Фрагмент 6 Стена второго этажа дрогнула и немного выгнулась. Окна осыпались мелким стеклянным крошевом. Ещё удар и облицовывающий фасад белый пластик отошёл от стен и повис на немногочисленном уцелевшем крепеже. Третьего удара стена не пережила и вместе с обломками на газон упал сильно изувеченный, но всё ещё живой урлоок. Сколопендра, целая и невредимая, попыталась спуститься через проделанное в стене отверстие. Попыталась, но не успела. В неё полетели крупнокалиберные пули. Панцирь, легко выдерживающий калибр «7.62», терпеть натиск калибра «12.7» оказался неспособен. Насекомое заскрежетало и попыталось отступить. Узкое пространство комнаты усугубило ситуацию. Андрюха, не жалея патронов, продолжил утюжить сколопендру в удобно подставленный левый бок. Потратив на прицеливание уже приведённого в боевое положение гранатомёта четыре секунды, я нажал на спусковой крючок. Граната, оставив дымный след, ушла в сколопендру. Везение сопровождает меня с момента прибытия в этот мир и не отступило по сей день. Сколопендра получила свою порцию боли. Кумулятивный заряд не почувствовал сопротивления и пробил панцирь. Насекомое получило огромный урон. Дыра в боку и жуткий скрежет тому свидетель. Дому не поздоровилось больше всех. Сколопендра начала сжиматься в кольцо, затем резко разжиматься, делать молниеносные рывки и снова повторять сжимающе-разжимающиеся действия. Андрюха прекратил стрелять. Сколопендра сделала очередной рывок, вынесла ещё один кусок стены второго этажа и хлопнулась на газон рядом с умирающим урлооком. Урлоок, увидев, что его противник в плохом состоянии и находится слишком близко, решился на последний бой. Поднявшись на двух уцелевших передних лапах и не обращая внимания на то, что задние полностью отсутствуют, рванул к насекомому. Слабое место, которое создала граната, он заметил и решил сосредоточится на нём. Жуткие когти ворвались в бок извивающейся сколопендры и принялись кромсать его со скоростью швейной машинки. Лапы и голова урлоока окрасились ярко-жёлтой жидкостью, которой внутри насекомого немерено. Использовать свою мощную пасть урлоок не смог, потому что нижняя челюсть похожа на кожаный мешочек, наполненный костями, зубами и кровью. Скинув наушники, но продолжая держать тварей на прицеле, Андрюха воскликнул: — Сейчас он её на две части порвёт! Красавчик! Я не увидел в бою ничего прекрасного. Тошниловка — единственное слово, которое подходит этому зрелищу. Газон у домика техникам однозначно новый придётся стелить. — Да завали ты их уже! — крикнул я и отвернулся. Кивнув и нацепив наушники, Андрюха нажал на спуск пулемёта… * * * Идти в любой из домов, в котором мы не были, я отказался наотрез. Не хочу следующего действия, потому что оно железно рождает противодействие. Помня, что на первом этаже дома, в котором бились монстры, есть спальни, я направился туда. Ещё там лежит наше имущество, но оно меня пока не интересует. Меня интересует кровать. Стоило мне расслабится, как раздался противный «дилинь-дилинь». Посмотрев на камеру, которая смотрит на меня, я захотел отстрелить её, но тратить силы на то, чтобы встать, не решился. Динамики заговорили: — Отдых — это хорошо, но не затягивайте с этим. У вас час. По его пришествию выбор сделаем мы. Не сомневайтесь в том, что он будет плохим. Всего хорошего… Андрюха сел на край кровати и требовательно заявил: — Давай, друг, раздевайся. Хочешь ты этого или нет, но я должен осмотреть тебя. Выстрел из пулемёта в грудь это не шутки. — Издеваешься? — я изобразил полную боли и страдания рожу. — Хочешь, чтобы я снял с одежду? Ты знаешь, сколько страданий мне придётся вытерпеть? А сколько их будет, когда я начну одеваться? Нет уж, друг, давай без осмотра. — Никита! — Андрюха навис надо мной. — Ты разденешься, и плевать я хотел, хочешь ты этого или нет. Сломанные рёбра — это не шутка. — И что? Они срастутся, если ты на них посмотришь? Или болеть перестанут? Что изменится, если ты осмотришь меня? Отвечу: не изменится ничего! — Хорошо. — Андрюха начал разглядывать свою винтовку. — Просто я как лучше хотел… — Ну если хотел… — я через силу заставил себя сесть. — Если хотел, то давай, смотри. Только без фанатизма. Андрюха помог мне избавится от одежды. На это потребовалось около двух минут, в течении которых я постоянно морщился от боли. Затылок, которым приложился в падении, почти не беспокоит. Шишка, набитая ещё в прошлом раунде, успела почти рассосаться, но теперь снова прежних размеров. Головушка моя многострадальная. Интересно, в этом мире есть те, кто правят сотрясение мозга? У меня оно точно есть. — Что я могу сказать… — Андрюха ещё раз осторожно прощупал мои рёбра. — Увы, но я не травматолог. Вроде целые. Ты сам-то что думаешь? — Что думаю я… — В очередной раз посмотрев на свою грудную мышцу, которая представляет один большой синяк, я ответил: — Ничего не думаю, Андрюх. Что тут думать? Больно мне. Двигаться особенно. Руками шевелить. Дышать немного больно. — Я про рёбра, Никита. Сломаны они или нет? — А кто их знает? Может и не сломаны. Надеюсь… Давай я оденусь и продолжу отдых. Час скоро истечёт… Андрюха помог мне одеться, а затем пошёл на улицу с целью осмотреться. Гулять он пообещал только по тем местам, где мы уже были. Новые места — это уже выбор, а выбирать мы не торопимся. * * * Час прошёл и к его концу вернулся Андрюха. Рассказал, что нашёл место, откуда вылезла сколопендра. Сидела она в точно таком же контейнере, в каком сидел урлоок, только спрятан контейнер был за домом, который я сжёг термитными гранатами. Сгоревший дом теперь представляет из себя кучу тлеющих углей и почерневших кусков бетона, в которые превратились колонны. На другие строения пожар не перекинулся, что одновременно хорошо и плохо. Мысль сжечь кровавую деревню не даёт мне покоя. — Ещё я понял, что телефонная будка сделана из бронированного стекла. — Андрюха показал руками толщину стёкол не меньше десяти сантиметров. — При желании в ней можно спрятаться и быть временно неуязвимым. Места, правда, только на одного. — Возьмём на заметку. — Я взял в руки штурмовую винтовку и повернулся к выходу из комнаты. Тихо сказал: — Пошли, друг. Нам нужно снова сделать выбор… Мы снова на перекрёстке. Воняет… Почему во втором раунде, которым была арена, уборку предусмотрели, а здесь нет? Объявили бы перерыв да прибрались. Совсем не заботятся о нас. Может высказать всё это вслух? Нет, лучше промолчу. Моё трёп вряд ли кого-то заинтересует. Будем мириться с вонью и стараться не смотреть. — Предлагаю пойти налево. — Андрюха показал на один из домов. — Вон тот домик мне по душе. — Почему не этот? — я показал на ближайший от нас дом справа. — Мне он более симпатичен. Даже не взирая на то, что они все одинаковые. — Давай пойдём направо. — Андрюха повернулся и решительно зашагал к выбранному мной дому. Стоило ему сделать четыре шага, как послышался знакомый «дилинь-дилинь». Мысленно выругавшись, я приготовился слушать. — Выбор сделан и на этот раз правильный. Выход из кровавой деревни находится в тринадцатом доме… — Но домов двенадцать, — успел сказать я за время короткой паузы. — Но, как вы знаете, домов двенадцать, — продолжили говорить динамики. — Тринадцатый — один из них, но его нужно найти. Чтобы поиск был более приятным, и вы могли беспрепятственно перемещаться, мы прекращаем выбор. Теперь все ваши действия не будут сопровождаться противодействием. Единственное, о чём вам стоит беспокоиться, так это о собственных жизнях. Три десятка пустынных арахнидов голодны и им не терпится полакомиться человечиной. Мы выпускаем уборщиков! Из всех динамиков, которых в кровавой деревне много, послышалось грозное «Тадам!». — Ищем укрытие, Никита! — Андрюха показал на пулемёт «Корд», который так и остался стоять рядом с разрушенным магазином на газоне. — Нам эта штука ох как понадобится скоро. Придётся прихватить пулемёт с собой! Мы побежали к пулемёту, и я спросил: — Всё плохо, да? Эти уборщики, они опасны? — Не слишком плохо, Никита, но и не хорошо. Кто такие уборщики рассказывать не хочу. Сам всё поймёшь. Мне не нравится, что уборщиков три десятка. Ох как не нравится! Пулемёт тяжёл и мне пришлось взять на себя должность носильщика Андрюхинного барахла, а это второй рюкзак и автомат. Плюсом на мне уже висят два гранатомёта, которые так и остались неиспользованными. Гранатомёт оружие серьёзное и бросать его мы не собираемся. — Тяжеловато, — пожаловался я. — Не забывай, что у меня, возможно, сломаны рёбра… Из дома напротив нас, в котором был бой сколопендры и урлоока, и в котором я провёл час отдыха, послышался треск дерева. Я хотел бросить пожитки и приготовиться встретить врага выстрелом из гранатомёта, но Андрюха, уже взявший в руки пулемёт, остановил меня: — Ничего не делай, Никита! Сейчас ты увидишь, как выглядит арахнид-уборщик. Через дыру первого этажа, которая недавно была окном, я увидел движение чего-то чёрного и волосатого. Это чёрное показалось на мгновение и снова спряталось. Высотой чёрное не превышает метра. Большего увидеть не удалось. Мы ждали, но арахнид не появился. Испугался он нас, что ли? Андрюха, посмотрев по сторонам, сказал: — Нам нужна хорошая позиция. Думаю, что арахниды рассредоточены по локации. Первые минут пятнадцать можно почти не боятся их, а вот дальше начнутся чудеса. Восьминогая чёрная тварь выпрыгнула со второго этажа через отверстие, которое своим телом проделал урлоок и приземлилась на почти разорванное пополам тело сколопендры. Жуткое, словно сбежавшее из ада, создание, с огромной пастью, полной острых зубов, вцепилось в тело мёртвого насекомого и принялось жрать его, издавая при этом скрипящее-шипящие звуки. Ещё двое таких же чёрных, восьминогих и покрытых шерстью пауков выбежали из-за дома и с ходу вгрызлись в тело урлоока. Я посмотрел в сторону перекрёстка и увидел, что к нему со всех сторон спешат пауки. Пауков вокруг стало столь много и, кажется, они полезли из всех щелей. Полезли с одной целью — сожрать всё, что совсем недавно было живым. — Теперь я понимаю за что их назвали уборщиками… — тихо сказал я. — Не пора ли нам начать убивать их, друган? Ты же знаешь, что я ненавижу насекомых… Андрюха, качнув головой, ответил: