали. Первым среагировал высокий блондин с шикарными волосами, которые собраны на затылке в пучок. Он начал поворачивать ствол песчаного цвета «FN SCAR» в мою сторону, но я уже нажал на спуск, зная, что рискую слишком сильно. Взрыв не был масштабным. Никого не отбросило на скалы. Никаких обвалов. Подствольная граната убивает разлётом осколков, и осколки разлетелись. Падая в укрытие, мне показалось, что по лицу хлестанули розгой. Прямо по левой щеке. Вой после взрыва был сильным и полным боли. Никого не убило, но всем досталось. Насколько сильны повреждения я пока не понял. До троицы мне теперь нет дела. Из рассечённой левой щеки хлещет кровь. Пулемётная очередь и крик Бокова: — Если кто-то попытается выстрелить, то умрёт раньше, чем нажмёт на спуск! Зажав щеку, я привстал. Андрюха из укрытия показался, но идти не торопится. Трое лежат совсем рядом. Блондин с пучком на затылке точно не жилец. Дергается на камнях, зажимая двумя руками окровавленное горло. До него не более семи метров. Другие двое — два бородатых, похожих друг на друга, черноволосых здоровяка. Оба лежат. Первый, ближайший к взрыву, точно мёртв. Осколок прямо в глаз вошёл. Лицо второго залито кровью, но он жив. Держит обе руки в районе паха и стонет. До нас ему дела нет. — Сильно зацепило? — спросил Андрюха, осторожно приближаясь. — У тебя вся рожа в крови? Я убрал руку от щеки и тут же пожалел об этом. Почувствовал, как отошло мясо. — Не так страшно, как могло быть. — Андрюха взял троицу на прицел, остановившись в метре от меня. — У тебя помимо щеки ещё ухо рассечено. Так, слегка. Зачем с гранатомёта выстрелил? Очередью не мог дать? Вот что мне ему ответить? Успел бы я свалить троих очередью? Может да, а может нет. Выстрелить из гранатомёта для меня в тот момент было единственно верным решением. В прошлое не воротишься… Фрагмент 20 Столь больно мне не было никогда прежде. Зашивали и не раз, но почти всегда с анестезией. Бывало в роли анестезии выступало что-то крепкое. На этот раз анестезии не нашлось. Да и не было на неё времени. Угрх старался подлечить меня качественно, но одновременно с этим быстро. Его инструмент мне не понравился, как только был увиден. Тот же самый, которым медведь зашивал рану в пещере. Толстенная игла. И когти… жуткие когти прямо перед лицом… — Настолько больно? — тихо спросил Андрюха. — Щекотно… — прорычал я. — Глупых вопросов не задавай. Лучше иди волосатому помоги. Мы со Стенли тут сами справимся. Боков ушёл догонять медведя. Я посмотрел на Стенли. Хорошо ему. Сидит у костра, ест супчик и ни о чём не думает. Или думает, но не известно о чём. Главное, что у него ничего не болит. У меня болит лицо. В щеке много нервных окончаний. Хорошо, что ухо не беспокоит. Там нервных окончаний, похоже, по минимуму. Трое преследователей остались лежать там, где их настигли осколки подствольной гранаты. Один, что удивительно, выжил. Получил осколок в лицо и лишился части носа. Второй осколок разрезал лоб до кости. Третий осколок подпортил гениталии. Жить при таких ранениях можно. Обширной кровопотери нет. Двое других преследователей погибли. Одному попало в глаз. Осколок остановился только в мозгу. Другому, блондину, вскрыло сонную артерию и он истёк кровью. Мне повезло. Мог как в глаз получить, так и в шею. Обошлось… Угрх и Андрюха вернулись через час. Боль успела утихнуть. Я поел и попил. Даже вздремнуть успел. Угрх принёс живого, но пребывающего в бессознательном состоянии преследователя, а также три рюкзака трофеев. Андрюха загружен трофейным оружием. Зачем оно ему? — Он живой? — спросил я, склонившись над раненым. Часть лица, не залитая кровью, слишком бледная. Кровь успела засохнуть. — Живой и скоро сможет говорить, — ответил медведь. — Сейчас я подлечу его, потому что кровь из гениталий всё ещё идёт. Потом делайте с ним всё, что захотите. — Трофеи поможешь разобрать? — спросил склонившийся над рюкзаками и оружием Андрюха. Взяв в руки пару ботинок, он предложил: — Обновку не желаешь? Маде ин Германия! — Мародёрствовать? — возмутился я. — Ну а как ты хотел, Никита? Твои ботинки похуже будут. И это не мародёрство, а вынужденная приватизация. Мёртвым по барабану. Пусть благодарят нас за то, что завалили их камнями. Упокоили, так сказать. — Андрюха бросил пару ботинок мне под ноги и буркнул: — Тебе решать. Себе я уже взял. Размер подходящий. Что тут решать? Мои ботинки сильно износились. Ботинки убитого тоже изношены, но в отличии от моих выглядят намного бодрее и сделаны не в Китае. Усевшись на шкуру, я начал переобуваться. Решил спросить: — Что у меня с лицом? Всё плохо? Андрюха несколько секунд смотрел на меня, а затем продолжил изучать трофейный нож. Небрежно ответил: — Нормальная рожа. В таких условиях и таким инструментом вряд ли бы кто-то лучше смог. Шрам останется, но что тебе до него? Мужчину шрамы украшают… Переборка трофеев заняла минут двадцать. У нас появилось много полезных мелочей, включая аптечку со стимуляторами, спальные мешки, газовую горелку, хороший запас гранат, и ещё более хороший запас французских сухпайков. Большая часть трофеев была спрятана в трещине в скале и замаскирована. Может быть, кому-нибудь когда-нибудь повезёт. Я в эти края возвращаться не намерен. — Если ты меня слышишь и понимаешь, то кивни. — Андрюха показал пленнику нож. — Твои яйки мы подлатали. Рожу тоже. Жить будешь, если что. Как долго — зависит от тебя. Ты понял? Пленника мы усадили на шкуру спиной к камню. В глазах бородача не видно страха. Ненависти там тоже нет. Какой-то пустой взгляд у него. Зашитая рожа выглядит сносно. Раз в десять лучше, чем до лечения. Угрх волшебник. — Я вас слышу и понимаю, — сухим и почти неслышным голосом ответил выживший преследователь. — Хочется пить. Дайте воды. Андрюха открыл трофейную бутылку и сунул горлышко в рот бородача. Пил он жадно и в итоге подавился. — Голосок должен прорезаться, — сказал Андрюха и отбросил почти опустевшую бутылку. — Готов говорить? Для начала представься. — Лев Сергеевич Иванов, — сказал пленник. Взгляд его так и не изменился. — Молодец, Лёва! — Боков показал большой палец. — Расскажешь нам кто ты такой, как тут оказался, почему и благодаря кому? — Я наёмник, — спокойно ответил Лев Иванов. — Боков, ты ведь должен помнить меня. Русские тигры. Элита Адриана Лейна. Сан-Венганза, четыре года назад, просьба помочь. Шороху в Шалана-Рау наводили. Ты ведь там был. Саид там тоже был. Посредником от заказчика выступал. Нами командовал Марко Гайос. Седой поляк. Вспомнил? Я один из братьев Иван-Ивановичей. Вспомнил? Я хмыкнул. Снова здарова! Мир большой, а тесный. Всё как раньше. — Раньше ты моложе был. — Боков о чём-то задумался.