А затем побежала сама… * * * Егоров, выйдя из столовой минут на пять позже Михаила, потянулся. Увидев Кравцова, сидящего на лавке, направился к нему. Присев, заговорил: – Сдержал слово ты, Иван Петрович, кормить намного лучше стали. Сейчас поход в столовую для всех стал праздником. Кушаем сколько пожелаем, разнообразие появилось. И общее настроение улучшилось. Сытые люди добрее, не поспоришь даже со мной. – Согласен, – кивнул Кравцов, неотрывно следящий за происходящим у КПП. – Но ты, Юрка, лучше туда посмотри, ничего не замечаешь? – Что-то многовато медсанбата привезли, раза в три больше обещанного, снова всё на ходу переиграли, их же обучать придётся, особенно баб, – пробормотал зевнувший Егоров. – И кто-то из верхушки на лимузине притащился, с комфортом начальство ездит… – прикрывшись от солнца ладошкой, он пригляделся получше и, мгновенно избавившись от навалившейся сонливости, спросил: – А это там кто, неужто Мишаня с кем-то обнимается? Ну да, это он, его не спутаю. Так что, Иван Петрович, всё-таки приехала его Нина, получается? – Ты сам всё видишь, Юра. Молодость, любовь… – Эх… – только и сказал Егоров и загрустил. Перед его глазами снова всплыл белокурый образ Элизабет Бёллер. Несмотря на то, что она дочь фашиста и по сути даже сейчас остается врагом, и даже не взирая на всё то, что он видел собственными глазами, и знает, Элизабет по-прежнему не выходит у него из головы. Со дня, как Юра покинул Петропавловск-Камчатский, он пытался выкинуть её из своей головы, но так и не смог этого сделать. Непреодолимая тяга к Элизабет, от которой он хотел бы избавиться, напротив, только растёт в сознании Егорова и единственной надеждой на избавление от нее он видит перемещение в другой мир, которое, как он надеется, уймёт его расшалившееся сердце. Ведь там, без возможности вернуться, всё будет иначе. Там будет Война! – Что поник, Юрий Николаевич? – Кравцов обнял Егорова. – Вижу, что мучает тебя что-то. Выговорись, полегчает. – Не могу, Иван Петрович. Не могу, и всё тут! – Ну, если не можешь, то не надо. Но в себе держать не советую, эмоциям нужно давать выход, а то можно перегореть. Кравцов, прекратив обнимать Егорова, достал из кармана яблоко. Подышав на него, потёр об штаны и предложил товарищу. Получив отказ, решил съесть сам и откусил за раз почти половину. Жевал долго, около минуты, и только прожевавшись, заговорил: – Вижу, что с Мишкой вы довольно сблизились, чего не было, когда были в Австралии и потом домой возвращались. Твоё мнение касательно него, так понимаю, изменилось? – Росс самый странный человек из всех людей, которых я встречал за свою жизнь, – ответил Егоров. – Уникальный – вот то самое слово, которое можно применять к нему, и можно не бояться, что ошибёшься. Иногда мне даже начинает казаться, что Миша вообще не человек, а какой-нибудь пришелец, зачем-то взявший себе человеческий облик. – Не знал, что ты такой фантазёр, Юрка. – Кравцов посмеялся. – Можешь выдохнуть, капитан, Росс точно не пришелец, он такой же, как и мы. Из крови и плоти. Но, что правда, то правда, насчёт уникальности Миши спорить просто невозможно. Ты знал, что он мастерски играет в шахматы? – Нет, не знал. Что, настолько хорош? – Ну, как тебе сказать. В Штабе Московского военного округа никто не смог его обыграть. Сам не видел, но мне сказали, что Миша играет сидя спиной к шахматной доске, и только слушает ходы соперника, а вместо него ходит кто-нибудь другой. Полковник Марков, до встречи с Россом, был лучшим, а теперь начинает психовать при малейшем упоминании о шахматах. – Марков не Пауль Керес, вот того бы Росс точно не обыграл. – Егоров, увидев ухмылку на лице полковника, удивился: – Что, думаете мог бы обыграть? Бросьте, Иван Петрович, ну не может быть он настолько хорош даже в шахматах! – Не проверял, поэтому не буду утверждать, – ответил Кравцов. – Но ты ведь сам всё видел, Юра. Если Росс начинает что-то осваивать, то делает это до тех пор, пока не достигнет вершины. Мне уже рассказали, как он заинтересовался фехтованием, без которого старлей Комаров просто жить не может. – Я всё своими глазами видел! – Егоров хлопнул себя рукой по колену. – Комаров, после того, как Росс в рукопашном бою раскатал его как ребёнка, на свою голову ляпнул, что дерись они на шпагах или мечах, результат был бы совсем противоположный. Мечей и шпаг не нашлось, но нашёлся Соколовский, который смог из двух палок сделать подобие мечей. Ох и отшлёпал Миша Комарова по заднице своей палкой. Но, Иван Петрович, я думаю, что Росс что-то утаил, в Красном Возмездии их много чему учили, могли и с мечом-шпагой поднатаскать. – Могли, – кивнул Кравцов. – Но я-то знаю, что этому их там не учили. Росс просто уникальный, вот и весь ответ. Вон он, отправил уже свою Нинку в казарму располагаться и к нам идёт. – Полковник взглянул на часы. – А, ну верно всё, пять минут до конца обеденного перерыва осталось, вот и идёт. Михаил, ещё недавно светящийся от радости встречи с Ниной, вернул маску невозмутимости на лицо и сходу обратился к Кравцову: – Не понимаю смысла увеличения количества медиков в взводах. Изначально планировалось десять человек, о медиках вообще речи не было, но они, как все понимали, плюсом шли и получалось одиннадцать человек это каждый взвод. Сейчас что, будет тринадцать? Нас вообще собираются ставить хоть в какую-то известность или так и будут ставить перед фактом в последний момент? И касательно самих медиков тоже вопросы есть, что-то не шибко на хороших специалистов большинство походит, ребятня совсем ещё. – Миша, я знаю ровно столько же, сколько и ты, – раздражённо сказал Кравцов. – Если хочешь, чтобы тебе объяснили всё подробно, то тебе туда. – Полковник указал в направлении лимузина, который так и остался стоять возле КПП. – Я не знаю, кого там принесло, но уверен, что кого-то из высоких чинов. Иди и разговаривай. – Нет, не пойду, не хочу себе настроение портить. И, тем более, сейчас обед закончится, нужно продолжать тренировку. – Во, тренировка! – оживился Егоров. – Мишань, вопрос у меня имеется. – Вас учили фехтованию в Красном Возмездии? – Нет, Юра, не учили. У Брота был курс ножевого боя и метания холодного оружия. Но если будет нужно, то я научусь. С уже имеющимся количеством навыков и уровнем подготовки это не будет сложно. У тебя всё? Если да, то пошли, нам надо работать… Глава 44 Михаил, закончив тренировку, быстро привел себя в порядок и хотел бежать искать Нину. Полковник Мальцев, заставший его на выходе из казармы, порушил все планы. Оценив внешний вид капитана, он без труда угадал его намерения: – И куда это ты такой красивый собрался? – спросил он, загородив собой проход. – К девке той, да? Ах ты проказник, Мишаня, видел я, всё видел, и ещё много народу видело, как ты обнимался с ней! А потом все это обсуждали, ох и гул стоял, тут любят что-нибудь новенькое, как в тюрьме ведь находимся. Это ведь та, да, что в штабе обитала? Ох, капитан, ох пройдоха! Я раньше такой же был, не смогла моя Маруська долго от меня бегать, враз её охмурил, свадьбу сыграли, а потом… – старый полковник, несколько секунд пробыв в счастливых воспоминаниях, опустил голову и поник всем видом. Вздохнув, прошептал: – А потом пришла война и забрала у меня мою Маруську вместе с моими мальчишками. Вот так вот, Миша, бывает… Михаил замер, не зная, что сказать. Молчание в таком случае – лучшее, что можно сделать. Мальцев, тряхнув головой, посмотрел на него и сказал: – Не слушай меня, дурня, незачем тебе моё горе разделять. Забудь, что сказал, не удержав наболевшего. – А затем он перешёл на свою любимую манеру разговора: – И мигом дуй в штаб, салага, тебя там ждут. – Кто? – рискнул спросить Михаил. – Я что, справочная? – возмутился полковник и замахнулся. – Придёшь, сам узнаешь! Скрылся с глаз моих, пока я тебе пенделя хорошего не отвесил… Отдаляясь от Мальцева, Росс услышал злое бормотание: – Нашёл посыльного, крыса тыловая… * * * Возле штаба Михаила ждал Кравцов. Остановив капитана у самой двери, полковник заговорил предельно тихо: – Миша, не нравится мне всё это. Там тебя ждёт целая делегация: три генерала, подполковник и три майора. И ещё какой-то хрен, одетый по гражданке, но смутно мне знакомый, где-то я его точно раньше видел. Не понимаю, почему они просидели в машине весь день и вылезли только сейчас, когда стемнело. Честно сказать, вообще ничего не понимаю. – Кто из генералов? – так же тихо поинтересовался Росс. – Знаю только одного, генерал-полковник Иннокентий Егорович Шилов. Он старший, но с ним генерал-майор и генерал-лейтенант, их не знаю, или просто недостаточно разглядел. Будь осторожен с Шиловым, трижды подумай, прежде чем будешь открывать рот. Меня в штаб не пускают, так что на мою помощь не надейся. Мальцев наглый, зашёл, но вышел через минуту и, много ругаясь, пошёл за тобой. В общем, ни пуха, ни пера тебе, Миша! Росс не успел ответить полковнику, потому что из-за резко открывшейся двери выглянул рыжий майор и, увидев Михаила, рявкнул: – Заходи уже, сколько ждать тебя можно! – И вам не хворать, товарищ майор. Я закончил тренировку не менее получаса назад. Если торопитесь, могли прийти за мной сами, а не мучать старого полковника. – Усмехнувшись состряпанной майором недовольной гримасе, Михаил громко спросил: – Мы так и будем стоять, или уже пойдём? – Открытая дверь, сам дойдёшь, – буркнул майор и остался сторожить вход в штаб. – Дойду, мне не сложно, – сказал Михаил, направившись в конец короткого коридора, к единственной незакрытой двери. Кравцов, стоящий на улице и всё слышавший, тихо пробормотал: – Не играй с огнём, капитан. Не играй… В комнате Михаила ждали пять человек. Три генерала, сидящие в креслах по одну сторону кабинета и мужик в помятом костюме, которому достался стул и охрана в виде подполковника, скорее всего грузина, стоящего у него за спиной. Последние двое находились в значительном удалении от генералов, словно представляли опасность. Особенно выделялся среди всех генерал-полковник Шилов. Ему давно перевалило за шестьдесят, но помимо возраста он имел серьёзные проблемы со здоровьем, о чём говорил его болезненный вид и слишком заметная даже под формой, худоба. Одежда буквально висела на костях, обтянутых кожей. Если бы Шилов был актёром театра, а не военным, то роль Кощея его внешности подошла бы просто идеально. Другие выглядели обычно, и на фоне Шилова смотрелись практически одинаковыми. На приветствие Росса генералы и подполковник никак не отреагировали. Эмоции показал только мужчина в помятом костюме. Он злобно оскалился, когда встретился с Михаилом взглядом и прокричал: – Привет, Миша, давно не виделись! – Капитан Росс, вам знаком этот человек? – неприятно скрипящим голосом спросил Шилов. – Никак нет, товарищ генерал-полковник, – ответил Михаил. – Скажу больше, мне вообще никто не знаком из присутствующих в этом помещении. Вижу вас всех впервые в жизни. – Я не спрашивал тебя об остальных, капитан, поэтому требую отвечать только на заданные вопросы, без дополнительных пояснений. У нас, видишь ли, возникла серьезная проблема и поэтому мы тут, а не в Москве. Этот человек, его имя Марк Стариков, утверждает, что является агентом некой тайной организации, называющей себя контроллёрами. Ты знаешь о такой, капитан? – Предполагаю, – ответил Михаил. – Но не могу привести фактов, указывающих на её стопроцентное существование. О том, что они называют себя контролерами, слышу впервые. – Будешь ломать комедию, Росс? – крикнул Марк Стариков. – Ты ведь тоже агент, как я! Что смотришь, признайся уже! Нас вербовали вместе! – Не являясь агентом контроллёров, я не могу в этом признаться, – сказал Михаил, глядя в глаза генерал-полковника. – Если у Марка Старикова есть доказательства, то пусть он предъявит их. Без доказательств всё это лишь пустая болтовня, не более. Но с некой информационной составляющей, надо заметить. – И с какой же? – поинтересовался Шилов, не прекращая сверлить Росса пристальным взглядом. – Марк Стариков, если он всё-таки является агентом тех, кто называет себя контролёрами, автоматически становится доказательством их существования. Мне, честно сказать, неясен смысл их действий, но я очень сильно хочу понять его. Увы, но для этого придётся сделать кое-что такое, что не очень понравится присутствующим здесь людям. Не вижу, чтобы Марка Старикова подвергали допросу и поэтому прошу вас, товарищ генерал-полковник, разрешить мне провести допрос собственноручно. Жду вашего решения.